Читать книгу "Ё - Евгений Лукин"

Ваня Пушков с постным видом наполнил стопки из графинчика, взятого коллегой.

— Да уж, — кротко примолвил он. — Бывало, скажет так скажет. Скоро, говорит, откроют кингстоны — и тиражи увеличатся!

— Со шлюзами, что ли, перепутал?

— Наверно. А начнёшь ему словарь показывать — тебя же отчехвостит. В словарях, говорит, язык мёртвый, а у меня — живой…

Вернулась барменша. Секретарша Руся, надо полагать, была окончательно приведена в чувство.

— Вы про Исаича?.. При мне тоже было… Смотрю, таблетку водкой запивает. «Ты что ж, — говорю, — делаешь, Исаич? Она ж не подействует…» «Это ты верно, — говорит. — На фоне спиртного никакие лекарства не страшны…»

Вот ведь как оно в жизни-то всё выходит! Помянул зазря Исай Исаич Ваню Пушкова, землицы пушистой пожелал, Царства пожелал Небесного, а тут, вишь, сидит живёхонький, хотя и малость замурзанный Ваня Пушков и поминает Исая Исаича. Верно сказал покойный секретарь: «Ну, значит, долго жить будешь, Ваня…» Как в воду глядел.

— Эх, жизнь… — то ли вздохнул, то ли простонал Ваня Пушков. — Не поставишь точки — режет. Поставишь — тоже режет… Уже и публиковаться боязно…

— Бли-ин!.. — встрепенулся Овсяночкин. — А помнишь, месяца три назад к Исаичу приходил… тоже такой, блин, с цепью… В кабинете запирались… Помнишь, Вань?

Благоговейный человек Ваня Пушков возвёл глаза к потолку бара и вроде бы припомнил. А может, вообразил.

Вместо шестой главы

В книжном магазине «Буки» было настолько людно, что Славик раздумал заходить внутрь и направился к другому рассаднику культуры, располагавшемуся двумя кварталами выше. Там, однако, творилось и вовсе нечто несусветное, вызвавшее в памяти штурм развалин финансовой пирамиды толпой обманутых вкладчиков.

А ведь впереди ещё презентация «Ё», чьи листовки раздавали на перекрёстках девчушки в бледно-жёлтых жилетиках!

— Юноша, — вполголоса окликнула Славика холодноглазая дама, явно отлавливавшая входящих. — Вы не за словарём?

— За словарём, — признался Славик.

— Отойдёмте за угол, — предложила она.

Молодой опер пошёл было за ней, но тут из стеклянных врат магазина на тротуар вывалились двое: сердитый охранник и главный (после маньяка) городской ёфикатор Пётр Семёныч Пёдиков.

— Ушёл отсюда! — злобно шипел хранитель духовных ценностей. — Резко ушёл! В ментовку сдам…

— Это вас надо в ментовку сдать! — отважно дребезжал в ответ бывший руководитель литстудии. — Вы — преступники. Вы невинных людей под молоток подводите…

— Минутку, — сказал Славик даме и двинулся на выручку. — Чего шумишь, земляк?

Следует напомнить, что молодой опер был юноша крепкий, рослый, чего никак не скажешь о камуфлированном страже культуры, если и превосходившем горбатенького Петра в смысле физических данных, то ненамного.

— Клиентов пугает! — пожаловался страж.

— И буду пугать! — с пеной у рта отвечал ему Пётр. — Вы им словари издательства «Абецедарий» подсовываете. А там опечатки! Там «бревенчатый» через «ё»!

— Мальчики, мальчики… — укоризненно пробасила холодноглазая дама. — Ну что вы дуркуете, как смешные? Отойдёмте за угол…

— А вы! — ощерившись, повернулся к ней Пётр. — Вы вообще контрафактом торгуете! У вас все словари левые…

Самое разумное, что можно было предпринять в подобной ситуации, это увести Петра подальше от торговой точки. Поначалу тот артачился, упирался, потом смирился и позволил препроводить себя до ближайшей кафешки.

— Что пить будем? — спросил Славик, усадив собрата по перу за столик и присаживаясь напротив.

— Кофе, — бросил тот. — Только, пожалуйста, мужского рода, а не среднего.

Словно кастрюля с массивным донцем, сию минуту снятая с огня, он ещё фыркал и побулькивал.

— Мерзавцы! — сдавленно возмущался Пётр. — Нет, я понимаю, если бы речь шла о грамотности! Но тут же о жизни и смерти речь… Всё равно что поддельными лекарствами торговать! Вот… — Он полез в матерчатую наплечную сумку и достал оттуда листы с выведенным на принтере текстом.

— Что это?

— Список словарей, которыми, возможно, пользуется маньяк.

— Где взял?

— Что значит «где»? Сам составил.

— Дай глянуть…

— Пожалуйста.

Список был обширен и, видимо, включал все нынешние вокабулярии, где слово «жёлчь» увенчивалось точками, а слово «афера» — ни в коем случае.

— А насовсем?

— Прошу! — И Пётр Пёдиков сунул Славику ещё пяток экземпляров. — Будет возможность — к дверям магазина прилепите. Двоечники…

Тут принесли капучино и Пётр смягчился: с блаженной улыбочкой ссутулился над чашкой и прикрыл подслеповатые глазёнки, вдыхая кофейный аромат.

— Собственно, любая языковая реформа — очередная уступка двоечникам, — печально молвил он, не отверзая вежд. — Помяните мои слова, Вячеслав, узаконят скоро и «звонит», и «ложит».

Славик сочувственно покивал, хотя, правду сказать, сам зачастую употреблял оба неузаконенных словца. Нет, правильная форма была ему известна — просто не хотелось выделяться из коллектива.

— А вот вы, ёфикаторы, — закинул он наудачу. — Как вы относитесь к этому маньяку?

— Знаете, — загадочно обронил Пётр. — После сегодняшнего столпотворения в магазинах я уже не убеждён, что это именно маньяк. В смысле — маньяк-одиночка.

— А кто же? — ошалело переспросил Славик. — Банда?

— Да, — со вздохом подтвердил ёфикатор. — Не исключено, что мы имеем дело с конкурирующей организацией, ставшей на путь орфоэпического терроризма.

— Какого?!

— Орфоэпического, — твёрдо повторил Пётр. — И, обратите внимание, Вячеслав, метод-то — действенный. Видели, как раскупать кинулись?

— Так может, это просто торговая акция? — пошутил Славик. — Залежались словари на складах…

Пошутил — и задумался.

* * *

Пока ты не знаешь, как называется явление, оно, можно сказать, не существует. Но вот слово произнесено — и мир становится иным. Орфоэпический терроризм. Аж мурашки вдоль хребта побежали. Мало нам было вахабитов!

И ведь что удивительно: чем благороднее цель, тем более безобразные средства используются для её достижения. Чадолюбие — и то приводит к жертвам. В позапрошлом году, например, издатели, борясь за право печатать учебники, просто перестреляли друг друга — вот вам и всё чадолюбие.

— Гражданин Пёдиков Пётр Семёнович?

Славик вскинул глаза и к удивлению своему обнаружил, что прямо перед их столиком стоит невесть откуда взявшийся шеф в сопровождении Сани по прозвищу Карубция. Оба опера выглядели несколько озадаченными. Должно быть, не ожидали застать коллегу за распитием кофе с Петром Пёдиковым. Хотя, с другой стороны, чего тут неожиданного-то? В конце концов Мыльный сам дал установку сотруднику: подружись, расспроси…