Читать книгу "Последний воин - Олег Верещагин"

Перевал с холма был как на ладони. В четверти километра.

Мальчишка стал искать место для засидки…

…Гарав ждал

Двести пятьдесят метров — хорошее расстояние для прицельного выстрела и из огнестрельного оружия. Он покосился на лежащий рядом арбалет, осторожно потрогал — нет, скорей погладил — тетиву и лук, в которых ощутимо жила под пальцами тугая страшная мощь.

— Не подведи, — пробормотал он. — Только не подведи.

Мальчишка хорошо понимал, что четверть километра для его арбалета — это много, очень много. И дело даже не в расстоянии в первую очередь. Просто те 150 килограммов усилия, которые даст его дуга, на таком расстоянии не позволят пробить даже прочную кожаную кирасу. Значит, надо бить в лицо.

Только в лицо.

_Всё,_что_осталось_ — _пропасть_и_крик…_

_Кто_дотянулся_ — _будет_убит._

_Крылья_стальные._Бег_от_себя._

_Вот_и_взошла_восьмая_луна!_

Гарав положил щёку на руки, скрещенные на прикладе арбалета. И стал думать про Мэлет — мысли были светлыми и пустыми, как прозрачная вода в тихой речке в ясный солнечный день. Других мыслей ему сейчас не хотелось…

…Кавалькада под яркими знамёнами начала переваливать через седловину холма с первыми лучами солнца. Впереди скакал всадник в пронзительно — зелёном плаще.

Руэта

Гарав лёг удобней. Как можно удобней. Уперся ногой в заранее присмотренный камень и положил арбалет между заранее приготовленными камнями.

_Что_охраняет_камень_наших_лиц?_

_Зачем_звезда_с_росой_полночной_спорят,_

_Рождая_ожиданье_для_убийц_

_И_время_пасть_в_обойме_для_героя?.._

Не было ни волнения, ни азарта, ни страха, ни ощущения того, что делаешь историю. Взрослые люди и нелюди долго забавлялись с мальчиком, с его душой, с его мозгом, с его телом и вот — всё сделано, он не боится, не жалеет и не ждёт.

_Говори,_говори,_моё_счастье…_

_Говори,_задыхаясь_от_боли…_

_Серебристым_рассветом_однажды_

_Я_тебя_обесчестил_любовью…_

Мэлет

Они все идут убить её, виденную один раз, любимую навсегда…

_Отдавай,_отдавай_моё_счастье_ — _

_Жар_раскатистым_ядом_по_венам…_

_Так_у_нас_получается_часто_ — _

_Изменённый_ — _всегда_неизменный…[11]

Этого достаточно.

Руэта остановил коня и поднял руку. Ну конечно. Все они делают историю и обязаны говорить красивые слова, которые запишут в летописях и которые будут с восторгом повторять в школах через тысячу лет наивные юные идиоты, которые не знают, например, как пахнет то, что вываливается из распотрошённого человека и как люди собирают это обратно в живот… Там будет написано, как появился великий Рудаур, страна отваги, родина свободных, отчизна верных.

Ни слова не будет сказано о рассечённом мечом человеке, который отказался предать клятву. О том, как пытали Фередира и как выламывали душу кричащему от ужаса мальчику по имени Пашка…

…Ну нет, князь Руэта.

Ну нет, король Ангмар…

…Гарав поймал «на мушку» еле различимый овал лица. Чуточку поправил прицел — на таком расстоянии стрела неизбежно снизится, и уже немало… вот так должно хватить. Сделал вдох. Выдох.

И выстрелил.

Две секунды Гарав оставался неподвижным, как камни, среди которых лежал. А потом… потом он увидел, как всадник сделал короткое движение рукой — и начал валиться из седла на конский круп…

…Болт с гранёным бронебойным наконечником попал Руэте Рудаурскому в левый глаз.

Вождь холмовиков и самозваный князь Рудаура умер ещё до того, как начал заваливаться на спину.

Мгновенно.

А Гарава — Гарава спасло то, что никто из окружавших Руэту телохранителей не мог даже предположить, что прицельный выстрел из арбалета сделан за две с половиной сотни ярдов. На гряду холмов за деревьями никому просто не пришло в голову посмотреть.

Потому что он и не думал никуда бежать. Он сел, осторожно положил арбалет на колени. Покачал головой и закрыл глаза.

* * *

Руки Эйнора не легли Гараву на плечи — нет, вцепились, как стальные штурмовые крючья в обрез стены.

— Ты застрелил Руэту из арбалета?! — бешено спросил нуменорец, подтягивая оруженосца ближе к засветившимся гневом глазам. Гарав кивнул, не пытаясь сопротивляться. — Без всякой чести?!

— Какой чести ему надо? — процедил мальчишка. Он не был испуган, скорей подкатило туповатое равнодушие. — Получил, на что давно нарывался…

«Нарывался» Гарав сказал по — русски. Эйнор тряхнул оруженосца, как старый плащ:

— Не смей говорить непонятно!

— Ты же всё равно не помёшь, — Гарав вернулся к адунайку. — Даже если я буду говорить на этом языке, рыцарь Эйнор… Ты не видел, как он зарубил людей, не хотевших изменить присяге. Только за это. Какой чести он ждал? Я сделал то, что сделал. И рассказал тебе, и это правда — ты можешь поехать туда и послушать, как там воют по этой сволочи… И я рад тому, что сделал. Можешь меня высечь, отослать прочь, убить; наконец — опозорить своим словом на весь Север… Руэты больше нет. Как нет во мне раскаянья к содеянному.

— Ты сам умрёшь от стрелы, пущенной без чести, — сказал Эйнор спокойно, даже отстранённо как — то, выпуская плечи оруженосца. — Уходи прочь и сделай так, чтобы я тебя не видел хотя бы этот день. Я ничему не научил тебя.

Гарав поправил одежду. Молча отсалютовал кулаком — к сердцу — вперёд — вверх. Чётко, непонятно повернулся — красиво так, пристукнув каблуками. И вышел.

— Ты неправ, Эйнор… — сказал молчавший всё это время Фередир. И не опустил глаз, когда нуменорец обернулся к нему — с прежним бешенством. — Ты не прав, рыцарь Кардолана, — упрямо повторил Фередир, вставая. — Если и судить Гарава, то не тебе и не мне. Не нам, спасшимся ценой щедрого ломтя, отрезанного от его души.

— В благодарность я должен покрывать выстрел труса?! — огрызнулся Эйнор. Но как — то неуверенно.

— И второй раз ты не прав, пророча ему такое, — продолжал Фередир. — Люди твоей крови должны следить за тем, что говорят в гневе. А Руэта был смел, но подл. И получил впрямь давно отмерянное судьбой; вот только передать свой дар она как — то не удосуживалась, пришлось послужить гонцом Гараву.