Читать книгу "Дневник Тернера - Эндрю Макдоналд"

Перед нашим домом такое сделать нельзя, потому что почти все пространство забетонировано, так как здесь въезжали и выезжали грузовики и была стоянка.

Подумав, я отказался от ультразвукового детектора и остановился на фотоэлектрическом луче между двумя металлическими столбами по обе стороны бетонки.

Чтобы спрятать источник света и фотоэлемент, необходимо было поместить их внутрь столба на одной стороне, а очень маленький и безобидный с виду отражатель – на другой. Пришлось просверлить несколько» дырок на столбе и немного попаять, причем все надо было сделать очень аккуратно.

Мне очень помогла Кэтрин. Она держала отражатель, пока я налаживал свет и фотоэлемент. И это была ее идея изменить сигнальную систему внутри дома так, чтобы она не только тотчас сообщала нам о человеке, ступившем на защитную полосу или попавшем под световой луч, но и передавала эту информацию на электрические часы в гараже. Таким образом, даже если нас всех не будет дома, мы все равно узнаем, не приходил ли кто к нам – и узнаем, в котором часу это было.

Избавляясь от вонючей коллекции пустых канистр из-под бензина, сгнивших половиков и всякого прочего барахла, скопившегося в ремонтной яме, которая использовалась для смены масла и ремонтных работ, мы обнаружили в цементном полу выход в коллектор, закрытый железной решеткой.

Когда решетка была поднята, внизу оказалась труба четырех футов в диаметре, по которой можно было доползти до водосборника. Через четыреста ярдов была большая дренажная яма. Параллельно нашей трубе шла примерно дюжина труб поменьше, которые забирали воду из уличных водостоков. С другой стороны над коллектором – зацементированная решетка из железных прутьев в полдюйма диаметром.

Сегодня я взял ножовку и перепилил все, кроме двух, железные прутья. Внешне с решеткой как будто ничего не случилось, однако, приложив усилие, стало возможным отогнуть прутья и влезть внутрь.

Я влез и огляделся. По одну сторону подземной ямы была чуть ли не гора мусора, за ней легко спрятаться от людей на ближайшей дороге, с которой не виден ни наш дом, ни другие дома на нашей улице из-за расположенных между дорогой и нами строений. Вернувшись в коллектор, я, чертыхаясь, с большим трудом вернул прутья в изначальное положение.

К сожалению, люди, работавшие в гараже и державшие магазин, прежде чем мы переехали сюда, в течение многих лет сливали ненужное масло в водоприемник, и труба ближе к нашей яме была дюйма на четыре покрыта плотным черным слоем масла. Когда я полз обратно, то весь вымазался.

Генри и Джорджа не было дома, и Кэтрин заставила меня раздеться, а потом долго поливала из шланга прямо в ремонтной яме, прежде чем разрешила подняться наверх и принять душ. Она объявила, что ботинки и одежда теперь никуда не годятся, и выкинула их.

Каждый раз, принимая ледяной душ, я горько сожалел, что мы с Генри не позаботились о горячей воде.

6 ОКТЯБРЯ.

Сегодня я сделал детонатор для бомбы, предназначенной управлению ФБР. Спусковой механизм довольно простой, однако мне пришлось ждать, потому что только вчера стало известно, что за взрывчатка.

Товарищи из Ячейки В предполагали ограбить склад в одном из районов, куда доходит вашингтонская подземка, но до вчерашнего дня им не везло – да и потом тоже не очень повезло. Удалось выкрасть два ящика желатинированного динамита, к тому же один ящик оказался неполным: Всего меньше 100 фунтов.

Однако моя проблема была наконец-то решена. Желатинированный динамит – достаточно чувствительное вещество, для которого достаточно моего самодельного детонатора, а ста фунтов хватит, чтобы сдетонировала любая другая взрывчатка, если товарищам из Ячейки 8 повезет ее достать.

Упаковав около четырех фунтов желатинированного динамита в ящик из-под яблочного сока, я положил сверху батарейки и таймер и соединил с включателем в конце двадцатифутового запального шнура. Когда мы загрузим грузовик взрывчаткой, эта упаковка будет сзади на двух ящиках желатин и ворованного динамита. Нам надо было еще проделать дырки в стенах трейлера и кабины, чтобы вывести запальный шнур и включатель в кабину.

Или Джордж, или Генри (наверно, Генри) поведут грузовик на стоянку на территории ФБР, и, прежде чем покинуть его, им надо будет включить детонатор и таймер. Через десять минут произойдет взрыв. Если нам повезет, от здания ничего не останется – и от новенького компьютерного комплекса, предназначенного для паспортизации населения и обошедшегося в три миллиарда долларов, тоже.

Шесть-семь лет назад, когда власти впервые запустили «пробный шар», чтобы узнать реакцию населения на новую паспортную систему, было сказано, что ее основная цель – выявление нелегальных эмигрантов для дальнейшей их депортации.

Хотя были люди, которые с недоверием отнеслись к затее правительства, большинство проглотило официальную версию необходимости паспортной системы. Например, многие члены профсоюзов, которые видели в нелегальных эмигрантах угрозу своему существованию во времена высокой безработицы, восприняли идею с энтузиазмом, а вот либералы воспротивились ей как «расистской» – почти все нелегальные эмигранты были не– Белыми. Позднее, когда правительство подарило гражданство всем, кто сумел проскочить через мексиканскую границу и прожить в стране два года, либеральная оппозиция сдалась – кроме небольшой части крепких сторонников гражданских свобод, которые все еще подозревали обман.

В общем, Система с отвратительной легкостью обманывала американский народ и манипулировала им – будь то относительно наивные консерваторы или испорченные и якобы мудрые «либералы». Даже защитники гражданских свобод, изначально враждебные правительству, рано или поздно зашагают в ногу с остальными, когда Большой Брат объявит, что новая паспортная система необходима для выявления и изоляции «расистов» – то есть нас.

Если бы свобода американцев была единственной ставкой, вряд ли можно было бы оправдать существование Организации. Американцы потеряли право на свободу. Рабство достойно и справедливо для народа, ставшего расслабленным, эгоистичным, беззаботным, легковерным, одурманенным.

Мы уже рабы. Мы позволили дьявольски умному, чужеродному меньшинству заковать в цепи наши души и наши мозги. И эти невидимые цепи – более очевидный символ рабства, чем будущие железные цепи.

Почему мы не восстали тридцать пять лет назад, когда они отобрали у нас наши школы и превратили их в расово смешанные притоны? Почему мы не выкинули их из нашей страны пятьдесят лет назад, вместо того чтобы позволить им сделать из нас пушечное мясо в их войне за покорение Европы?

Или совсем недавно, почему мы не восстали, когда они начали забирать у нас оружие? Почему мы не восстали в праведном гневе и не вытащили самонадеянных чужаков на улицы, не перерезали им горло? Почему не поджарили их на кострах, устроив их на всех перекрестках Америки? Почему не истребили всех до одного представителей этого противного и извечно напористого рода, эту чуму из восточных отстойников, а покорно позволили разоружить себя?