Читать книгу "Большая охота - Андрей Мартьянов"

«Долго не продержимся», – в окнах гостиницы, как краем глаза отметил Гай, заметались тусклые огоньки свечей. Что самое досадное, вспыхнули они и на втором этаже, в комнатах, занятых отрядом Джейля. Хлопнула распахнувшаяся дверь – привлеченные шумом и криками во дворе, наружу выбегали постояльцы. Еще немного, и вокруг будет не протолкнуться от зевак и доброхотов, желающих принять участие в поимке злоумышленников. К стражникам непременно пожалует подкрепление, и что тогда?

Конец стычке положило неожиданное вмешательство со стороны. Двустворчатая дверь конюшен распахнулась, и во двор с топотом и ржанием ворвались напуганные чем-то лошади постояльцев. В мельтешении людей и животных Гай потерял шотландца, зато рядом неизвестно откуда возник Франческо, мертвой хваткой вцепившийся ему в рукав и завопивший:

– Бежим!

«Я не могу бросить соратника в беде», – хотел было сказать Гай. Но тут живой, хоть и еле держащийся на ногах Мак-Лауд вывалился на него из общей суматохи, хрипло бормоча:

– Сматываемся, сматываемся!

Они юркнули в узкий темный лаз между двумя соседствующими стенками, едва не сбив с ног притаившуюся там Изабель. Замыкавший тактическое отступление Гай бросил прощальный взгляд за плечо – и ему показалось, что в охватившей гостиничный двор сумятице он заметил шевалье Джейля. Стоя у крыльца «Белого быка», тот с яростной досадой выговаривал что-то троице своих подчиненных. Потом их загородила брыкающаяся лошадь, а сэр Гисборн кинулся вслед сотоварищам, карабкавшимся на невысокую каменную стену постоялого двора.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Вопросы и ответы

12 октября.

В косо падающем сквозь прохудившуюся крышу солнечном луче кружили пылинки. Гай уже с четверть часа бездумно созерцал танец крохотных частиц сенной трухи, в который раз устало поражаясь переменчивости людской судьбы. Как, оказывается, просто сделать из посвященного рыцаря, наследника не самых бедных владений, побирающегося бродягу без единого пенни в кармане! Единственная ценная вещь, коей обладает этот нищий – ворованный кинжал. Можно попытаться продать в оружейную лавку. Если хозяин впустит. Ах да, еще болтающаяся на шее серебряная ладанка, якобы с частицей Истинного Креста, в незапамятные времена купленная кем-то из предков и передаваемая владельцами манора Локсли по наследству. Гай стал ее обладателем года три назад, когда покинул домашние владения и перебрался в Лондон, ко двору принца Джона. Нет, талисман он продавать не станет – разве что уж совсем припрет и другого выхода не останется.

Внизу затопталась и шумно вздохнула лошадь. Гай прислушался – не идет ли хозяин конюшни, на чьем сеновале они обосновались без всякого на то дозволения. Мысль спрятаться где-нибудь и дождаться утра пришла в головы беглецам сразу же, как только они оказались на улице, соседней с недоброй памяти «Белым быком». Во-первых, немедленно выяснилось, что Мак-Лауд с трудом передвигает ноги и вот-вот потеряет сознание – весь остаток его сил ушел на драку с ночной стражей. Во-вторых, беготня по ночным улицам незнакомого города не приведет ни к чему хорошему. Еще одной стычки с патрулем или, не приведи Господь, людьми Бертрана Транкавеля им не пережить.

Гаю и Франческо выпало удерживать шотландца от падения, Изабель – искать убежище. Рыжая девица справилась с возложенным на нее поручением столь ловко, что Гай в очередной раз задумался над сложностью жизни торгового сословия. Чопорная мистрисс Уэстмор быстро перелезла через забор и вскоре высунулась, вполголоса сообщив – она нашла приставную лестницу, ведущую на сеновал.

Самым трудным оказалось не перебраться самим, а втащить висящего неподъемным мешком Мак-Лауда – сначала через ограду, а потом поднять наверх по хлипкой, сколоченной из горбыля лесенке. Но нужда заставит преодолеть любые препятствия, и они все же забрались в тесное пространство, пропахшее слежавшимся сеном и мышиными гнездами.

Дугал немедленно рухнул там, где стоял, заснув воистину мертвым сном. Гаю даже порой казалось, что шотландец не дышит. Мистрисс Изабель развернула запасливо прихваченный с собой дорожный плащ и накрыла им лежащего между сенных охапок человека. Присела рядом, буркнув: «Чихала я на приличия, мне холодно», свернулась, подтянув колени к подбородку, и тоже задремала. На Франческо, похоже, накатила черная меланхолия. Итальянец забрался в дальний угол и долго возился там, душераздирающе вздыхая и бормоча про себя. Воспользоваться моментом и передохнуть он так и не захотел. Поведать, что его беспокоит, не решился.

Сэру Гисборну, впрочем, хватало собственных удручающих размышлений. Он так и просидел до первых рассветных лучей солнца, пытаясь осознать происходящие с ними события.

Более всего Гай сожалел об утраченном боевом жеребце по кличке Фламандец, за коего некогда выложил круглую сумму. Затем – об отнятом оружии и потерянном самоуважении. Он не сумел оправдать оказанное ему доверие, провалил поручение и упустил ценнейшую вещь, силой обстоятельств саму упавшую ему в руки. Конечно, от него зависело немногое, но друзья и покровители ему доверяли, на него полагались – и что в итоге? Полный провал во всех смыслах. Хоть возвращайся домой и сиди там до конца жизни, не осмеливаясь никому показываться на глаза.

Другим вопросом, на который милорд Гисборн не находил приемлемого и сколько-нибудь разумного ответа, было внезапное появление усопшего компаньона. Гай мог поклясться спасением души и отцовским наследством, что Дугал Мак-Лауд окончил дни свои в злосчастной долинке неподалеку от замка Ренн. Да, порой люди выживают после самых невероятных ранений, но невозможно остаться в живых, приняв две пущенные в упор арбалетные стрелы! Может, на самом деле лежащий вон там человек не Дугал? А кто? Неупокоенный дух, как заявила мистрисс Уэстмор? Такое случается, Гай собственными ушами слышал подобные истории. Промыслом Господним люди, ушедшие из жизни до срока, возвращаются в мир живущих – дабы исполнить свой долг или осуществить незаконченное дело. Где-то около Кентербери недавно приключилось нечто похожее… Или не в Кентербери, а в Ковентри?

А если они все-таки ошиблись, и Дугал не умирал? Первое, что нужно сделать, когда шотландец придет в себя – расспросить его как следует!

Промаявшийся бессонно до самого утра мессир Бернардоне вылез из своего закутка, весь облепленный мякиной. Молча обозрев себя, он скорбно вздохнул и взялся отряхиваться – без особого, впрочем, усердия, скорее из привычки к аккуратности.

Гаю захотелось слегка расшевелить попутчика. Вспомнив загадочную обмолвку шотландца, он спросил:

– Франческо, кто молится кошельку?

– Евреи-ростовщики, – уныло откликнулся Франческо. – Монахи на моей очень далекой отсюда родине. Это старая и не слишком-то достойная шутка, мессир Гай.

– А еще? – не отставал ноттингамец. – Я не шучу, я серьезно говорю!

– Еще так злословят глупые и недальновидные люди, желающие изведать на своей шкуре гнев рыцарей Храма, – язвительно сообщила проснувшаяся госпожа Уэстмор, зевая и прикрывая рот ладонью. – Неймется с утра, сэр рыцарь?