Читать книгу "Роксолана Великолепная. В плену дворцовых интриг - Наталья Павлищева"

Но что-то подсказало не ехать в Стамбул, а всего лишь отослать к Кара-Ахмед-паше письмо с одной фразой:

«Все готово»…

Сам Аласкар решил подождать султаншу и ее спутников в Измите. Великий визирь говорил, что до Измита она попросила сопроводить, видно, боялась гнева янычар. От Измита дороги расходятся на запад в Бурсу и на восток в Сакарью, чтобы там снова разделиться. Это оживленный путь, как и дальше на Анкару, но в сторону гор движется уже куда меньше людей, в горах но ночам становится все холодней. Видно, понимая это, султанша и торопится.

Что ж, в расчетливости ей не откажешь. Аласкар уже знал, что из Амасьи в Бурсу везут мать казненного шехзаде Мустафы Махидевран Султан и его наложниц с сыном и дочерьми. Как бы ни столкнулись две кадины по пути, это будет не слишком приятно. Наверное, и это тоже подгоняет Хуррем Султан.

Но Аласкар не против, чем скорее решится это дело, тем скорей он сам исчезнет из Османской империи. Потому он остановился в Измите, его человек из дворца сообщит, когда Хуррем Султан выедет из Стамбула. Такой обоз, как у нее будет двигаться медленно, в Измите будут дня через три. Быстрее было бы морем до самого Мерсина, а там до лагеря Повелителя недалеко, но всем известно, что султанша не переносит путешествия на кораблях, для нее и Босфор переплыть проблема.

Это хорошо, что они будут трястись по горной дороге, она опасней морской, где все примучены пиратами Барбароссы и напасть нет никакой возможности.

Аласкар ждал второй день, когда из Стамбула вернулся посланец с сообщением: утром выезжают.

– Только женщины могут собираться так долго!

Аласкар имел повод досадовать, за то время, пока султанша собиралась, он сам успел съездить так далеко, подготовить нападение и вернуться. Шпион понимал, что Хуррем Султан что-то задержало, но все равно досадовал.

Теперь предстояло дождаться ее обоз, убедиться, что они не свернули к Бурсе (на всякий случай убедиться) и умчаться вперед с Сакарью. Именно там Аласкар намеревался тайно проникнуть к султанше для разговора. Как проникнет к Хуррем Султан, не задумывался, ни к чему, всегда найдется сговорчивая служанка, готовая за комплимент, поцелуй или, в крайнем случае, обещание жениться предать свою госпожу. У Аласкара еще никогда не было осечки, девушки были готовы помогать ему за одну только надежду быть отмеченной этим нагловатым красавцем.

И снова Роксолана стояла у окна, вглядываясь вдаль, туда, где вольно плескались воды Босфора, и за ним лежала Анатолия. А дальше на востоке ее любимый мужчина и ее сыновья. Шехзаде осталось только трое. Из троих она сама предпочла бы Баязида, он внешне уродился в отца, а нравом скорее в своего деда – прадеда султана Баязида. Он смог бы стать султаном, смог, если захотел. Но Сулейман даже после казни Мустафы выбрал другого – Селима.

Ни с Селимом, ни с Джихангиром у матери теплых отношений не было. Насмешник Селим спешил брать от жизни все, понимая, что та может оказаться слишком короткой. Роксолана сама подобрала ему красавицу Нурбану – венецианку из рода Баффо, надеясь, что девушка отвлечет шехзаде от глупостей. Но девушка оказалась слишком честолюбивой, пока, конечно, и взгляд не поднимает от пола без разрешения, но в опущенных глазах что-то такое…

Многолетняя проблема Джихангир. И нет ее вины в ущербности сына, не она проглядела искривленную спинку младенца, не она не выправила вовремя, но вину все равно чувствовала. Из-за этого чувства вины Роксолана не слишком жаловала вниманием подраставшего сына.

Но теперь все не так, как ей хотелось бы – самый лучший из сыновей ее первенец Мехмед умер, его соперника Мустафы тоже нет на свете, но радости это не принесло. Наследник Селим, а не Баязид, значит, предстоит борьба за трон между братьями.

Роксолане нужно было время, чтобы все обдумать, не так-то легко матери выбирать между сыновьями, хотя в глубине души она уже знала, кого выберет – Баязида. Тем более, нужно обдумать, как убедить султана изменить его собственное решение.

Еще султаншу крайне беспокоило молчание Повелителя, после отъезда он написал всего два письма, на него не похоже, и о казни Мустафы не сообщил. Доверил Рустему-паше? Возможно и так, но тогда Рустем должен бы это упомянуть. Оставалось надеяться, что зять забыл от волнения.

Ей требовались несколько дней спокойствия вдали от Стамбула, гарема и Кара-Ахмед-паши, который, кажется, только и ждал, когда султанша уедет. Почему? Об этом тоже стоило подумать. Роксолана поддерживала султана в его стремлении почаще выбираться за пределы Топкапы, ездила вместе с ним на охоту или праздники даже в Эдирне, к святым могилам, в Бурсу к могилам первых Османов…

Теперь вот сама… Как хотелось, чтобы Сулейман был рядом!..

В Измите только переночевали, султанша решила, что на два дня для отдыха остановятся в Сакарье, а там уже и до Биледжика недалеко. Она по-прежнему не говорила куда едет, ни к чему чужим знать.

Айше Хюмашах относилась к путешествию спокойно, а вот семилетний Мурад, сын Селима и Нурбану, досадовал:

– Султанша, что мы плетемся, словно паломники? Нужно скорей!

– Куда ты торопишься, Мурад?

– К Повелителю на помощь! Он в походе, разве мы не туда?

– А Повелитель звал тебя на помощь?

– Не-ет… – растерялся мальчик.

Он радовался только одному – тому, что во время пути не приходилось заниматься скучными уроками. Из всех занятий и наук Мурад принимал только владение оружием и историю своих великих предков и то выборочно. Роксолана уже знала, чем подкупит внука, когда придется поворачивать на юг и объявлять, что к Повелителю они не едут. Мураду нужно объяснить, что едут поклониться могилам первых Османов, рассказы о которых он так любил слушать.

В Сакарье она решила отвести внука в мечеть Орхана – сына Османа, но малыш просто скучал там. Мураду пора проводить обряд обрезания, ради этого и вызвала Нурбану в Стамбул, когда Селим вместе с остальными санджакбеями отправился в поход. Надеялась, что Сулейман проведет этот праздник обрезания для внука. Не случилось…

Мальчику скучно в женском обществе, его собственный наставник уже немолод и не слишком подвижен, братьев нет, не возиться же ему с маленькими сестренками.

Ничего, потерпит, зато останется жив, – вздохнула Роксолана.

У нее была другая забота, выбравшись из Стамбула, султанша уверовала в безопасность своей семьи и теперь думала только о том, что Повелитель так и не написал ей письма с сообщением о казни Мустафы. Вообще, за время после его отъезда писем было всего два, оба с дороги, а потому написаны наспех. Это так непохоже на Сулеймана!

Но на дороге из Измита в Сакарью им встретился гонец с долгожданным письмом. Султан сообщал своей Хуррем, что принял тяжелое решение – убедившись в подготовке шехзаде Мустафы к узурпации власти, он долго думал и все же решился казнить старшего шехзаде. Хасеки ничего не писал, желая принять решение без чьего-либо влияния.