Читать книгу "Пианино на лямке - Поль Берна"

— Кто это? — спросил другой новичок, с любопытством вглядываясь в полумрак дортуара.

— Горемыка один, — ответил Сакко. — Тем не менее в наших делах он и есть главная фигура…

Из карьера ребята ушли уже совсем на закате. Правда, по четвергам обычно ужинали поздно, чтоб продлить выходные. Спешить было некуда, так что Жуан-Испанец и Крикэ Лярикэ решили пройтись со всеми до Вокзала вместо того, чтобы сразу отправиться к себе в Бакюс. Вскоре вся компания сидела на той же скамейке, что и утром, до начала своей не слишком удачной охоты. Впрочем, такая малость, как одна сорвавшаяся слежка, не испортила ребятам настроение. Напротив, мирная тишина вечера вдохновляла их на самые отчаянные авантюры.

— Конечно, — недовольно поморщившись, признал Габи, — довольно паршиво, что этот бугай водится с полицией. Случись что — все легавые Лювиньи станут за нами гоняться…

— Ба! Так будет ещё интересней! — воскликнул Зидор. — Представляете, как можно заморочить головы этим игрокам в белот, а то они, бедняги, со скуки подыхают в своём комиссариате!

Габи почесал затылок:

— Так что, завтра после школы опять берём под наблюдение Вольных Стрелков? — спросил он.

Все закивали. Фернан, однако, оглянулся на Марион. Между ними давно уже возникло особое взаимопонимание, которое значило для него больше, чем коллективные решения. С отрешённым видом, чуть склонив голову, Марион, казалось, к чему-то прислушивалась. Фернан подтолкнул её локтем. Марион не шелохнулась. Она ловила какой-то новый звук, довольно приятный, но еле различимый в непрерывном шуме поездов за почерневшими вокзальными строениями.

— Тихо! — она подняла палец, призывая всех к молчанию.

— Слышите, музыка? Похоже, играют на улице Маленьких Бедняков…

Они прислушались. В самом деле, что-то такое пробивалось сквозь грохот и свистки проносящихся мимо вокзала скорых.

— Это радиола в баре-табачной, — сказал Зидор. — Других заведений с музыкой тут нет.

— Радиола? — негодующе воскликнула Марион. — У вас что, в ушах бананы?

— Чего гадать, пошли посмотрим, — предложил Габи. Всей гурьбой они направились к улице Маленьких Бедняков, как в счастливые времена покойной лошади без головы.

Музыка доносилась действительно оттуда. Подгоняемые любопытством, они всё явственней различали стенания аккордеона, доносящиеся с нижнего конца улицы. В открытых дверях домов стояли хозяйки и, мечтательно пригорюнившись, смотрели в ту сторону.

Музыкант сидел на складном стуле на углу улицы Сесиль. Там, внизу, уже сгущались сумерки, и толком его было не разглядеть.

Подойдя ближе, ребята увидели, что у ног музыканта лежит большая чёрная собака, а рядом стоит помятая оловянная плошка для подаяния. В ней валялась пока только одна монетка в сто су. Запрокинув голову, музыкант вдохновенно жал на пожелтевшие клавиши старого громоздкого аккордеона с потёртыми на сгибах мехами. Он был в древнем чёрном пальто, позеленевшем по швам, в обтрёпанных чёрных брюках и чёрной шляпе с обвисшими полями. Измождённое лицо наполовину закрывали большие синие очки.

— Слепой, — благоговейно прошептал Бонбон.

Ребята остановились на противоположном тротуаре — какая-то непонятная робость не давала им подойти ближе. Слепой играл — и хорошо играл — всё подряд: новейшие шлягеры, вальсы, старинные романсы. Музыка заполняла узкую улицу, пробуждала в ней эхо, возвращала ей былое очарование.

Марион с интересом всматривалась в чёрного пса с золотистыми глазами, а пёс в свою очередь уставился на Марион. Его пушистый хвост начал тихонько постукивать по тротуару. Марион не смела шевельнуться. Она только сейчас начала понимать истинные масштабы игры, которую придумала, чтобы развлечь друзей.

Фернан повернулся к ней:

— Видела? — прошептал он ей на ухо. — Эта собака…

— Ш-ш-ш! — сказала Марион. — Никому ни слова — пока, во всяком случае. Да, это Нанар; что ж, я рада за него…

Нанар заскулил и дёрнулся было вперёд, натянув поводок. Слепой снял руку с аккордеона и ласково потрепал его по голове. Нанар тут же угомонился и послушно уселся рядом с хозяином. Отныне узы преданности удерживали его у ног слепого.

— Я всегда знала, что этот пёс — лучший, — без малейшей ревности прошептала Марион.

Минут через десять слепой как будто бы устал и прекратил играть. В плошке так и лежала одна-единственная монетка. Ребятам стало жалко музыканта; все оглянулись на Марион, которая была казначеем.

— Мы с этой слежкой почти всё проели, — сказала она с сожалением. — Десять рожков мороженого по двадцать франков, вот и считайте… Только и осталось, что монета в пятьдесят франков.

— Отдай ему, — сказал Габи.

Марион медленно перешла улицу и уронила монету в плошку. Слепой даже рта не раскрыл, чтобы поблагодарить, но вдруг резко поднял голову, и Марион показалось, что он пристально смотрит на неё сквозь синие очки. Нанар заёрзал от восторга, отвечая на беглую ласку своей благодетельницы.

Габи был не дурак и в зоркости не уступал Марион и Фернану. Поведение собаки окончательно подтвердило его догадку. Он дивился прихотливой игре случая: не далее как сегодня утром Нанар познакомил их с месье Тео, личностью чрезвычайно таинственной, а вечером привёл сюда этого слепого, которого до сих пор никто не видал. И между делом претерпел удивительную метаморфозу, что само по себе было ещё одной тайной. Фернан думал примерно так же, и преображение Нанара представлялось ему задачей со многими неизвестными. Ради чего трёхцветного питомца Марион превратили в чёрного красавца? Возможно, в этом и крылась разгадка всех тайн.

Марион вернулась к товарищам.

Слепой после недолгого колебания снова накинул на плечо лямку аккордеона, видимо, решив угостить обитателей улицы Маленьких Бедняков чем-то ещё. Он заиграл в какой-то другой, более чувствительной манере старый цыганский романс, и печальная ностальгическая мелодия широко разлилась по улице.

Женщины в дверях домов расчувствовались пуще прежнего, хотя и не настолько, чтобы раскошелиться на сто су. Марион, Берта и Мели слушали как зачарованные: была в этой мелодии какая-то задушевная нежность, трогавшая их неискушенные сердца. Мальчишки — те оставались тверды как кремень и держались начеку.

— Я эту песню знаю, — уверенно заявил Татав. — Она называется «На грош любви», я её по радио слыхал раз пять, наверно. Это очень старая песня…

Габи что-то зашептал на ухо Зидору. Гроза улицы Маласси вытаращил глаза и стал с удвоенным вниманием приглядываться к собаке слепого. Потом его худенькая, бледная рожица расплылась, и он затрясся от беззвучного смеха.

— Ты этого гармониста знаешь? — тихонько спросил его Габи.

Зидор помотал головой:

— На первый взгляд, вроде нет! — сказал он, оглядывая странную пару — слепого и его собаку. — Должно быть, приезжий. А вообще-то кто его знает. Если Нанару изменили внешность, так, может, и хозяину тоже? Пошли, посмотрим вблизи…