Читать книгу "Командир - Владимир Поселягин"

Я уточнил:

— Сама встретила или он вас первый увидел?

— Он первый подошел, я его сразу не заметила. Он на меня еще так странно смотрел.

Еще бы. Странно, что он ее еще там не трахнул. Свидетелей нет, делай что хочешь. Немецкие солдаты так и делали с нашими девушками-военнослужащими. Тряхнув головой, я велел описать подробно их встречу и встречу с бойцами старшины Егорова, что делал и как вел себя Косолапов.

— Встретились мы на дороге.

— Вы что, по дороге шли?! — поразился я.

Девушка недоуменно на меня посмотрела:

— Конечно, так же удобней!

Да, странно, что она раньше немецким патрулям не попалась.

— Я пряталась, если что-нибудь слышала.

Вздохнув, велел ей продолжать.

— Так вот, я шла по дороге, которая проходила через поле. Когда услышала мотоцикл и увидела пыль, спряталась во ржи. Мотоцикл проехал недалеко, потом остановился и поехал дальше, а через некоторое время я встала и пошла дальше. Потом меня окликнули, и ко мне подошел Косолапов. Представившись, он сказал, что тоже прятался от немцев, и предложил идти дальше вместе. Вечером мы встретились с группой старшины Егорова. Мне кажется, что Косолапов сперва был расстроен, а потом ничего. Даже рад. Сразу командовать начал. Все, товарищ капитан. Я закончила. Вот, наденьте. — И она протянула мне еще сырую гимнастерку.

Одевшись и накинув всю амуницию, я подвигался. Немного жало в плечах, но в принципе нормально. Велев Беляевой собираться, я пошел к бойцам. Лагерь был уже свернут.

Подойдя к кучке обмундирования, оставшегося от Косолапова, взял фуражку. Вот теперь я в полной форме.

Подбежал Сурков:

— Товарищ капитан, отряд к выходу готов.

Козырнув в ответ, я приказал Васину выдвинуться в головной дозор и велел выступать.

Атаковать я решил в полдень, когда немцы расслабятся после приема пищи, а пока наблюдал за деревенской жизнью в бинокль. Жизнь как жизнь: кто-то в огороде копается, кто-то дрова колет. Мужиков не видно. Ребятня собралась стайкой и направилась куда-то по своим важным делам…

Посмотрев на часы, я кивнул штурмовой группе, в которую вошли бойцы с пистолетами-пулеметами и несколько гранатометчиков, и мы поползли к посту на въезде в деревню…

Из-за плетня показалась голова Васина. Характерным жестом старшина показал, что с часовым покончено. Мы разделились и огородами двинулись к намеченным целям. Мой план был прост: погранец со своей группой забрасывают гранатами хату, в которой немцы устроили казарму, и стараются захватить неповрежденными транспортные средства. Я же со своими берем офицера и освобождаем пленных. Соответственно распределили и силы: с Васиным пошли три гранатометчика, а со мной — автоматчик. Остальные бойцы остались за пределами деревни, прикрывая нас.

Чтоб добраться до дома, где находился офицер, нужно было пересечь главную улицу. Спрятавшись за плетнем, мы стали наблюдать за интересующим нас двором, где толстый немец резал курицу. Отрубив птице голову, фриц отдал ее хозяйке. Дородная женщина лет пятидесяти взяла курицу и ушла с ней за дом. Немец отправился следом.

Осторожно высунув голову за забор, я быстро огляделся и, махнув бойцу, рванул через дорогу. И только оказавшись под стеной нужного дома понял, какой же я идиот — прямо перед моим носом высилась здоровенная собачья конура. И если даже ее обитатель не залает, поднимая тревогу, а просто бросится…

— Пристрелили! — выдохнул кто-то мне в затылок.

— Что?

— Говорю, немцы пристрелили. Собаку, — пояснил напарник, сжимая пистолет-пулемет. — Они такое любят.

— А-а-а… — С души как будто свалился тяжелый груз. Что ж, пристрелили так пристрелили. Им же хуже.

Прижавшись к срубу, я осторожно выглянул за угол: женщина, сидя на скамейке, ощипывала курицу, а вот денщика не было видно. Плохо. Пока с ним не разберемся, брать офицера нельзя. А время тикает. Еще немного, и Васин начнет работу, и тогда…

Дверь погреба отворилась, и оттуда показался толстяк, осторожно несущий глиняную посудину. Слава богу! Вот теперь можно начинать!

Метательный нож, доставшийся мне в наследство от Косолапова, воткнулся немцу в горло, и тот осел, булькая и хрипя. Обернувшаяся на шум хозяйка охнула и начала креститься. Быстро добежав до гитлеровца, я добил его, после чего показал знаками женщине, чтобы молчала. Толстуха понятливо закивала, прикрыв рот рукой и глядя на нас выпученными глазами. Подойдя поближе, шепотом спросил, где офицер. Оказалось, что он «почивать изволит». Крестьянка хотела еще что-то добавить, но я спешил — время поджимало. Подкравшись к крыльцу, тихонечко просочился в сени, оставив бойца на улице в прикрытии. Потянув ближайшую дверь, я оказался на кухне. Пройдя дальше, стал осматривать комнаты. Первая оказалась запертой, а во второй обнаружился спящий человек, развалившийся на кровати. Аккуратно сложенная на стуле форма подтвердила, что это тот, кто мне нужен.

Подойдя, я достал из висящей на спинке стула кобуры пистолет — такой же «парабеллум», как и у меня, — потом обернулся к немцу и аккуратно приложил его по голове. Проверив пульс, перевернул офицера на живот и связал руки его же ремнем.

В этот момент снаружи послышались разрывы гранат, а затем стрельба. Похоже, старшина начал. Выскочив из дома, мы с напарником огородами рванули к сараю с пленными. Часовой, обнаружившийся там, стискивал в руках карабин и нервно крутил головой, пытаясь сообразить, что происходит. Из-за поворота вдруг выбежали три немца и со всей возможной скоростью рванули вперед, крича на ходу, что на них напали русские. Я велел напарнику валить часового, а сам занялся бегущими. Красноармеец не сплоховал, и очень скоро перед сараем валялись четыре тела.

— А теперь — контроль!

Само собой, пришлось сначала объяснить, что это такое и зачем нужно, а потом проследить за исполнением.

Боец справился. Только побледнел слегка.

— Товарищи, товарищи, мы здесь!

«Так, а это еще что такое?!» — мысленно взвыл я.

Быстро обыскав труп часового и забрав ключ, я отпер здоровенный висячий замок, распахнул двери и едва не был сметен нахлынувшей волной освобожденных пленников. В юбках.

Надежды усилить свой отряд развеялись прахом…

В сарае находились девушки. Причем как в форме Красной армии разных родов войск, так и в гражданке. Девятнадцать человек, и все как на подбор — красавицы. Судя по всему, немцы набирали обслуживающий персонал в бордель, и мы им это дело испортили.

Когда нас наконец перестали обнимать и целовать, я приказал бойцу раздать оружие убитых немцев и оставаться на месте для обороны сарая со всем содержимым, назначив его старшим. И уже собрался уходить, когда ко мне протолкалась одна из освобожденных в форме со знаками различия сержанта связи: