Читать книгу "Русич. Шпион Тамерлана - Андрей Посняков"

– А этот Федька, – перебил Раничев. – Он какой с виду?

– Сильный такой, руки оглоблями, мне раз так шею сжал – думал, все… Лицом непригляден, носяга широкий, плоский, глаза узкие, ровно щелочки.

– Не русский, что ли?

– А пес его… Тут таких много, Орда-то эвон – рядком.

* * *

Отпустив Авдея – тот, до конца не веря в спасение, все оглядывался, таращился светлыми глазами, только лишь поднявшись на холм, помчался во весь дух, сверкая пятками, скрылся за старой усадьбой, – Иван медленно направился на постоялый двор. Подумалось вдруг – а зачем ему вообще надо было выпытывать юного татя о подельниках? Ну собираются они иногда в баньке делить добычу, так что теперь – жить там прикажете? И до каких пор, интересно? Вряд ли существует возможность выследить их здесь, тем более – вернуть обратно деньги. И поделом, не фиг было варежку на Торгу разевать! Вот лох-то. Раничев посмеялся над собственной неудачей, ну что ж, бывает. Короче, серебро теперь не вернешь – нет, ну совершенно нет, времени – стало быть, нечего напрасно терзаться, надо думать – где раздобыть денег, без них-то плохо. Ну не совсем уж так, что хоть помирай, но все же невесело. Однорядку можно продать, дадут не так уж и мало… Нет, пожалуй, однорядку жалко – замерзать без нее, что ли? Итак, в минусе имеются деньги, кинжал, пояс. Главное, конечно, деньги. А что в плюсе? Жизнь и здоровье – что тоже весьма немаловажно – стильный прикид: однорядка, кафтан, сапоги, ну и, пожалуй, знакомства. Лукьян-ополченец, хозяин постоялого двора Ефимий – уж всяко пустит в долг переночевать, в крайнем случае – под залог однорядки, – ну и, конечно же, Авраам, старый знакомец, за короткое время достигнувший «степеней изрядных». Ну не таких, чтобы очень, однако же – княжий дьяк, хоть пусть пока и младший, чин небольшой, но из тех должностей, что везде являются необходимыми. Корнет, по позднейшей «Табели о рангах» – коллежский регистратор, или, говоря еще более поздними словами, – «молодой специалист». Вот у Авраамки-то и можно разжиться на первое время деньжатами! Много-то, правда, у него нет, но кое-что наверняка в запасе имеется, ежели не потратил на книжки, хотя – на книжки-то и всей его жизни заработать не хватит – дорогущий пергамент, плюс труд писца, плюс серебряный или золотой оклад с каменьями драгоценными – штучный товар, однако, эксклюзив. Ни в жизнь Авраамке столько не заработать, если только украсть, ну да воровать он не будет – честен. Авраам-то честен, а вот его непосредственный начальник, старший дьяк… как его? Софроний, кажется… Интересно, накопал молодой правдолюбец чего-нибудь насчет его афер с кольчугами? Ефимий обмолвился – Софроний оружием через боярина Колбяту Собакина спекулирует, для Колбяты же и холопы его стараются, крадут одиноких путников в холопы, не брезгуя и откровенным гоп-стопом… да и эти малолетки с Торга, Федька Коржак со компанией, тоже ведь как-то с Колбятой связаны, не лично, так через его людей. Интересная компания получается – боярин Собакин, его гоп-стопники холопы, малолетки и Софроний, старший дьяк. Плюс – защита на самом верху, у князя – Аксен, родной Колбятин сынуля и гад, каких мало. Такая вот нехорошая схема выстраивается. Прямо мафия. Интересно еще, почему Тамерлановы воины Колбятину усадьбу не пожгли? Не дошли? Или? В общем, хреновое дело для Авраамки. Тронь он старшего дьяка – непременно заденет и Колбяту, а уж тогда ответный ход долго ждать себя не заставит. Что ж Авраам-то, полный дурень? Не понимает этого? Да нет, скорее просто не знает. Ну то есть о проделках Софрония догадывается, конечно, но вот о его связях – похоже, ни сном ни духом. Надо бы предостеречь писца, иначе не у кого будет подразжиться деньгами. Да и, в общем-то, не в деньгах и дело – парня жалко, вот что.

Переночевав у Ефимия, Раничев не стал дожидаться прихода дьяка, а с раннего утра сам направился к нему. Лукьян говорил, Авраамка жил в кельях у разрушенной, но быстро восстанавливаемой воротной башни.

День снова выдался ничего себе, солнечный и морозный. Только небо все чаще туманилось и из светлой желтовато-серой дымки сыпал на промерзшую землю белый, искрящийся на солнце снежок. Несмотря на ранний час, на городской стене уже вовсю шли работы. Слышался визг пилы, стук топора и людские крики.

– Эй, ухнем! – весело кричали артельщики, втаскивая на вал огромных размеров бревнище. Огромное было бревно, кондовое, тяжелющее, артельные мужики – сильные молодые парни – едва с ним управлялись. Тащили на кожаных перемочах, толкая сзади слегами, катки не подложить было – горка. Чувствовалось, нелегко ребятам приходится, да дело того стоило. Не за просто так горбатились – на городских-то ремонтах, ежели артельный староста не дурак, а дураки в такой должности долго не держались, деньгу приличную зашибали, оттого и странствовали по всей Руси-матушке в поисках выгоднейших шабашек, работали на совесть, тяжело и много, зато уж кого-кого, а бедняков средь артельного народа не было. Нестоящие это люди – бедняки-попрошайки, а уж работный человек везде ценен! Артельных в городах уважали, но и побаивались – чужаки, они и есть чужаки, пришельцы. Такие же, как и их собратья с речных волоков, что перетаскивали в торговые сезоны купеческие суда. Уж про тех, кто «с волочи», такие россказни-небылицы ходили! Послушаешь – словно бы и не про православных христиан сказано! Еще бы – кто девок местных обижает? Ребята с волочи. Кто драки затеет? Кто переметы мужицкие тайно ночесь снимет, всю рыбу себе забрав? Они же – «с волочи». Сволочи – вот так и прозвали! А что? Чужакам местный обычай не писан. Вот и эти, артельщики, тоже, поди, сволочи, а как же!

– Эй, ухнем!

А пошло бревнище-то, эвон, почти что и дотянули уже. Ну, еще рывок, последний, ребятушки! Староста, ругаясь и уговаривая, метался среди артельных. Раничев не стал смотреть дальше, спросил у прохожих монахов, где тут кельи, да туда и пошел, ускоряя шаг.

Авраамки в келье не оказалось. Один из служек – мелкий бельмастый парень – сказал, что сразу опосля заутрени отправился «дьяк Авраамий» ко служивым людям. Сиречь – к ополченцам, значит. Где те живут, Раничев знал хорошо, а потому, не останавливаясь и не расспрашивая никого, вскорости прибыл на место. Однако и там, у землянок, Авраама не видели. Правда, большинство парней только что пришли со сторожи.

– Угу, – задумчиво покивал Иван. – А Лукьян с Барбашем где сегодня?

– Барбаш у ворот, – звеня кольчугой – тоже, кстати, ржавой, – пояснил кто-то из парней. – А Лукьян на мосту, у пристани.

Поблагодарив за сведения, Раничев направился к мосту. Лукьяна он увидал сразу – стоя у края моста, он картинно опирался на тупую сулицу и строил глазки проходившим мимо девицам. Те – трое, все в одинаковых сереньких шушунах, похожих на короткие кафтаны, – смеясь, несли в деревянных ведрах воду. Несли не торопясь, возле молодого воина остановились отдохнуть.

– Ой, какой у нас страж справный! – громко шепнула одна.

– Это теперь же никакой ворог не доберется, – тут же поддержала подружку другая.

– Да, пожалуй, что и не доберется. Страж, а страж, а копье-то у тебя вострое?

– Да уж конечно вострое, – отозвался Лукьян. – Совсем как у вас языки-то!