Читать книгу "Псы, стерегущие мир - Алексей Игнатушин"

Лют кивнул, взглядом споткнулся о тушку птицы, спохватился – и в стороны полетели перья. Задумчивый блеск в его глазах почти растаял. Стрый отметил недовольно: немного недоумения все же осталось.

Затрещали громко ветки. Испуганный Савка продрал глаза и кинул ошалелый взгляд на Буслая. Гридень зло оглядел поляну и поспешил к костру. В руки воеводы ткнулась баклажка. Стрый насмешливо оглядел гридня:

– А чой ты грязный?

Буслай вполголоса выругался, с трудом стащил с себя мокрую рубаху и повесил ее над языками пламени. Стрый хохотнул издевательски:

– Никак повстречался с водяным?

Буслай буркнул через плечо раздраженно:

– С младшим братом.

– Понятно.

Воевода наклонил баклажку, и на землю полилась ядовито-зеленая жидкость. Мерзко запахло, и тут Лют удивленно уставился на дымную лужу, трава вокруг которой сразу пожухла. Буслай принюхался, и брови его поползли вверх.

– А ты чего думал? – спросил Стрый ласково.

Гридень затараторил подсердечной бранью, обещая надругаться над ичетиком, водяным и всей их поганой семейкой. Стрый одобрительно кивал, восхищенно прицокивал.

– Эх, посуду испоганил, – вздохнул воевода. – Ну, ладно, обещал пакость простить. – Оскверненная баклажка улетела в кусты.

Лют ощипал птицу, достал из мешка пахучие травы, от которых мясо станет нежным и сочным, и каждый ломтик его растает во рту сладким соком.

Савка подсел к костру и взял у Буслая рубаху.

– Э, а где Ждан? – спросил Буслай.

Лют запоздало спохватился: отроку пора вернуться. Савка поймал встревоженный взгляд, сунул рубаху обратно Буслаю и сомкнул ладони рупором у губ. Вечерний лес огласил крик:

– Ждан, где ты? Хватит собирать ягоды, возвращайся.

Эхо смолкло, легкий ветерок прошуршал листьями насмешливо, но Ждан не откликнулся. Стрый поднялся на ноги, его взгляд упал на Буслая.

– Поднимайся, сходишь с Лютом, посмотришь, куда олух запропастился.

Гридень встал с недовольным ворчанием, уронив в траву мокрую рубашку. Блики костра отразились от лезвия топора.

– Чего искать, сам придет.

Воевода смерил его тяжелым взглядом, и Буслай уронил взор и опустил плечи.

– Лют, долго тебя ждать? – буркнул он раздраженно.

Лют по знаку воеводы взял из поклажи небольшой мешок, поправил у бедра меч. Гридни с треском вломились в заросли и долго, до рези всматривались в траву, скрытую вечерним сумраком. Буслай шипел сердито – ветки так и норовили побольнее царапнуть его голый торс.

– Вот его следы, – указал Лют.

Вскоре они наткнулись на опрокинутый короб; под сапогами чавкнули раздавленные ягоды. Буслай схватил соратника за рукав и сказал холодеющими губами:

– Смотри, корзинка чья-то.

– И трава утоптана, будто медведь танцевал, – добавил Лют.

Гридни переглянулись. Буслай крепче сжал топор, а Лют распутал кожаные завязки мешка. Лес обступил людей. Почудился давящий взгляд…

– Пойдем по следу, – бросил Лют на ходу.

Буслай покорно потащился за старшим гриднем. Если дело нечистое, придется худо, подумал гридень хмуро. Никакого противника из плоти и крови он не боялся, но как сражаться с нечистью, способной отразить удар железа, наслать мару или еще что хуже? У Люта хоть гривна серебряная, воинский оберег защитит от вселения злого духа, а у него – медь с чутком серебра. Вдруг не спасет?

Лют резко остановился. Буслай едва не ткнулся носом ему в спину.

– Ты чего? – прошипел он сердито.

– Тихо! – ответил Лют еле слышно.

Буслай прислушался. Лес примолк: вот прошелестел листок… обломилась ветка… еле слышно прозвучал смешок… Раздался отзвук удара о дерево. Смех прозвучал более явственно. Ветерок в ветвях донес слабые хрипы.

– Бежим! – крикнул Лют.

Он вломился в заросли, как лось во время гона. Помрачневший лес недовольно заворчал. Буслай крепче стиснул топорище и ринулся следом. Ветки зло хлестали оголенную кожу, и гридень прикрыл лицо, едва видя спину Люта в щелке между пальцами.

Лес заохал, заулюлюкал. Глумливо ухнул филин. Лют заметил за частоколом стволов беленую рубаху и наддал ходу, явственно слыша хрипы.

Отрок метался меж стволов: рука на горле, вторая тщетно пытается достать булавой старикашку, сидящего у него на плечах. От отчаяния Ждан бился спиной о деревья в надежде придавить паскуду.

Старичок мерзко хихикал и сверкал ярко-алым пламенем в глазах. Сухонькие руки его с нежданной силой стягивали на шее отрока кожаную петлю.

– Никуда не денешься, я на твоих закорках по лесу погуляю!

Лют сунул руку в мешок. Зуд в пальцах подсказал, что нащупал нужное. Сзади запыхавшийся Буслай удивленно свистнул.

– Отпусти его!

Боли-бошка резко натянул петлю, повернул отрока, как строптивого коня.

– Заступнички явились, – сказал он обрадованно. – У меня скоро будет табун.

– Я тебе кости переломаю! – прорычал Лют.

Боли-бошка с тревогой посмотрел на уверенно шагающего гридня: еще чуть – и дотянется до бороды. Странно, за меч не берется, руку прячет в мешке…

Старческие руки натянули петлю – Ждан отчаянно вскрикнул, и изо рта пополам с хрипами полилась пена.

– Стой, касатик, не то шею сверну.

Глаза боли-бошки превратились в костры; от злобного оскала попятилась бы и свора волков; тускло сверкнули слюной клыки.

Буслай замер, пальцами стискивая бесполезный топор. Пока будешь рубить нечисть, успеет сломать шею Ждану, а то и отмахнется от честного лезвия и скроется в лесу с гнусным хохотом.

Лют молниеносно выхватил из мешка травяной веник, хлестнул им по старческим рукам, и в лесу раздался вопль громче сотни боевых труб. Буслай грянулся оземь, спину защекотали опавшие листья, рот помимо воли раскрылся в крике.

Хватка старика ослабла, и полузадушенный Ждан повалился. Лют сдернул боли-бошку, хлестнул по плеши крапивой.

– А-а-а!!!

Буслай вскочил и бросился на подмогу. Лют метнул взгляд: не надо. Гридень склонился над Жданом. Кожаная петля лопнула под лезвием топора, и отрок с трудом протолкнул воздух в измятое горло.

Лют крепко держал лесного пакостника за ногу и пуком крапивы хлестал его по плеши. Боли-бошка извивался ужом, сомкнув обожженные губы. Крик сменился поскуливанием.

– Что творишь? Больно же!

Лют тряхнул боли-бошку и прошипел в лицо, облепленное кусочками крапивы:

– Больно тебе?! Так я еще не начал!

Боли-бошка извернулся – зубы клацнули возле запястья гридня.