Читать книгу "Будь крутым - Элмор Леонард"

Хью сказал:

– Ты снимаешь картину без меня?

Чили объяснил, что никакой картины не снимает, а приехал посмотреть «Цыпочек», узнать, что они из себя представляют.

– Ты пропустил самое интересное, – сказал Хью, – «Кошачий концерт» и Дерек Стоунз только что окончили выступление. А «Цыпочки», они лишь перепевами занимаются, подражают «Спайс герлс». Своего рода рекламная акция, группа поддержки. Белая и черная цыпочки петь могут, обе они и для сольных выступлений сгодятся, если предоставить в их распоряжение хороших музыкантов и провести рекламную кампанию. Вот насчет азиатки я сомневаюсь. Она держится неуверенно, и голос дрожит.

– Белую цыпочку я знаю. Ее зовут Линда Мун.

– Ага. Думаю, она может и блюзы петь, и кантри, и все, что ей заблагорассудится, в том числе баллады. Она молоток, и успех ей обеспечен.

Чили слышал, как играет оркестр, слышал голоса девушек, изображавших импровизацию. Номер окончился, и раздались аплодисменты и свист. Чили сказал Хью Гордону:

– Публике вроде бы нравится.

– Ну, они выпить пришли, время провести. Почему бы и не похлопать? Это как разглядывать девушек на подиуме.

Тут к обочине подрулил автомобиль, за рулем которого сидела женщина, и Хью поспешил сказать: – Ну, рад был тебя повидать, Чил.

Внутри в темноте грохотала музыка – звуки взвивались вверх, резонируя от потолка, но Чили это нравилось. Нравился четкий ритм, обволакивающая чувственность движений, когда девушки гнали лирику, близко держа ко рту микрофоны. Линда была в центре. Едва увидев ее, он порадовался тому, что пришел. Господи, вот это ножки так ножки! Черная цыпочка тоже не отставала, да и азиатка была неплоха, хорошенькая девушка, но до Линды и черной цыпочки ей далеко. Девушки двигались в такт музыке и знали, как сделать голос влекущим и нежным одновременно, под стать лирическим мелодиям, которые они исполняли. Но, на взгляд Чили, звездой среди них была Линда. Девушка оказалась действительно талантлива. Во время выступления лицо ее сохраняло отстраненное холодноватое выражение, как у стриптизерши, делающей ровно столько движений, сколько требуется для того, чтобы тебя завести, но не больше. Оркестр, расположившийся на эстраде, занимал ее почти всю: четыре парня с торчащими во все стороны и выкрашенными золотистой краской волосами – бас-гитара, гитара, клавишник и ударник. Поэтому «цыпочки» выступали на танцевальной площадке, то и дело оказываясь совсем близко от стойки небольшого бара, за которой Чили потягивал темное пиво, сидя на табуретке в форме бокала для мартини. Он не сводил тогда взгляда с Линды и видел, что и она смотрит на него, а потом, окинув его беглым взглядом, делала в его сторону движение бедрами под музыку «Кто ты есть на самом деле» – чудесную мелодию, отчего у него мурашки пробегали по коже, она отворачивалась и опять начинала двигаться в такт движениям черной девушки. Если она видела его с Чарли Роузом, она, должно быть, его узнала, но не подала вида, что знает его, не улыбнулась, а лишь вот так виляла бедрами. Оставалось гадать, ему ли предназначены эти движения или нет – возможно, в зале было слишком темно, чтобы разглядеть его, одетого в темный костюм. Девушки исполнили двенадцать номеров.

После седьмого или восьмого номера Чили подумал, что ему надоел шум, и пожелал, чтобы все это поскорее кончилось и он смог бы повидаться с Линдой и поговорить с ней. Ему нравились ее волосы и то, как она изредка проводит по ним рукой. Фигура у нее была просто классная, и эти потрясающие ноги в белых шортах, может быть, самую малость, слишком уж вызывающих. Девушка была что надо. Вот они окончили выступление и раскланивались под аплодисменты и даже одобрительные крики и свистки. Наверное, в зале у нее есть и друзья… Но она пригласила его, захотела, чтобы он был на концерте. Теперь было видно, что она смотрит в его сторону, и он помахал ей рукой в свете верхнего прожектора. Она заметила его, повернулась и направилась к двери, ведущей за кулисы.

Теперь его охватило нетерпение, но он не торопился, не спеша поглядывая по сторонам и размышляя о том, почему в помещении так темно, несмотря на разноцветные фонарики, свешивавшиеся с потолка и отбрасывавшие круги света на стойку бара и столики у задней стены. В переднем зале возле входа помещался главный бар, переделанный из корпуса реактивного истребителя со сложенными крыльями. За ним на стене висела карта полушарий. Но появилась Линда, и теперь ему стало недосуг размышлять о том, какое отношение имеет реактивный самолет ко всем этим цветным фонарикам и не означают ли самолетные крылья какое-то новое слово в искусстве – слово, ему пока что неизвестное. Линда была теперь в белой футболке.

Опершись рукой на его плечо, она взобралась на соседний табурет со словами:

– Ну, как впечатления?

Вот так, сразу берет быка за рога. Он сказал:

– Вы хотите знать, что мне особенно понравилось? «Кто ты есть на самом деле» и «Я подарю тебе весь мир». Это очень хорошие песни.

– «Я подарю тебе весь мир», – сказала Линда, – это припев, а песня называется «Скажи, что придешь». Эти песни действительно получше, и петь их не так стыдно. Сносные песни. Вот «Маму», если слышали такую песню, я ни за что не стану петь, и рэп петь не стану, и пялиться на публику, и взбрыкивать, как борец кунфу.

– По-моему, вы великолепны.

– Я могла бы делать то же самое топлес и заколачивать по две тысячи в неделю чаевыми.

Подошел бармен. Линда спросила пива, любого, и ждала, пока, нагнувшись, он доставал бутылку из холодильника под стойкой. Чили разглядывал ее профиль, наблюдал, как она ерошит волосы, чуть слипшиеся от этого движения, которое она проделывала и во время танца. Подняв бутылку, она отхлебнула из горлышка, оставив на стойке стакан.

– Линда?

Она повернулась к нему, взглянула, склонив голову к плечу в белой футболке, ожидая, что он скажет.

– Почему же вы не…

– Что я «не»?

– Не танцуете топлес?

– Я баптистка.

Возможно, в этой шутке есть доля истины. Как тогда по телефону, когда она заверила его, что чертовски привлекательна. Нет, похоже, тогда она говорила истинную правду – вблизи она еще красивее. А самое красивое в ее лице – это, как показалось Чили, идеальной формы нос. И, решив так, он посчитал необходимым поделиться с ней этим наблюдением.

– У вас идеальный нос, Линда. Вам это известно?

– В каком смысле идеальный?

– В смысле формы. Она безукоризненна.

– Вы что, эксперт по носам?

– Если вас угнетает то, чем вы занимаетесь и, во всяком случае, вы ненавидите эти ваши выступления, почему вы не уволитесь? – спросил Чили.

– Я подписала контракт.

– И это единственное, что вас удерживает?

– Нет, еще удерживает и тот тип, с которым я заключила контракт. Наш директор. Он рвет и мечет; «Если ты уйдешь от меня, детка, тебя ожидают крупные неприятности».