Читать книгу "Нас предала Родина - Константин Семенов"

— Но ничего еще не потеряно! Надо действовать — под лежачий камень вода не течет!

И тут же пообещал рассказать, что он предлагает, на митинге.

Естественно, через несколько часов площадь перед Советом Министров была забита до отказа. В последние дни, после двадцать шестого ноября, народу на митинге было и так полно, но сегодня.… Столько Борис еще не видел. Телевидение вело трансляцию сразу с нескольких камер, как на футбольном матче, и митинг на экране телевизора выглядел, как живой.

На трибуне, расположенной у самого входа в Совет Министров, на фоне флагов Ичкерии и кучи плакатов, самым безобидным из которых был «Остановить агрессию России!», стоял человек в ондатровой шапке. Заместитель председателя по обороне Государственной Думы Российской Федерации, член фракции ЛДПР, господин Логинов.

— Преступная клика демократов, захватившая Кремль, довела страну до ручки! — проговорил в микрофон человек в ондатровой шапке.

Толпа заинтересованно притихла.

— Сначала они расправятся с вами, потом дойдет очередь и до остальных! — повысил голос господин Логинов.

Толпа загудела.

— Если их сейчас не остановить, они уничтожат всех! Всех! — почти прокричал член партии ЛДПР.

В толпе восторженно заорали.

— Сейчас одна надежда — на вас! Вы начните, а мы поддержим! Сметем преступный режим! — зашелся в экстазе депутат Государственной Думы.

— Аллаху Акбар! — взорвалась толпа.

— Нет — преступному режиму Кремля! Голосуйте за ЛДПР! — орал господин Логинов.

— Аллаху Акбар!!

— Голосуйте за ЛДПР!!!

— Аллаху Акбар!!!

Борис тогда также сидел на диване, завороженный этим сюрреалистическим зрелищем. Рядом, не веря своим глазам, застыла жена. Смотрели молча, не двигаясь, и только Славик не мог усидеть на месте. Ерзал, копошился, издавал какие-то невнятные звуки и вдруг, треснув ладонями по дивану, заорал фальцетом:

— Аллаху Акбар! Ура-а!!

Похоже, даже руководство республики было немного ошарашено таким напором депутата в ондатровой шапке. Во всяком случае, за столь демонстративную поддержку он был пожалован только тремя военнопленными. Тремя, а не всеми, как заявлял накануне. Ну что ж три — это в любом случае больше, чем два, которых привезла первая делегация. Правда, один из пленных ехать в Москву категорически отказался, опасаясь за свою судьбу, но это же не вина человека в ондатровой шапке.

На следующий день шоу продолжилось уже в Москве. Солдат, переодетых и умытых, на пресс-конференции привел Жириновский. Владимир Вольфович вальяжно представил освобожденных танкистов, пообещав, что сейчас они, наконец-то, расскажут все. Журналисты, чувствуя сенсацию, закидали солдат вопросами, но ответить те успели только на два. Ответ на третий вопрос Владимир Вольфович ревниво прервал и дальше говорил только он. В основном, ругал на чем свет Юшенкова, Явлинского, демократов и, естественно, журналистов. Про преступный режим Кремля господин Жириновский не сказал ни слова.

А картинку с Грозненского митинга, где так красиво выступал человек в ондатровой шапке, в Москве, похоже, так и не увидели.

— Да, такое Явлинскому не повторить, — улыбнулась Ирина.

Борис засмеялся.

— Чего там? Смешное? — Славик подкрался незаметно, Ирина аж вздрогнула. — А почему меня не позвали?

— А уроки? — демонстративно нахмурился Борис.

— Какие уроки? Сочинение? Да ну его, пап. Лучше скажи — всех солдат отдали?

— Тебе это очень нужно знать? — напряглась Ирина.

— Мам, ну ты даешь! Мы же поспорили!

— Что? Насчет чего это?

— А на военных. Всех их отдадут или нет. Вахишка сказал, что всех, а …

— Слава! — голос Ирины угрожающе стих. — Иди, дописывай сочинение.

— Мам, ну мам, — не хочется. Кому оно нужно?

— Слава, ты не слышал, что я сказала? — Ирина говорила свистящим шепотом, и Борис заранее напрягся.

— Ма-ма, — один Славик еще ничего не чувствовал, — ну, пожалуйста.… Да не надо оно никому.… И не выходит у меня — я с бабушкой привык.

— С бабушкой? — взорвалась Ирина. Славик вздрогнул.

— Ира…

— С бабушкой?! Да может бабушка уже мертвая под бомбежками лежит!! Пиши давай!

— Мам… Мамочка. Ладно…, ладно… Ты не плачь только…

Разговор с телевизором

Сегодня на экране картинка была просто шикарная. На переднем плане бассейн с кристально-чистой голубоватой водой. Чуть сзади двухэтажная вилла в тени пальм, каштанов и елей. А на заднем плане — кремлевские стены вперемешку со средневековыми чеченскими сторожевыми башнями.

— Спишь, нет? — произнес телевизор.

Борис не отвечал, зачарованно разглядывая картинку. После грозненской убогости, где даже холодная вода шла с перебоями, а горячей давно не было вовсе, искрящийся на солнце бассейн казался таким же нереальным, как и исправно работающее отопление. К тому же, отвечать было некому: в шезлонге у бассейна никого не было. Только лежала совершенно неуместная здесь шикарная ондатровая шапка.

— Чего молчишь? Нравится? Ах, да — тебе же образ нужен. Сейчас.… Так пойдет?

Ондатровая шапка приподнялась, из-под нее вылез серый с черными полосками котенок и тут же начал деловито точить когти. Об эту самую шапку.

— Ох, что-то ты мне сегодня не нравишься. Неужели спросить не о чем?

— Повторяешься, — с непонятым самому раздражением пробурчал Борис, — кот уже был. И спрашивать тебя без толку — все равно не ответишь.

— Борис, ты сердишься — значит, ты не прав! — заявил котенок, делая вид, что дирижирует оркестром. — Похоже?

— На кого?

— Как на кого? — удивился котенок. — На твоего тезку. На того, который сейчас решает, что с вами делать.

— На президента, что ли? — догадался Борис. — Не очень. И что же он решает?

— Ты сегодня на удивление недогадлив, мой раздражительный. Решает, где поставить запятую в указе под названием «Казнить нельзя помиловать».

— Запятую? — растерялся Борис. — Так ведь сказали.… Сказали, что… что войны не будет. Министр…

— Боря! Да что с тобой? Ты же никогда не верил лозунгам? Ну, сам подумай: что самое главное пред войной? Самое главное — убедить противника, что войны не будет. Вспомни историю, Боря! А наш министр ее помнит, не на всех лекциях в Академии, видать, спал.

— А как же тогда все эти переговоры, депутаты? Ведь на весь мир показывали?

— Ну, ты даешь, мой наивный друг! — котенок возмущенно выгнул спину. — Стрельбу из танков по парламенту тоже на весь мир показывали.