Читать книгу "Мыши профессора Цаплина - Дмитрий Стрешнев"

— Как, как! Не знаешь, что ли! На 29 красном маршруте. Сыщик!

Захлопнула дверь и на звонки больше не откликалась.

Из ближайшего автомата Алексей позвонил Марату.

— Слушай, посмотри, где ходит 29-й красный маршрут.

— Троллейбус — между улицей Милашенкова и Савеловским вокзалом.

— Смотри-ка! Как раз рядом. А автобус?

— А автобуса и трамвая такого нет.

Комов отыскал остановку, сел на 29-й маршрут и доехал на нем до ближайшего метро. Ничего особенного. Маршрут как маршрут. Когда Комов попросил не толкаться, ему, как везде, миролюбиво ответили: "Ничего, не подохнешь". Наобум он спросил у монументальной женщины с сумками, как доехать до Икарии. Монументальная женщина презрительно пожала плечами и отвернулась. Все-таки надо найти время и выяснить, почему баба стервозная… то есть, жена гражданина Петросорокина, указала на этот троллейбус. Так решил Комов. А он, скажу я вам, относился к тем упрямым людям, которые в "Макдональдсе" способны требовать квадратный гамбургер.

6

Комов опасался, что новая подружка объявится в чем-нибудь иностранно-зарубежном цвета крыла попугая, то есть в шмотках, которые будут достойны посещения разве что "Савоя". Как говорится, прикид обязывает. Поэтому он тревожным взором выследил Лизу в толпе еще издали. От сердца сразу отлегло. У девушки хватило ума нарядиться проще, чем она расхаживала в своем частнокоммерческом заведении. Нечасто, надо вам сказать, о современных девушках можно вот так заметить: "У нее хватило ума".

Когда Лиза подошла ближе, Комов заметил, что рядом с ней вьется какой-то прилипчивый малец. "Ничего, как подойдет, отошью".

— Вот и я, — с бодрым смущением сказала девушка.

Малец остановился рядом и разглядывал Комова почти нагло. Он был в длинной мешковатой кенгурушке. Короче, видон еще тот. В довершение ко всему он держал подмышкой в меру грязную доску на колесах.

— Н-ну… — начал было Алексей, обращаясь к нему, но Лиза очень быстро успела добавить:

— Познакомьтесь, это Миша.

Миша сделал довольно противное лицо, на котором легко читалось: "Миша я, ну и что дальше?"

— Вы извините, Алексей, — сказала Лиза. — Его не с кем оставить, а одного надолго не рискую. Он у меня очень… живой.

При этих словах живой Миша заметно развеселился.

"Может это ее брат?" — в смятении подумал Комов, но Миша тут же рассеял сомнения, сказав грубым голосом закоренелого двоечника:

— Ма, я пойду на скейте погоняю.

— Нет, зачем же! — спохватился Комов внезапно простывшим голосом, судорожно прикидывая, во сколько может обойтись мальчик. — Мы все идем в кафе!

— Он не хочет! — поспешно сказала Лиза. — Он больше всего любит на своей доске гонять.

— Да уж это лучше, чем сидеть и трепаться, — с превосходством знающего человека подтвердил Миша.

— А мы мороженого возьмем…

— Нет, пусть погуляет, — сказала Лиза с неожиданной твердостью.

— Чего я там не видел? — поддержал ее мальчик. — Я на площадь пойду. Классно там!

"Вот и площадь пригодилась", — облегченно подумал Комов, для которого небольшая странность Лизы получила наконец ясное и законное объяснение.

— Не вспотей. Грязными руками за лицо не хватайся. Дай я тебе воротник поправлю…

— Ма-ам!..

Комов незаметно вздохнул, стараясь думать обо всем хорошем.

Вырвавшись из-под материнского крыла, Миша бросил доску на асфальт и вскочил на нее, тут же подрезав дорогу старушке. Лиза издала что-то вроде испуганного кудахтанья, а Комов сделал вид, что ничего не замечает.

На вывеске "бар ПИКАДИЛЛИ ресторан" был изображен голый человек с крыльями и с луком в руке, но без стрел. У Комова сердце стукнуло невпопад: Икар?.. Да нет, тот ведь безоружным летал… Прямо преследовало его в последнее время имя этого мифического юного грека, засевшее в таинственном названии: Икария…

Возле дверей пенсионер протянул им рекламный листок:

— Приглашаем на курсы чайной церемонии!

— Надо же! — воспользовался случаем Комов. — Меня впервые приглашают на такое интеллигентное мероприятие. Очевидно, благодаря вашему присутствию, Лиза. Обычно норовят сунуть насчет магазинов подержаной одежды.

Лиза улыбнулась и слегка порозовела, как от рюмки вина в мороз.

Помня об этикете, Комов вошел в заведение первым. Внутри возле дверей он увидел полного пожилого мужчину в очках и добротном пиджаке и, подозревая, что это швейцар, развязно сказал ему:

— Здрасьте, вот и мы!

Мужчина растерянно кивнул и ушел в глубь зала. Надо же, понял Комов, не швейцар, оказывается, а солидный, уважаемый посетитель.

Настоящий швейцар, он же по совместительству гардеробщик, скучал за стойкой в ожидании летнего дождя и в мечтах о прибыльном осенне-зимнем сезоне.

От смущения Комова спасла улыбчивая девушка в короткой черной юбочке, накрытой белым передником. Она уже была здесь с вежливым вопросом:

— Чего желаете?

— Пара мест у вас найдется? — фарисейски поинтересовался Алексей, обозревая полупустой зал. При этом он посмотрел в круглую дыру в потолке на ноги сидящих на втором этаже.

Девушка сразу предупредила:

— Наверху остались места только возле лестницы. Там заказывают.

Ах да, туда как раз поднялся ложный швейцар.

— Ладно, сядем здесь.

Увидев посреди зала покрытую масляной краской фигуру из античного наследия — вроде Венеры, но с руками — Комов воспрял. Но тут же его насторожила музыка: почти аристократический Эрик Клэптон, а не какой-нибудь привычно-дискотечный Рики Мартин или бодрые отечественные песни типа "От счастья не убежишь". "Беда!.."

Постепенно он разглядел: пестрый ковер и деревянные панели вдоль стен, зеленые занавески с золотыми узорами, высокую лампу с абажурчиком (на каждой — тот же крылатый, что и на вывеске) и — цветочек в вазочке на каждом столе.

В довершение в уши полез писк мобильников, доносящийся со всех сторон.

Сплошные признаки финансово-опасного места.

Что же, погибать, так со славой.

— Надеюсь, здесь не занято? — громким голосом слегка раздраженного принца спросил Комов, увидев столик возле залитого солнцем окна.

— Нет-нет, не занято, прошу вас! — почти нежно пропела ресторанная девушка.

Через три минуты, уже держа в руках меню, Алексей и Лиза поняли, что больше всего на свете мечтают пересесть куда угодно, только бы долой из этого слепящего пекла.

— Девушка! Можно мы вон туда сядем?

На сей раз Комовский голос был гораздо менее наглым.