Читать книгу ""Раньше смерти не помрем!" Танкист, диверсант, смертник - Александр Лысев"

Интенсивное движение с применением лишь боевых огней продолжалось всю ночь. Несмотря на это, отставших не было. На рассвете 23 июня над танками несколько раз проплывали высоко в облаках вражеские бомбардировщики. Видимо, они преследовали свои цели далеко в советском тылу — танковую колонну самолеты отчего-то не бомбили. Уставшего Коломейцева за рычагами КВ сменил наводчик. Витяй, потирая воспаленные после напряженного ночного вождения глаза, забрался в башню и попытался хоть чуток прикорнуть на жестком, раскачивающемся в такт движению танка сиденье. В сознании автоматически отпечаталось помимо его воли — наводчик дернул с места танк слишком резко. Опыта маловато… Потом Коломейцев даже немного подремал. Ближе к полудню совсем низко на запад прошло несколько звеньев наших ТБ. А через пару минут далеко по ходу их движения раздались отдаленные взрывы.

— Дубисса, — определил по карте реку впереди них Барсуков.

Танки расположили на опушке леса над рекой, тут же принялись рубить свежий кустарник для маскировки. Воспользовавшись паузой в движении, Коломейцев немедленно приступил к осмотру двигателя и ходовой части. Пока экипажи суетились вокруг своих танков, Барсуков отправился в штаб полка. Под растянутую на деревьях маскировочную сеть были загнаны несколько легковых «эмок» и мотоциклов. Прямо на капоте одной из них разостланная карта и стоящий чуть набекрень полевой телефон.

— Дожимай их оттуда, — говорил кому-то в телефон начальник штаба полка, майор в фуражке и наброшенной на плечи кожаной куртке. — Сколько потерял?.. Все, что пригодно к ремонту, — вытаскивай в тыл. И держи мне мост!

Барсуков приложил к глазам окуляры бинокля. С возвышенности, на которой они расположились, хорошо была видна река внизу. В ее пойме только что отгрохотал короткий, но, по всему видать, ожесточенный бой. Пару часов назад немцы с ходу захватили плацдарм на восточном берегу. Однако контратакой нашего мотострелкового полка при поддержке танков БТ-7 неприятельская кампфгруппа была выбита обратно за реку. Барсуков увидел среди свежих воронок с полдюжины подбитых «бэтэшек» и с удовлетворением — несколько коптящих черным дымом вражеских бронемашин. Мост впереди был цел и снова находился в наших руках. Мотострелки до поздней ночи пускали ракеты с западного берега, обозначая свое местоположение. На рассвете следующего дня был получен приказ: тяжелым танкам переправиться на западный берег и, оказывая поддержку легким БТ и мотопехоте, продолжить наступление, придерживаясь линии дороги Таураге — Шауляй.

К раннему утру 24 июня все КВ были снова в полной боевой готовности — дозаправлены, осмотрены, мелкие неполадки, возникшие на марше, устранены. Экипажи даже успели поспать несколько часов и позавтракать горячей кашей. Спасибо старшине — нашел их со своей кухней в пыльном муравейнике фронтовых дорог. Настроение у всех было бодрое. Через Дубиссу переправились без затруднений. Получили участок для наступления. Верный сложившейся у него с финской войны привычке, Барсуков с командирами танков и механиками-водителями пешком выбрался осмотреть в бинокли местность, по которой им предстояло вести атаку. Делал он это, разумеется, когда позволяли обстоятельства. Сейчас позволяли. В бинокли посмотрели все. И Коломейцев посмотрел, и Москаленко. Уточнили порядок развертывания и движения, наметили ориентиры.

— Все-таки страшновато, — стянув танкошлем, потер затылок Матвей.

— Жми вперед, Матюша, не меняй без нужды передачи и не подставляй борта, — посоветовал возвращавшийся вместе с ним к своей машине Коломейцев.

Все заняли в танках свои места. Еще с полчаса напряженно ждали. Впереди и чуть левее что-то происходило. Оттуда валил дым, хлопали пушками ушедшие далеко от реки «бэтэшки», поднимали пыль спешащие в ту же сторону их юркие собратья.

— Приготовиться к атаке, — резко и все-таки неожиданно прозвучал по ТПУ голос Барсукова.

Сверху хлопнул закрытый командиром люк.

— Вперед!

Взревели танковые двигатели. С грохотом и лязгом на всю округу пятидесятидвухтонные машины выползали на поле и разворачивались для атаки. Несмотря на то что бой, который вели легкие танки, заметно смещался влево, Барсуков двинул свою роту согласно полученному приказу — строго в западном направлении. Набрав интервалы, несколько минут машины катились по ржаному полю. Видимость была сильно ограничена — смотровой лючок, как и положено в боевой обстановке, был задраен, и Коломейцев вел танк при помощи установленного в крыше над ним зеркального смотрового прибора. В башне, подскакивая и раскачиваясь на своих сиденьях, как манекены, прилипли к таким же закрытым броневыми колпаками смотровым приборам остальные члены экипажа. Танк шел вперед, двигатель уверенно молотил на средних оборотах, от вращающихся гусениц стоял звонкий стрекот, едва слышно за сопровождающими движение звуками гудели башенные вентиляторы, изготовившийся к бою экипаж обливался потом от жары и напряжения. Кроме этого, пока ничего больше не происходило — противника видно не было.

— Танки справа! — щелкнул переговорным устройством наводчик.

Барсуков приник к «триплексу» в смотровой щели. Через несколько секунд произнес:

— Наши.

Проехали мимо двух подбитых Т-26 с распахнутыми люками. У одного из них сбитая гусеница размоталась далеко по траве. Затем попалась брошенная «бэтэшка», почему-то стоявшая кормой на запад. Коломейцев, работая рычагами, плавно обогнул воронку. За ней метров через тридцать валялся на боку наш бронеавтомобиль БА-10 с оторванными колесами. КВ просто смахнул его в сторону легким толчком с траектории своего движения.

Барсуков запросил по рации обстановку у других экипажей.

— Вижу подбитые танки, — прозвучал из радиостанции голос младшего лейтенанта Ивлева. И после некоторой паузы: — Много. Наши…

Капитан сверился с выбранными ориентирами, убедившись, что они двигаются правильно — на запримеченную еще заранее одинокую мельницу в самом конце поля. И тут на них сбоку из оврага выскочил немецкий дозор. Первый мотоцикл появился как будто из-под земли. Увидев советские танки, сидевший в коляске немец открыл по ним стрельбу из пулемета. Вероятно, совсем уж от неожиданности.

— Дурак, что ли… — вырвалось у стрелка-радиста, замершего с пальцем на спусковой скобе ДТ в ожидании приказа.

— Курсовому пулемету — огонь, — прозвучал спокойный, как на учениях, голос Барсукова.

Обстрелянный из танка мотоцикл, круто развернувшись, стремительно помчался, подскакивая на кочках по ржаному полю, на полной скорости куда-то влево и исчез из зоны видимости. Второй мотоцикл лишь показался на несколько секунд и скрылся обратно в овраге. Барсуков приказал танкам обстрелять овраг из орудий.

— Осколочно-фугасный!.. — раздалось в башне.

Выстрелами с нескольких машин буквально обвалили стенки оврага, почти уровняв его с полем.

— Прекратить огонь, — распорядился по рации Барсуков. — Продолжить движение!

Преодолев препятствие, лязгающая армада, набирая ход, пошла дальше к краю поля. А когда добрались до мельницы, то на обратном склоне за ней увидели картину настоящего побоища. Наступавшие советские легкие танки, по всей видимости, неожиданно наткнулись на немецкую засаду. Застилая полнеба, горели десятка полтора БТ-7 и Т-26. Остальные пятились назад, пытаясь въехать на пригорок и скрыться за ним. Между горящими танками угадывалось какое-то движение. Из дыма то и дело мелькали вспышки выстрелов. Сомнений быть не могло — прячась за завесой из чада и копоти, немецкие танкисты расстреливали наши легкие машины. Быстро оценив обстановку, Барсуков выстроил свои КВ на гребне и приказал дать несколько залпов по скопищу все равно уже сгоревшей нашей и ездящей между ней немецкой техники внизу. А затем из радиостанций прозвучало: