Читать книгу "Прогрессор каменного века. Книга 1. Провалившийся в прошлое - Александр Абердин"

Хотя дробилка и тряслась, как скаженная, уже через несколько часов Митяй получил почти куб шамотной крошки пополам с доломитовой и вскоре приступил к новому этапу работы – принялся формовать огнеупорные кирпичи, которых ему требовалось теперь очень много. Осматривая берег Пшехи, он нашёл роскошное галечное поле и даже привёз оттуда несколько десятков образцов. Разгуливая по галечнику, он почти сразу же нашел несколько больших тяжёлых тёмно-красных, почти коричневых, камней, точно таких же, какие однажды в детстве принёс домой, но всё же включил ноутбук и проверил их по справочнику. Да, это оказался гематит, красный железняк, то есть железная руда, значит, он сможет выплавить из него железо, для чего ему нужно будет построить вагранку. Что она собой представляет и как выглядит, Митяй знал довольного хорошо, видел на заводе имени Седина в Краснодаре. В принципе, имея под рукой берёзовый уголь, известняк, доломит и, главное, достаточно много гематита, он мог выплавить из него железо, а для этого в больших количествах требовался огнеупорный кирпич. Однако сначала Митяй всё же хотел построить большую, капитальную, взрослую, как он сказал Крафту, печь для обжига любой керамики, включая и кирпичи. Этим он и занимался полмесяца с раннего утра и до поздней ночи. Ещё он ни на минуту не забывал о своём маленьком керосиновом заводике. Керамические цилиндры диаметром восемьдесят сантиметров и высотой метр двадцать имели специальные утолщения поверху и в их пазы, проточенные по лекалу, чтобы можно было вставлять друг в друга, а также приливы внутри, чтобы устанавливать в них тарелки для сбора конденсата, он обжигал в большой печи и из ста тридцати семи штук в конечном итоге отобрал только десять, после чего обжег ещё три с половиной десятка таких же цилиндров, но уже попроще, чтобы собрать из них ёмкость, в которой нефть будет нагреваться до температуры в триста девяносто градусов. Наконец он приступил к строительству небольшого керосинового заводика, а поскольку успел хорошо подготовиться, то соорудил его всего за каких-то две недели, пустив на герметизацию всех стыков такое драгоценное вещество, как портландцемент шестисотой марки, которого взял с собой всего четыре мешка. Цемент он берёг и, чтобы тот не слежался, пересыпал его в горшки и хорошенько прожарил в печи для обжига. После капитальной просушки-прокалки нефтеперегонного оборудования Митяй перекрестился, зажёг форсунки и приступил к испытаниям.

В принципе никакого испытания заводику не потребовалось. Как только он залил нефть в керамическую ёмкость длиной шесть метров, открыл вьюшки и пустил раскалённый воздух в камеру нагрева, то уже через час двадцать минут из керамической трубы потекла тонкая струйка чуть-чуть желтоватого бензина. Уровнем ниже бензин был немного желтее, но его вытекало почти вдвое меньше. Последней потекла солярка, причём целых трёх сортов, а она нужна была Митяю в первую очередь. Набрав первые двадцать литров самой светлой соляры, он с волнением залил его в двигатель Шишиги и завёл его. Тот, к его облегчению, работал без каких-либо нареканий. К его полному восторгу, оба японских дизель-генератора «Ямаха», заточенные под российскую соляру, работали на его доисторической соляре как ни в чём не бывало, а бензопилы, рассчитанные на семьдесят шестой бензин, даже не чихнули ни разу – когда он их завёл, у него окончательно отлегло от сердца.

Жизнь налаживалась и в ближайшее время обещала быть не такой уж и тяжёлой, но для этого ему нужно было сначала попахать очень основательно. Так Митяй стал первым нефтехимиком доисторического времени и на радостях даже выпил два стопаря водки, обмывая свой керосиновый заводик. Может быть, он и попал в этот чёртов провал во времени как кур в ощип, но всё же не пропал в каменном веке.

