Читать книгу "Изнанка света - Михаил Шухраев"

— А, не беда, отработаю, — махнула Ника рукой. — Я же тут на работу устроилась…

Новость для тех, кто ее знал, была невероятной, но правдивой. Раз в три дня Ника действительно ходила на работу. Работа заключалась в следующем — на нее нацеплялся сдвоенный рекламный плакат музея восковых фигур. Плакат оказался очень большим, и это было хорошо — одежда девушки не всегда была чистой, но никто этого не видел. С этим плакатом нужно было ходить взад и вперед по проспекту на маленьком пятачке у музея. Это была дополнительная реклама — основная ждала посетителей у входа: гигантский минотавр с дубиной — чудище, вполне пригодное для «Морровинда». Не так давно вместе с минотавром стали выставлять кота из «Шрека-2».

— Ну, смотри, — ухмыльнулся Эрик.

— Да я же у своих занимаю. И потом — надо это делать аккуратно, не спеша. Я вот сейчас позвоню, просто встретиться…

Мысль о звонке Джагаре зрела давно. Раз подруга разбогатела — будет очень справедливо у нее занять. Отдавать Ника, конечно, не собиралась.

И девушка решительно направилась к телефону, перешагнув через спящую клавишницу.

— Алё, привет! — На том конце провода ответили сразу, видимо, Джагара уже проснулась.

— Да, от Алиена, — продолжала Ника. — Не, все нормально, мы только под утро дошли. А, чувак один, потом расскажу. Нам бы с тобой повидаться… Что, только в шесть? А, ну-у, нормально! Где-е? На Труда? Так это же очень далеко! И никак по-другому? А если подумать? Ну, ладно, ладно… тогда — пока.

— Говоришь, в шесть? — спросил Эрик, когда Ника сообщила не совсем утешительные новости. — А почему бы и нет. Ты — выспишься. А я… я спать не хочу, здесь посижу.

Уже засыпая на притащенном из другой комнаты матрасе, Ника посмотрела на сидящего за столом Эрика. И снова на секунду ей показалось — глаза у парня совсем даже не золотистые. В них была темнота. Но девушка уже сама не понимала, видит она это наяву или уже во сне.

Глава 5

Двое в бурлящем городе

Ленинград,

ноябрь 1989 г.

Чтобы попасть к цели, Редрику нужно было миновать довольно темный переулок, потом пройти по заросшей деревьями аллее. Фонарей, естественно, не было: раньше не озаботились, а потом, не так уж и давно, настал момент, когда всем стало все равно — хоть трава не расти!

Он с тревогой всматривался в темноту. Слишком много сейчас, примерно с начала года» стали кричать о росте преступности. Мол, правда должна быть известна народу! У нас творится самый настоящий кошмар! Убийства, наркомания, проституция — все, что угодно!

Газеты и телеканалы с жадностью смаковали самые отвратительные вещи. Да, теперь разрешили открыто говорить обо всем — на то и гласность!

Походило это на кое-что иное: словно некий дирижер взмахнул палочкой — и полилась поганая музыка со страниц газет и с телеэкрана. Целей было несколько. Во-первых, люди должны были осознать и прочувствовать — раньше, до перестройки, им ужасно плохо жилось. Ну просто отвратительно! Во-вторых, люди должны быть запуганы. Чем больше запуганных, тем легче будет превратить их в трясущихся обывателей. В-третьих же, подробности кошмаров, легкость, с какой, судя по газетным описаниям, совершались преступления, должны были и в самом деле содействовать преступности, поднять ее на небывалую прежде высоту.

Прямо об этом никто не говорил, но в О.С.Б. очень хорошо знали, кому выгодна вся подобная дрянь — для нее даже специальное слово нашлось — «чернуха». Походило на то, что с горе-журналистами очень хорошо и тонко поработали «Воины Армагеддона». Да ведь и в самом деле, к чему будет стремиться трясущийся обыватель? К хлебу с колбасой, к безопасности, к тому, чтобы его никто не тронул, а уж он-то точно не тронет никого. Такие вещи, как развитие, оставались вне его мира. Зачем? Больше всех надо, что ли? В конце концов, телевизор под боком.

Редрик, да и его коллеги из О.С.Б. и не предполагали, как далеко все зайдет. Последней каплей стало высказывание некоего весьма и весьма известного писателя-фантаста, «архитектора мечты», о том, что, разумеется, самый лучший путь для страны — это превратиться в подобие Швейцарии или Новой Зеландии.

А всякие там полеты в космос, высочайшие научные технологии — это не для нас!

И ведь слушали, слушали таких вот «архитекторов мечт», которые пролезали в издательства и на телевидение. А страна, тем временем, впадала в кошмар.

Редрик прервал свои размышления, чтобы еще раз внимательно осмотреться по сторонам. Нет, вроде здесь никого. Он-то мог не бояться преступников: для того, кто ходит по Запределью, какой-нибудь гоп-стопщик из проявленного мира — всего лишь пустяк. Опасался он совсем не за себя…

А вот Ася… Она же здесь ходит по нескольку раз в день. И все отмахивается — ерунда, ничего страшного!

…Редрик прошел к подъезду. Слева мелькнул человеческий силуэт. Нет, ничего кошмарного в нем не было — случайный прохожий, идет, ссутулившись, думая о том, как бы поскорее добраться до дома.

Метрах в пяти от сотрудника О.С.Б. послышался шорох. Редрик насторожился. Но, опять же, ничего страшного не произошло — из-за облетевших кустов с голыми ветками показалась собака. Небольшая собака, кажется, эрдель или какая-то помесь.

Редрик подошел к самому подъезду, обернулся. Собака не собиралась уходить, она смотрела на него. «Да ведь это же домашний пес, — вдруг решил он. — Люди выкинули. Сейчас часто выкидывают собак и кошек — нечем кормить, видите ли…»

Лампочку в подъезде еще не догадались вывинтить, но это почти ничего не меняло — света было недостаточно, чтобы прочесть газету, а в темных углах лестничной площадки приходилось ступать на ощупь.

— Ред? — осведомились за дверью, стоило ему позвонить.

— Я за него…

Мрачные мысли куда-то моментально улетучились, стоило ему только услышать Асин голос.

— Значит, уже завтра уезжаешь?

Кажется, девушка, сидевшая перед ним, готова была тут же расплакаться.

— Ты, по моему, мне не все говоришь… — раздельно ска зала она. — Это твоя журналистика… Может, отговоришь начальство?

— Не получится.

— Но ты точно — в Киев? Или…

Она недоговорила, да он и сам понял, в чем дело. На юге сейчас возникло то, что притягивало многих журналистов. Зона конфликта — по сути, там уже несколько месяцев шла самая настоящая война.

— Нет, не беспокойся. В Киев. Даже — не в Чернобыль.

— Ну, еще того не хватало! — возмутилась девушка. — В Чернобыль! Да я бы узнала, и…

— Говорю же — не туда, — терпеливо произнес Редрик.

Официальная легенда гласила следующее — он закончил журфак в одной из союзных республик, некоторое время работал в многотиражке мясокомбината на Урале (название газеты, которое значилось в его документах, было невероятным, но реальным — «Мясной гигант»). А потом он переселился в Ленинград, сейчас сотрудничает в нескольких газетах — к счастью, их расплодилось великое множество. Заодно, журналистика объясняет и его «неформальный» вид.