Онлайн-Книжки » Книги » 🔎 Детективы » Дело о пропавшем талисмане - Катерина Врублевская

Читать книгу "Дело о пропавшем талисмане - Катерина Врублевская"

229
0

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 10 11 12 ... 61
Перейти на страницу:

— Вагоны были открыты по бокам, а впереди паровоза везли органчик с механической музыкой. Он наигрывал что-нибудь веселенькое.

— Зачем нужен был органчик? — спросила я.

— Чтобы пассажиры, сидящие в открытых вагонах, не пугались. Да и селянам показать, что не все так страшно. Только крестьяне бежали прочь от паровозов. После того, как между Парижем и Версалем произошла катастрофа с пожаром — поезд с рельсов сошел и опрокинулся прямо с насыпи, благородная публика долго еще московский тракт со станционными пожарскими котлетами предпочитала. Поезд-то из Москвы в Петербург, почитай, больше суток шел — тридцать часов! Очень утомительно.

Слушать Иловайского было безумно интересно. Он рассказывал сочно, наглядно, густым баритоном, и я не удержалась от очередного вопроса:

— Сергей Васильевич, а для чего вы бумагу покупаете? Решили от железной дороги отойти?

Иловайский аккуратно положил в рот кусочек телятины, прожевал, отпил вина из широкого бокала и ответил:

— Известно ли вам, Аполлинария Лазаревна, что-либо о праве родственников на владение рукописями?

Он пристально смотрел на меня, в серых глазах плясала искорка, а губы, спрятанные в холеной бороде, скривились в сардонической улыбке.

— Расскажите, если это, конечно, всем интересно. Я с удовольствием вас послушаю.

— Прежде всего, хочу спросить у вас, да и у моей супруги, кажется, вы вместе учились в женском институте, не так ли? Проходили ли вы на уроках изящной словесности поэта Пушкина? Или, может быть, вам маменька читала его сказки в детстве? Про золотого петушка или о рыбаке и рыбке?

— Представьте себе, нет, не читала и не проходили. К моему великому стыду, о том, кто такой Александр Сергеевич Пушкин, я узнала лишь года три-четыре назад. И с тех пор полюбила его. Прочитала все, что только можно было найти и купить в нашем N-ске, — ответила я горячо. Я даже не страшилась того, что меня могут принять за неученую провинциалку, так мне хотелось поговорить о поэте, чьи стихи о любви я перечитывала одинокими вдовьими вечерами.

— Вот и я об этом! — многозначительно сказал Иловайский и потряс указательным пальцем. — А сейчас шагу нельзя ступить, чтобы о Пушкине не услышать! Его стихи даже товарищества картонажных фабрик издают. На оберточной бумаге, — его губы вновь исказила кривая усмешка. — А что уж говорить о солидных издательствах? На золотом мешке сидят! Чужими руками жар загребают!

— Но почему вдруг возник такой интерес, Сергей Васильевич? — спросил Мамонов, промокая губы салфеткой. — Жили мы столько лет без Пушкина, кое у кого он в библиотеках стоял, читали и его стихи, и о его дуэлях, так времени сколько прошло? Шутка ли сказать, пятьдесят лет, а то и больше. Сейчас другие властители дум имеются. Живые, между прочим…

— Уж не на вашего ли любимого Кропоткина вы намекаете, Алексей Юрьевич? — нахмурилась Марина. — Вы везде этого анархиста прославляете. А он против государя идет, к беспорядкам призывает. Нет уж, по мне лучше Пушкин. Как там у него: «Любви все возрасты покорны…»

И она со значением посмотрела на мужа. Тот улыбнулся и поцеловал ей руку. Мамонов нахмурился.

Иловайский с интересом посмотрел на молодого человека, словно увидел его впервые:

— Дорогой мой, а ведь это неверно, что Пушкин в свое время всегда был на вершине популярности. Его мог обогнать кто угодно. Хотя бы эпигон Бенедиктов. Будучи лет на семь-восемь моложе Александра Сергеевича, Бенедиктов не желал оставаться в тени гения и сочинял свои стихи в пушкинской манере. И знаете — преуспевал! Но время все расставило по своим местам. Где сейчас Бенедиктов? Ау! И нет его…

После такой вдохновенной речи хозяин дома еще более раскраснелся и, чтобы унять жар в груди, отпил большой глоток «Массандры» из бокала тонкого стекла.

— И все же, почему сейчас начали печатать, можно сказать, полузабытого поэта, и все им словно околдованы? — спросил Карпухин. — И не только все. Да и я, признаться, увлекся идеей Марины Викторовны и охотно сыграю Онегина, о котором несколько лет назад слышал лишь краем уха.

— Права, милостивый государь, закончились, вот и весь ответ. Наследники больше не могут запрет на публикацию наложить. Пятьдесят лет прошло и каждый может взять и печатать, а потом продать и прибыль получить, — ответил Воронов вместо Иловайского. — Не хотели родственники покойного поэта раньше разрешения давать. Даже от денег отказывались. Нет, и все тут! Потому что им царская лицензия дадена в знак особого благоволения! На пятьдесят лет.

— А я слышал, — вмешался Пурикордов, — в знак особого благоволения к вдове царь продлил им право на восемьдесят лет.

— Ну, о чем вы говорите, Александр Григорьевич? — засмеялся Иловайский. — И откуда все эти книги, всплеск популярности Пушкина, если срок запрета еще продолжался бы? Сам Александр Сергеевич надеялся лишь на двадцать пять лет прав наследников на рукописи, а вот государь-император Николай Павлович решил по-своему. Пятьдесят и точка! И если позволено мне будет заметить, заплатив долги поэта, государь поступил всемилостивейше, но совершенно не по-деловому.

— Да что вы такое говорите! — всплеснула руками дама в чепце с оборками, которая привела в столовую девушку. — Напраслину возводить на государя-императора!

— Да то и говорю, любезнейшая Елена Глебовна, — с плохо скрытым раздражением в голосе ответил ей Иловайский, — не долги Пушкина выплачивать надо было, а заплатить наследникам чуть больше за право государства на рукописи поэта. И печатай себе каждый сколько хочешь, только не забывай денежки в казну отстегивать. Тогда б не было перерыва в публикациях в течение пятидесяти лет, и государство обогатилось бы. Эта мысль мне пришла в голову давно, с дюжину лет назад, когда довелось услышать речь Достоевского о Пушкине, Как ему хлопали, какие добрые слова произносил, словно о родном человеке! Да, сильна талантами земля наша.

— А вы меня, Марина Викторовна, анархистом назвали, — засмеялся Мамонов. — У вас супруг самый что ни на есть бунтовщик! Царя критикует. Будто государь-император должен себя вести не как властитель и отец народа, а словно он купец третьей гильдии и выгоду ищет.

— Да будет, будет вам, — всполошилась дама в чепце. — Побойтесь Бога, какие речи вы ведете!

— Все было, как будет, и будет, как должно быть… — вдруг протяжно произнес Гиперборейский, ни к кому не обращаясь, и снова уткнулся в тарелку, а жена Воронова осенила себя крестным знамением и прошептала: «Свят, свят».

За столом воцарилась мгновенная тишина, которую прервал хозяин дома.

— Я благодарен своей супруге за то, что она стала мне помощницей и другом в моем начинании, — сказал Иловайский, с любовью глядя на Марину. — Она загорелась идеей, пришедшей мне в голову, словно сама ее придумала. Все эти костюмы, что на вас, господа, театральный вечер, инсценировка, — заняли у нее уйму времени и сил. И я надеюсь, что вам понравится представление, в котором вы сами же и примете участие.

1 ... 10 11 12 ... 61
Перейти на страницу:

Внимание!

Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Дело о пропавшем талисмане - Катерина Врублевская», после закрытия браузера.

Комментарии и отзывы (0) к книге "Дело о пропавшем талисмане - Катерина Врублевская"