Читать книгу "Змеи и серьги - Хитоми Канехара"

— Зато теперь, — отвечаю, — можем чуть-чуть пороскошествовать.

Ама все о работе моей расспрашивал. Наконец убедился кое-как, что ничего непотребного со мной там не происходит, и заулыбался, как обычно.

— Жалко, — говорит, — я тебя в кимоно не видел, — и лимон на тарелку мне выдавливает.

Пиво классное было, хорошо пошло, а мясо — так вообще неописуемо прекрасное. Действительно, не ужин — совершенство. Смешно, да? В смысле — это ж я, которая столько ныла, что работать приходится! Но после работы пиво кажется намного вкуснее… вот, кстати, и все, что в работе есть приятного! Настроение у меня — хорошее. Делаю Аме комплименты по поводу его нового цвета волос, шуточкам его дурацким смеюсь. Кажется, все в порядке… волосы у Амы — пепельные, а смех — счастливый… и как будто ничего плохого с нами никогда не случится!

Лето уже кончилось, но жара еще наплывала отовсюду. Считай, три недели прошло с того дня, как Шиба-сан мне в «Желании» тату Кирина показал, и наконец он позвонил.

— Затрахался, — смеется, — вконец я этот рисунок делать, — а потом объяснять стал, с излишними, по-моему, подробностями, почему ему так тяжко пришлось. Напоследок сказал: — Дождаться не могу тебе его показать.

А я к тому времени уже свой пирс на двенадцатиграммовый заменила.

На следующий день говорю Аме — хочу, мол, новые сережки посмотреть. Отправляемся на пару в «Желание». Пришли, а Шиба-сан нас в заднюю комнату зовет и достает из ящика стола листок бумаги.

— Bay, — выдыхает Ама, — это нечто!

И не только у него у одного такая реакция была… я тоже, как увидела, офонарела. И Шиба-сан заметил… не зря ж он нам все демонстрировал рисунок и демонстрировал — точь-в-точь как ребенок новой игрушкой хвалится!

— Я это хочу!

Честно, я как увидела — сразу решила. Только подумать-то эти потрясающие звери на спине у меня появятся, — сердце быстрее биться начинает! Дракон смотрелся, словно прямо сейчас с бумаги взлетит, а Кирин на дыбы встал — вот-вот на дракона кинется. Пара прекрасных чудовищ, неразлучных, неотделимых друг от друга, необходимых мне, как сама жизнь.

— Ладно, — говорит Шиба-сан с усмешкой.

— Клево, Луи! — кричит Ама и обеими руками стискивает мою. А я все никак поверить не могу: самый красивый на свете тату-дизайн — и вот-вот станет МОИМ! Мы сейчас же начинаем обсуждать — какого размера делать и куда точно набивать. Сходимся на том, что лучше всего — пятнадцать сантиметров на тридцать, малость поменьше, чем у Амы, и — на спину, от левого плеча — к позвоночнику. Даже решили, когда начинать будем, — прямо через три дня.

— Вечером перед началом алкоголь не пить. Спать лечь — как можно раньше. Такая татуировка много крови у тебя попьет, — командует Шиба-сан, а Ама с опытным видом кивает в знак согласия.

— Не боись, я об ней позабочусь, — обещает Ама. Обнимает Шибу-сан за плечи. И какую-то долю секунды Шиба-сан глядит на меня в упор — в точности как когда мы трахались. Смотрю ему в глаза. Улыбаюсь. Вижу, как он изо всех сил старается подавить ответную улыбку. После Ама заметил, что всем нам неплохо бы пойти поесть. Шиба-сан магазинчик свой чуть пораньше обычного закрыл, и мы втроем вывалились на свежий воздух. Прохожие просто в стороны шарахались, когда наша дружная троица по улице шла.

— Это из-за тебя, Шиба-сан, на нас все вокруг пялятся, — говорит Ама.

— Из-за меня? Сам хорош! Пафосный, как последний бандит!

— Я и как бандит нормальней смотрюсь, чем ты как панк!

— Не парьтесь, вы оба достаточно жутенько смотритесь! — говорю, и они затыкаются.