Хотя ему и было грустно от одиночества, он не расстраивался, и всё потому, что часто рассматривал тот костяной рыболовный крючок, который ему посчастливилось выудить вместе с огромной форелью. Особенно обрывок лески, сплетённый из человеческих волос. Явно женских. Глядя на него, Митяй всё чаще и чаще думал как раз не о том, чтобы побыстрее найти первобытных людей, тем более что кроманьонцы даже по внешнему виду ничем не отличались от него, а о вещах куда более серьёзных. В первую очередь о том, что он принесёт в их нелёгкую, голодную и холодную жизнь. Естественно, это должен быть прогресс, новые технологии и, самое главное, те знания, которые он привёз с собой из двадцать первого века. Случайно он попал в прошлое или нет, уже не имело для него никакого значения. Теперь он считал своей самой главной задачей как можно скорее освоить множество ремёсел и построить далеко не самые примитивные цеха, чтобы принести своим землякам, живущим в далёком прошлом, реальную пользу, а не болтовню о гигантских железных птицах и прочей ерунде, непонятной им. Обработку дерева и гончарное дело он уже наладил, запустил нефтяной заводик, так что теперь пора было подумать и о выплавке металла, причём чугуна и стали, чтобы от его прогрессорской деятельности людям была польза. И не только об этом, но и о многом другом, а сейчас его встреча с людьми будет просто преждевременной и не имеющей для них никакого практического смысла.

О том, что ему нужно сделать, Митяю думалось легко, и он представлял всё очень ясно и чётко. Куда труднее ему было не вспоминать о доме – о маме, отце, младшем брате, бабушке с дедом, о друзьях и подругах. Чтобы не вспоминать о них, он даже заложил как можно дальше оба сотовых телефона, ведь позвонить в такое далёкое будущее не мог.

Глава 3

Большая стройка в каменном веке

Наступило двенадцатое декабря нулевого года. В этот день Митяю исполнилось двадцать семь лет, и они отмечали его втроём: он, Крафт и беспечный пофигист Гоша. Все трое по этому поводу выпили за его здоровье и дальнейшие успехи. Попугай Гоша склевал кусочек печенья, на которое Митяй капнул коньяка, и весело зачирикал, Крафт в мгновение ока сгрыз три куска сахара, опять-таки с коньяком, а сам именинник лихо накатил три стопки французского коньяка «Курвуазье», двенадцать бутылок которого он взял на кордон, чтобы побаловать себя время от времени. Прихватил он и две коробки по двенадцать бутылок водки, но выпил за всё это время только одну бутылку. До самых холодов Митяй вкалывал как каторжный, но за всё это время только и успел сделать, что построить землянку, отгородиться от леса почти четырёхкилометровой длины стеной из брёвен, соорудить пункт нефтедобычи, построить довольно неплохой керамический цех и маленький нефтяной заводик, полностью обеспечивший его бензином, керосином и соляркой, причём он даже не знал, куда их теперь девать, и потому попросту время от времени сжигал излишки нефти в керамических горшках, которые расставил по периметру. Вот только бензин ему было некуда девать, ведь покупатели на него в этих краях не скоро объявятся, а топить им было опасно. Но Митяй и здесь нашел выход – стал смешивать его со светлой мазутой и сжигать в печи для обжига, в которой он чуть ли не ежедневно обжигал если не горшки, то кирпичи.

В принципе уже одного этого должно было хватить, чтобы отпугнуть хищную живность от своих владений. До Нового года Митяй решил сачковать. Покончив с самыми тяжкими трудами ещё неделю назад, он пару раз съездил на охоту в лесостепь и завалил большерогого оленя, а также трёх здоровенных свиней, чем обеспечил себя мясом до весны. Все четыре шкуры он тщательно отмездрил, заложил в четыре большие керамические бочки и залил собранной ещё с лета, с момента появления на свет первых горшков, мочой. Никаких других дубильных средств для выделки кожи и меха у него не было и не предвиделось в ближайшем будущем, пока он не найдёт в галечниках пиролюзита.