Читать книгу "Мистер Невозможный - Лоретта Чейз"

— Но он объяснит нам, — прошептал Дюваль, — каждое слово на этом папирусе, значение каждого знака.

И как только Арчдейл выдаст все свои секреты, он умрет, и никто никогда не найдет его тело. Пустыня превосходно хранит свои тайны. Шакалы, стервятники, солнце и песок заставляют трупы исчезать с поразительной быстротой.

Но тем временем Дюваль должен был устранить препятствие, приводившее его в ярость.

— Эти люди должны немедленно покинуть Каир, — сказал он. — Но я вынужден остаться по крайней мере на время.

Человек, принесший папирус и бумаги, выступил из тени. Хотя он называл себя Фаруком, он был поляком, который получил образование и выделялся умом среди многочисленных наемников и преступников, нашедших в Египте широкое поле для выгодного применения своих талантов.

Дюваль жалел, что не послал Фарука на захват Арчдейла. Но как он мог предполагать, что ему потребуется главный агент, чтобы совершить простое похищение?

Люди, посланные им, не сумели пленить Арчдейла в Гизе. У него была слишком сильная охрана. Они не смогли похитить его, пока он не отпустил свою охрану в Старом Каире. В момент захвата они избили его слугу и бросили, не убедившись, что он мертв. Слуга каким-то образом дополз до его сестры, которая немедленно сообщила о случившемся в консульство. Завтра об этом станет известно всему Каиру. Местные власти не беспокоили Дюваля. Они были медлительны, некомпетентны и продажны. Единственным человеком, вызывавшим у него тревогу, был англичанин, известный как Золотой Дьявол.

В прошлом году он стал для Дюваля посланцем Немезиды. Мало того, что он был хитер, безжалостен и жаждал славы для Англии не меньше, чем Дюваль для Франции, Золотой Дьявол был еще слегка не в своем уме. Дюваль ненавидел сумасшедших. Они были слишком непредсказуемы.

— Сестра попытается найти брата, — сказал Дюваль. — Ее легко направить по ложному следу. Золотой Дьявол — проблема потруднее. Ты должен отправиться вперед и присоединиться к остальным у Миньи, как мы и договаривались. Папирус ты должен взять с собой. Что бы ни случилось, он не должен попасть к нему в руки.

Дюваль говорил спокойно, но готов был разрыдаться от досады. Все мечтали найти нетронутую царскую гробницу. Ключ был в его руках, в этом папирусе. Человек, наконец раскрывший тайны иероглифов, стал пленником Дюваля, и их разделял всего лишь день пути.

Но Дюваль должен оставаться в Каире, чтобы отвести от себя подозрения. Если он уедет, его грозный и ненавистный соперник сразу же догадается, кто стоит за похищением и кражей. Если Дюваль останется, он станет всего лишь одним из возможных подозреваемых. Если он сумеет все правильно устроить, то вскоре подозрение падет на кого-нибудь другого.

И поэтому месье Дюваль положил оба документа в старую потрепанную дорожную сумку, на которую не позарятся грабители, и, отдавая ее Фаруку, сказал, где и когда они встретятся.

От внимания Руперта не ускользнуло, что его замечание о французах помешало миссис Пембрук задать неизбежный вопрос: «А что они сделают с моим братом, когда узнают, что он не может прочитать папирус?»

На этот вопрос Руперт предпочел бы не отвечать. Он не дал бы за жизнь Арчдейла и ломаного гроша после того, как негодяи поймут свою ошибку. Он сомневался, что жизнь брата миссис Пембрук стоила бы больше, даже если бы он смог прочитать папирус.

Но все же оставался шанс. На месте Арчдейла Руперт бы притворялся и изворачивался, пытаясь как можно дольше оттянуть момент, когда все раскроется. А тем временем попытался бы сбежать.

Если же бандиты узнают правду раньше подходящего для побега момента, то можно убедить их потребовать выкуп. Таким образом, заверил бы он их, они не останутся с пустыми руками.

Руперт держал эти мысли при себе и старался отвлечь мысли миссис Пембрук от печальных размышлений о несчастной судьбе брата.

К счастью, Руперт Карсингтон был одарен талантом отвлекать других от размышлений.

Поскольку она так рассердилась, когда он назвал мальчика Томом, то первое, что сделал Руперт, когда они взобрались на ослов, это он назвал своего осла Клеопатрой.

— У него другое имя, — сказала Дафна и назвала арабское имя.

— Я не могу его произнести, — пожаловался Руперт.

— Да вы даже и не пытаетесь!

— Я не понимаю, почему эти люди не говорят по-английски. Это намного проще.

Руперт не видел ее лица, так как Дафна опустила дурацкую вуаль, но слышал, как она раздраженно вздохнула.

Они ехали удивительно быстро, несмотря на узкие, запруженные людьми улицы. Он находил это непостижимым: ослики упорно трусили вперед, в то время как прямо на них двигались повозки, лошади и верблюды. По бокам и впереди бежали погонщики и, выкрикивая что-то нечленораздельное и размахивая палками, пытались освободить дорогу, а на них, казалось, никто не обращал внимания.

Он хвалил погонщиков за их ослов, поздравлял животных, когда они чудом избегали столкновений и рассказывал анекдоты про лондонские наемные экипажи.

Миссис Пембрук терпела это сколько могла, впрочем, не очень долго, затем возмутилась:

— Они понятия не имеют, о чем вы говорите!

— Ну, тогда они никогда не научатся понимать, если не попытаются, — парировал он.

Руперт не сомневался, что, если бы на улицах не было так шумно, он бы услышал скрип ее зубов. Больше она ничего не говорила, но Руперт был уверен, что его потрясающая глупость поглощает достаточно ее внимания, чтобы не слишком волноваться о судьбе брата. Но Руперт не принадлежал к тем людям, которые предоставляют все на волю случая.

Когда они добрались до места назначения, он соскочил со своего осла даже раньше, чем тот остановился, и мгновенно оказался рядом с миссис Пембрук. Он протянул руки и крепко обхватил леди за талию.

— В этом нет не… — Дафна замолчала, когда он, приподняв ее, снял с расшитого седла. Она невольно ухватилась за его плечи. С улыбкой, глядя на ее закрытое вуалью лицо, Руперт на мгновение задержал ее в руках так, что их глаза оказались на одном уровне. Затем медленно-медленно опустил на землю.

Она не сразу освободилась из его объятий.

Он не сразу выпустил из рук ее талию.

Она замерла, глядя на него.

Он не видел ее лица, но слышал ее прерывистое дыхание.

Затем Дафна освободилась и, отшатнувшись от него, отвернулась в том мгновенном порыве гнева, который приводил его в восхищение.

— Вы ведете себя нелепо, — сказала она. — От вас не требуется доказательства вашей силы.

— Едва ли здесь требовалась сила. Вы намного легче, чем я предполагал. Это ваши многочисленные одежды ввели меня в заблуждение.

Не настолько уж он заблуждался.

— Я только надеюсь, что вы проявите такое же старание при поисках моего брата, как и при определениях размеров моей персоны, — сердито заметила Дафна.