— Бандит, значит, панк и мажорка… Реально охуительное сочетание! — смеется Ама, поглядывая то на меня, то Шибу-сан.

— Я тебе уже сто тысяч раз говорила — Я НЕ МАЖОРКА! — говорю. — Ладно. Пошел на хер. Я по-любому пива хочу. Пошли в идзакая.[5]

Мы еще немножко прошли по шумной центральной улице (я — посередке между Амой и Шибой-сан), пока не набрели на недорогую идзакая. Скинули у входа обувь. Провели нас к одному из низеньких японских столиков. Прочие посетители сначала уставились с любопытством, но потом отвернулись неловко. Салютуем друг другу пивными бокалами-и начинается жаркий диспут на тему татуировок. Сначала с нами Ама опытом делился, потом Шиба-сан вступил — с историями про тяжкие муки и великие испытания, через которые он прошел, когда только-только тату-художником заделался. Закончил на вдохновении, которое он в изображение Кирина вложил. К концу обеда они уже оба футболки с себя поскидали и спорили — каким особым методом владеет тот-то, какие формы используют там-то… и так далее, и тому подобное. Смотрю на них — и поневоле улыбаюсь. Первый раз в жизни вижу, каков Шиба-сан, когда просто развлекается. Наедине со мной он, понятно, эту сторону своей натуры не демонстрировал, но, наверно, садисты тоже изредка до ушей ухмыляются. Ну а я от пива что-то совсем окосела, разбушевалась, то ору им немедленно одеться, то требую заткнуться на хуй… Короче, замечательный был обед, пиво — ледяное, на уме у меня — потрясающий рисунок. Вот, должно быть, и все, что мне от жизни надо!

Ама в туалет пошел, и тут Шиба-сан через стол перегнулся и по волосам меня погладил.

— Только без нытья, лады?

— Да уж это точно, — говорю. Смотрим друг другу в глаза и улыбаемся.

— Я тебе потрясающую тату набью, — говорит он, и в голосе его — такая сила… я прямо рада, что его встретила!

— А тебе и не трудно будет, с твоим-то талантом, — замечаю.

— Бог в пальцах, — отвечает Шиба-сан с едкой усмешкой. Поворачивает руку, лежащую на столе, ладонью вверх. — Вот только… что ж мне делать, если я желание убить тебя пересилить вдруг не смогу?

— Ну, тогда, значит, убьешь, — отвечаю и пива отхлебываю. Краем глаза замечаю — вон Ама из сортира возвращается.

— Хорошо. Потому что никогда и никого мне еще так отчаянно убить не хотелось, — говорит Шиба-сан меньше чем за секунду до того, как Ама за столик уселся, на лице — широкая, радостная улыбка.

— Туалет — весь в блевотине. Я как увидел, самого чуть не вырвало!

От сообщения Амы атмосфера как-то резко нормализовалась. Я сидела между парнем, который из-за меня человека в кровавое месиво превратил, и парнем, который о смерти моей мечтал, и лениво думала — интересно, а может, однажды кто-то из них меня убьет?

Через два дня Ама все алкогольные напитки из холодильника вытащил и в кухонный шкафчик убрал. А шкафчик на висячий замок запер!

— Ты чего творишь?! Ведешь себя, будто я алкоголичка какая!

— А ты очень даже и не без того, — отвечает Ама и ключ себе в карман сует. — И не вздумай, пока меня не будет, пиво себе в супермаркете покупать! — сказал и ушел на работу.

Нет, ну за кого он меня принимает? За идиотку или как? Уж один-то день я точно без алкоголя проживу, думаю — и шкаф-чикс презрением локтем пихаю. Но к тому времени, как Ама с работы вернулся, я, надо признать, уже ни о чем, кроме пива, и думать не могла. Да, по сути, не больно и удивительно — я ж каждый день поддаю, а к ночи вообще надираюсь, причем уже довольно давно. Наверно, это уже настолько частью моей жизни стало, что я не особо и замечала, ни сколько пью, ни как сильно к алкоголю привыкаю. Чем больше времени проходило, тем больше я зверела, Ама с работы вернулся — я на нем злость и сорвала. Только мне кажется, он чего-то типа этого и ожидал, так что просто успокоить меня постарался.