Читать книгу "Божественная лодка - Каори Экуни"

— Этот тип всё ещё не порвал с той женщиной, — вчера вечером рассказывала Махо. Когда наигравшаяся и уставшая Соко уснула, Махо разоткровенничалась, потягивая разведённый водой со льдом бурбон «Wild Turkey».

— Я его раз десять изо всех сил ногами напинала. Голову-то он подушкой накрыл, а тело-то всё, небось, в синяках.

Она была рассержена, но не до такой степени, чтобы потерять самообладание.

— Чего доброго, может, и ребро ему сломала.

На этой фразе в её голосе даже проскользнуло беспокойство.

— А ты не хочешь с ним расстаться?

Я знала ответ, но всё же рискнула спросить. Махо слегка улыбнулась и, замолчав, стала водить пальцем по кусочку льда в стакане.

Соко ела пончики и рассказывала.

— А учительница Иноуэ из третьего класса ушла в декретный отпуск. Сегодня на утренней пятиминутке она всех благодарила перед уходом. У неё коса, и она очень хорошенькая. Жалко, что теперь мы с ней долго не увидимся.

— Хорошенькая? — Я глотнула кофе и закурила.

— Да, хорошенькая, — Соко ответила с абсолютно уверенным выражением лица. — Она и одежду для беременных носит всегда красивую.

— А-а…

Кофе получился слишком крепкий. Во рту сильно горчит.

— Ну, а ваша учительница, что, не хорошенькая?

Когда я спросила, Соко слегка втянула голову в плечи и с видом, будто ничего не оставалось, ответила:

— Хорошенькая.

Я помню много чего, что связано с Момои. В конечном итоге, до последнего момента между нами не было физической близости, кроме того, что он брал мои руки в свои. Но я любила ощущение теплоты от прикосновения его худощавой сухой ладони. По-моему, его руке очень шло обручальное кольцо. Оно было простое по форме, серебристого цвета. Он никогда его не снимал.

Только одно, связанное с учителем, заставляло меня испытывать чувство неудовлетворённости: он ничего от меня не ожидал и ни на что не надеялся.

Помню, он тяжело посмотрел на меня и сказал:

— Дело не в тебе. Я такой от природы. Не могу ждать или желать чего-то от других людей.

Мне стало очень грустно.

— И со мной у тебя то же самое… — сказала я ему.

Однако со мной у него было не то же самое. Во взаимоотношениях со мной всё было гораздо хуже.

Может быть, он был такой оттого, что пережил и то, как его в детстве бросил отец, и две неудачных попытки жениться до того, как встретил меня. Я не понимала. Мне понятно сейчас только одно. Это то, что в конце концов я тоже оставила его.

— Выходит, и ты меня бросаешь, — сказал тогда учитель Момои, — даже несмотря на то, что Того мужчины уже нет.

Была глубокая ночь. Обычно Момои в такой час крепко спал.

— Прости меня, — сказала я, пристально глядя на его комнатные тапки. Тапки были чёрные, из мягкой лайковой кожи. Учитель Момои не мог обходиться без таких тапок. И когда старые изнашивались, сам шёл в универмаг «Мицукоси» за новыми.

— Однако я не безнравственная женщина, — я посмотрела прямо ему в лицо.

— Безнравственная?

Его глаза, спрятавшиеся за стёклами очков, смотрели будто с еле заметной иронией.

— Да. Тот мужчина сказал обо мне, что я — безнравственная, но я не такая. Я не могу вот так просто жить с тобой, только потому, что рядом нет Его.

Пока мы разговаривали, я вдруг подумала, что мать Момои, наверное, волнуется. Ведь уже было давно за полночь. Ей было уже за восемьдесят, и она жила одна. Момои каждый вечер уходил к ней ночевать, ведь её дом был в трёх минутах ходьбы от нашего.

— Говоришь, Тот мужчина назвал тебя безнравственной? У учителя как-то странно изменилось выражение лица.

Будто он никак не мог понять смысл этих слов.

На самом деле Он сказал: «МЫ — безнравственные люди. Мы ведём себя аморально. Просто разрушительно. Как глупо! Ты сама не замечала? Любовь — это право, которое даётся безнравственным людям».

— Да ведь Он не понял, что ты за человек, — произнёс учитель Момои, при этом в его улыбке чувствовалась насмешка.

— Будешь ещё молоко?

При этом вопросе Соко мотнула головой и ответила:

— Не надо.

Мы доели пончики, вместе убрали посуду и вместе сели почитать. Дня два-три назад дочь увлеклась повестью «Караван».

•

Вечером, когда мама ушла на работу, я села за пианино. «Пастораль» — одно из немногих произведений, которое я могу сыграть от начала до конца. Вот «Смелый наездник» Шумана могу сыграть только до середины, поэтому играла по нескольку раз те отрывки, которые выучила.

Я не могла успокоиться: за ужином мама снова стала намекать на переезд.

Спрашивает:

— Где бы ты хотела пожить на этот раз?

Я переспрашиваю:

— Что, опять переезжать?

Она засмеялась и сказала, мол, пока не знаю.

Но мне всё ясно. Сколько раз так было!

— Ещё только год прошёл!

Я давай возражать, а мама только кивала с растерянным видом:

— Да-да.

Когда я стала играть на пианино, сама не знаю почему, на глаза навернулись слёзы. Я вспомнила «Клятву друзей», и мне показалось, что я предаю Рикако. Я сильно зажмурила глаза. Но слёзы от этого не пролились, а только намочили нижние веки и ресницы. Я играла, сильно ударяя по клавишам. «Смелый наездник» — очень мужественная, волнующая пьеса, и такое исполнение как раз ей подходит. Даже если до конца и не доигрываешь.

Я представила себе, как буду говорить слова благодарности всему классу, прощаясь со всеми из-за перехода в другую школу. Как скажу: «Я проучилась в вашей школе недолго, но благодарю вас за всё, что вы для меня сделали», и поклонюсь, опустив голову. Дальше представила классный час, где все будут прощаться со мной. Его проведут на пятом уроке в среду. Представила и цветную бумагу, на которой я оставлю всем автографы, и салфетки в цветочек, на которых будут лежать печенье и конфеты. Затем я заберу все вещи из шкафчика, и она останется пустой. Это не конец четверти, и я буду единственная, кто заберёт вещи. Мама наверняка придёт за мной. У меня ведь будет много вещей: и сменная обувь, и мешок со спортивной формой, и набор для каллиграфии. Мы с мамой вдвоём пойдём по школьному двору. Неизвестно куда. Как всегда.

Когда я выключила радио и легла спать, я подумала о папе. О том, как когда-нибудь встречусь с ним.

По словам мамы, когда папа смеялся, «у него было ужасно красивое лицо».

— «Ужасно красивое» — это какое? — как-то спросила я.

Мама с полной уверенностью ответила: