Читать книгу "Проклятие Галактики - Валентин Холмогоров"

Заплаканная мать примчалась в окружную префектуру полиции, куда после допроса доставили Макса, практически сразу, как только ей стало известно о случившемся. Привезла теплый свитер, от которого оказалось мало проку: в камере было тепло, хоть и весьма грязно. Чтобы не испачкать свитер, Макс связал его рукавами на поясе: так он напоминал ему о казавшемся теперь ужасно далеким доме всякий раз, когда он вдыхал затаившийся в ворсистой ткани знакомый с детства запах. Им позволили пообщаться всего лишь несколько минут. Мать непрерывно роняла слезы, говорила, что произошла какая-то нелепая ошибка и что она сейчас же свяжется с дядюшкой Юлианом, и он обязательно, ну просто обязательно поможет.

Дядюшка Юлиан работал юристом в гигантской транснациональной корпорации «Юнайтед Аэроспейс», занимавшейся добычей ископаемых и переработкой топлива для космических кораблей. Чем он мог помочь в сложившейся ситуации, Макс решительно не представлял. Насколько ему было известно, дядюшка занимался какимито хитроумными договорами и совершенно не разбирался в уголовном праве, да и навещал он их нечасто, предпочитая присылать на многочисленные семейные праздники короткие видеосообщения. Но волшебное слово «юрист», видимо, оказало магическое влияние на затуманенное горем сознание матери. Чтобы хоть немного успокоить ее, Макс охотно согласился с нею, сказав, что безоговорочно верит в мифическую поддержку дядюшки Юлиана. На самом деле, ему сейчас не помешал бы хороший адвокат, только вот где его найти… Семья жила небогато, а услуги толкового законника стоили недешево. Что же касается толстой и отвратительно пахнущей розарином женщины, которую детектив пригласил в кабинет в качестве государственного защитника, то Макс вежливо отказался от ее помощи после того, как та грубо посоветовала ему не тратить чужое время и быстренько признаться во всех смертных грехах.

– Вольтберг!

Отомкнув сливавшуюся с серой стеной дверь, в камеру шагнул полицейский с серебристыми нашивками капрала на синем форменном кителе. Макс неохотно поднялся на ноги и вышел в полутемный коридор, повинуясь молчаливому жесту полисмена. Щелкнул за спиной электрический замок, и арестант получил короткий тычок между лопаток.

– Двигай.

Он понятия не имел, куда его ведут. Следуя указаниям капрала, он дважды повернул налево, прежде чем ему приказали остановиться возле ничем не примечательной двери в конце очередного полутемного коридора. Полицейский снова отпер магнитный замок и грубо впихнул Макса внутрь просторной, ярко освещенной комнаты.

– Десять минут, – сказал он сидевшему за столом высокому худощавому мужчине в светло-зеленом пиджаке.

– Спасибо, мне хватит и пяти, – вежливо ответил тот и, дождавшись, пока за спиной капрала закроется дверь, обратил свой взор на замершего возле входа Макса.

– Здравствуй, племянничек.

– Здравствуйте, дядюшка Юлиан.

Дядя ничуть не изменился с тех самых пор, как Макс видел его последний раз. Когда это было? Год назад или два? Похоже, тот уже давно утратил свойство меняться: в этом изборожденном морщинами лице, обрамленном густой копной длинных седых волос, время застыло навсегда, как на древнем фотопортрете из старинного прабабушкиного альбома.

– Только один вопрос, племянник, – тряхнув своей великолепной серебристой гривой, произнес дядюшка Юлиан, – ответь мне честно: ты употребляешь спиртное?

Тон его был холоден и по-деловому сух.

– Попробовал в первый раз… По случаю праздника… У нас была вечеринка, там собрались ребята…

– Понятно. Врачи что-нибудь зафиксировали?

– Да… Меня заставили выдохнуть в какой-то прибор, потом взяли стеклянной трубкой слюну…

– Тебя спрашивали, сколько ты выпил?

– Да. Я сказал, что немного… Может быть, пару глотков…

– Когда ты это говорил, регистратор у допрашивавшего тебя детектива был включен?

– Кажется, да.

– Плохо. Очень плохо. Нужно было все отрицать. Но сказанного уже не воротишь…

Дядюшка Юлиан поднялся на ноги, извлек из кармана крошечный наладонник, шагнул вплотную к Максу и, понизив голос, вкрадчиво произнес:

– Личный код помнишь? Вводи. Быстрее.

Не понимая до конца, что именно происходит, Макс набрал на виртуальной клавиатуре «пада» собственный идентификационный номер и приложил большой палец к сенсорному дисплею, заверяя какой-то появившийся на экране электронный документ своей персональной цифровой подписью.

– Прекрасно, – кивнул дядюшка, – ты оформил договор поручения, на основе которого завтра я буду представлять твои интересы в суде. Теперь подпиши вот это…

Макс снова приложил палец к холодному пластику экрана.

– И вот это.

Процедура в точности повторилась еще раз.

– Замечательно, – подвел итог дядюшка Юлиан, поспешно убирая «пад» обратно в карман. – Шансов избежать коррекционного изолятора у тебя немного, вернее, лично я вижу только один надежный способ вытащить тебя из того дерьма, в которое ты сам себя и загнал. Надеюсь, произошедшее послужит тебе хорошим уроком. До завтра, племянничек.

С этими словами дядюшка, гордо вскинув седую голову, прошествовал за дверь, где его появления дожидался скучающий капрал. Спустя минуту с небольшим Макс снова оказался в своей тесной камере с прозрачными снаружи и тоскливо-серыми изнутри стенами.

Ночь прошла просто ужасно. Устроившись прямо на грязном полу и положив под голову плотно свернутый свитер, Макс то проваливался в короткую тревожную полудрему, то просыпался и подолгу вслушивался в отдаленные звуки, доносившиеся из-за плотно закрытой двери. Где-то раздавались шаги, звучали приглушенные голоса, потом кто-то громко звал дежурного, и его голос гулко отдавался в пустых коридорах. Лишь под утро ему удалось ненадолго забыться беспокойным сном. С рассветом дверь камеры отворилась, и полицейский капрал, не тот, что сопровождал его вчера, приказал Максу выметаться наружу.

Макс надеялся, что его хоть чем-нибудь покормят, но вместо этого капрал вывел его из здания и велел забраться в темно-синий фургон, припаркованный возле входа в префектуру. Макс послушно уселся на длинную узкую скамью и принялся ждать. На бледно-зеленоватое небо Джанезии медленно выползало солнце, в кузове фургона стало заметно припекать, а в пустом желудке противно ныло, время от времени накатывали короткие приступы тошноты: Макс ничего не ел со вчерашнего дня, и голод уже давно давал о себе знать. Спустя пару минут в фургон, кряхтя, забрались заросший клочковатой щетиной парень лет двадцати пяти и осунувшийся пожилой мужчина в грязной и измятой сорочке, отчего вокруг сделалось еще более душно. Щелкнул запор автоматической двери, и машина бесшумно тронулась с места.

– Интересно, куда нас везут? – спросил Макс, обращаясь скорее к самому себе, чем к своим случайным попутчикам.

Мужчина хранил молчание, с отсутствующим видом уставившись в пол, и потому за него ответил разместившийся на прикрученной к противоположной стенке фургона скамье небритый парень: