Читать книгу "Письма Яхе - Уильям Сьюард Берроуз"

Тогда Рузвельт предался такому гнусному и разнузданному поведению, что даже стыдно говорить об этом. Он устроил ряд состязаний, созданных, чтобы пропагандировать самые низкие действия и инстинкты, на которые только способны человеческие особи. Среди них были „Состязание на самое неприглядное действие“, „Состязание на самый дешевый обман“, „Неделя развращения малолетних“, „Неделя засади своего лучшего друга“ профессиональные доносчики дисквалифицированы — и, наконец, вожделенный титул „Абсолютно гнусного мужчины года“. Примеры соискателей: джанки, который украл опиумную свечку из жопы своей бабушки; капитан корабля, надевший во время крушения женскую одежду и ворвавшийся в первую же спущенную на воду спасательную шлюпку; коп из отряда по борьбе с проституцией, ложно обвинявший людей, подбрасывая им искусственный хуй в ширинки.

Рузвельт был охвачен такой ненавистью к роду человеческому, что пожелал разложить его вопреки всеобщему одобрению. Он мог потакать только экстремальностям человеческого поведения, Обычный, средних лет и достатка (он вывел „средний“ как состояние без всякой связи с хронологическим возрастом) бюрократ возбуждал в нем отвращение. Одним из первых его распоряжений было сожжение всех деловых бумаг в Вашингтоне; тысячи бюрократов бросались в пламя.

„Я заставлю этих хуесосов радоваться изменениям“, — говаривал он, устремив свой взгляд в космос, словно находясь в поисках новых рубежей порочности.

18 июня,

Отель „Туристе“

Тинго Мария, Перу

Дорогой Аллен,

Комфортабельный отель, с хорошим обслуживанием, напоминающий горный курорт. Прохладный климат. Очень высокие джунгли. В отеле обосновалась группа перуанцев из высшего класса. Каждые несколько минут один из них орет: „Senor Pinto“ (это управляющий отеля), — это латиноамериканская юморная фишка. Типа, как они смотрят на собаку, и орут „Perro“, и все смеются.

Говорил с немного помешанной школьной учительницей из Калифорнии, которая беспрерывно жевала с открытым ртом. Когда я находился здесь, в Тинго Марию приезжал президент. Ужасное неудобство. До девяти часов не давали обеда. Я устроил сцену официанту и вышел в город, где съел несколько жирных блюд.

Застрял здесь до завтра и изнываю от безделья с шилом в заднице. Я предполагал встретиться с одним человеком, но как выяснилось, он убрался восвояси пять лет назад. Тинго Мария — фермерское сообщество с югославскими и итальянскими колонистами и штатовской Point Four экспериментальной сельскохозяйственной станцией. Самая скучная компания людей, которую я когда-либо видел. Фермерские городки отвратительны.

Это место навевает ощущение кошмарного застоя. Словно ты застрял здесь навсегда, и уже никуда не сможешь выбраться отсюда. Это невыносимо, А если предположить, что я должен здесь жить?

Ты когда-нибудь читал „Страну слепых“ Г.Г.Уэллса? О человеке, который застрял в стране, где все остальные жители были слепы так много поколений, что потеряли представление о зрении. Он тронулся.

„Неужели ты не понимаешь, что я могу видеть“?

Всегда твой,

Билл

8 июля,

930 Хозе Леал, Лима

Дорогой Аллен,

Вернулся в Лиму после трехдневной поездки на автобусе. Последние пять дней ожидал отправления в Пукалльпе, но был задержан дождем, непроходимыми дорогами и тем, что все места на самолет были забронированы.

Лейтенант Военно-морских сил осуществил ужасный стриптиз, содрав с себя парадный мундир. Все орали: „Ради Бога, да останься в нем!“. Он начал доебываться до официанта, а когда я утром проходил мимо его комнаты, лейтенант подскакивал к двери, показывал мне стоящий хуй и говорил: „Хэлло, Билл“. Даже остальные перуанцы были в замешательстве.

Торговец мебелью хотел заняться кокаиновым бизнесом, разбогатеть, жить в Лиме и ездить на напоминающим рыбий хвост кадиллаке. О Господи! Люди полагают, что стоит им заняться темными делами — и они разбогатеют за одну ночь. Они не понимают, что теневой ли бизнес или законный, это все одна и та же блядская головная боль. А старый немец все пиздел и пиздел о богатстве.

Они сводили меня с ума своими глупыми разговорами и своими дурацкими испанскими шутками. Я чувствовал себя как коза в огороде. Когда они сказали, что американской литературы не существует, а английская — очень бедна, я вышел из себя и заявил им, что место испанской литературы — в уборной во дворе на стульчаке со старыми каталогами Монтгомери Уорда. Я содрогался от ярости, осознавая, как это место меня достало.

Встретил молодого датчанина и вместе с ним принял Яхе. Он немедленно проблевался и после этого меня уже избегал — очевидно, подумал, что я пытался его отравить, и он был спасен только благодаря своевременной реакции его здорового скандинавского желудка. Мне никогда не попадались датчане, которые не были бы скучны до мозга костей.

Ужасная автобусная поездка обратно в Тинго Марию: там я напился вдребадан, и мне помог добраться до постели смышленый помощник водителя грузовика.

Завис на два дня в Гуанако. Омерзительная дыра. Провел время, шатаясь по округе с фотоаппаратом, и пытался заснять нагие иссохшие горы, ветер в серовато-коричневых тополях, маленькие парки со статуями генералов и купидонов, индейцев, которые сидят вразвалку с особой южно-американской развязностью и жуют коку — правительство продает ее в контролируемых магазинах — и абсолютно ничего не делают. В пять часов пропустил несколько стаканов в китайском ресторане, где владелец ковырял в зубах и копался в своих книгах. Как нормальны они и сколь немногого ожидают от жизни! Владелец выглядит для меня как джанки, но в случае с китайцем никогда нельзя быть уверенным. Они все, в основном, на вид джанки. В бар вошел какой-то ненормальный и затянул долгую невразумительную и непостижимую бодягу. На его рубашке сзади было намалевано „$17, 000, ООО“, и он гордо повернулся, чтобы показать ее мне. Затем он подошел к стойке и обратился со странной речью к владельцу. А китаец сидел и ковырял в зубах. Он не выказывал ни презрения, ни оживления, ни симпатии. Он просто сидел, ковыряясь в коренных зубах, и время от времени вытаскивал зубочистку и смотрел на ее кончик.

Проехал через самые высокогорные города в мире. У них любопытный экзотический монгольский или тибетский вид. Чудовищно холодно.

Три раза „всех иностранцев“ просили выйти из автобуса и зарегистрироваться у полиции: номер паспорта, возраст, профессия. Все это чистая формальность. Никаких подозрений или допросов. Что же они делают со всеми этими записями? Я подозреваю, что используют в качестве туалетной бумаги.

В Лиме холодно, сыро и депрессивно. Пошел в „Меркадо“. Вокруг больше ни одного мальчика. Просто облом: отправиться в бар, который мне вроде бы как нравился, и не найти там никого, кого я знаю или хотел бы знать, а сам бар переместили безо всякой видимой причины с одной стороны забегаловки к другой; другие официанты; ничего из того, что я хотел бы услышать по автоматическому проигрывателю (в правильном ли я баре?) — все ушли, и я один в безнадежно неизвестном месте. Каждый вечер люди становились все уродливее и глупее, завсегдатаи — все отвратительнее, официанты — грубее, а музыка все более раздражающей, как ускоренный фильм в кошмарном водовороте механической дезинтеграции и бессмысленных изменений.