Читать книгу "Подарок девушки по вызову - Михаил Серегин"

Он запнулся и, как-то странно посмотрев на друзей, почесал в затылке. Илья, всецело захваченный мыслью о Лере, не обратил внимания на эту странную срезку Димы, зато Влад даже остановился.

— Какие еще инъекции? — медленно спросил он.

— Откуда мне знать? — быстро ответил Кропотин. — Что положено, то и делали. Вот я и говорю, что не исключено… Может, Лера вовсе ни при чем.

Свиридов покосился на него, и проговорил довольно резко:

— А Паша Симонов, он что, тоже в армии?

Кропотин ничего не ответил, погрузившись в собственные мысли, наверняка не самые приятные.

Так же молча они вышли из корпуса и медленно побрели по асфальтовой дорожке, зачем-то посыпанной крупным речным леском.

У самых ворот клинического городка, в котором располагался монаховский иммунологический центр, Влад остановился.

— Никому ни слова, — негромко произнес он, — возможно, это ошибка. И еще.., персонально тебе, Илья. Не смей вообще приближаться к Лере. Тем более что-либо ей говорить. Вот так. Я сам займусь этим делом. Тем более что оно связано с убийством моего друга… Симонова.

Весь день Свиридов размышлял над тем, что происходило в последние дни. Как будто бы лично его ничто не касалось, но в то же самое время нельзя было сказать, что он совершенно в стороне от событий.

И этот Кропотин. Старый друг брата, никогда ранее не заподозренный в приличном умении драться. А вчера он вырубил не кого-нибудь, а парней из охраны Церетели. Где же он служил?

А Церетели припомнил-таки Владу вчерашнее происшествие в клубе «Полишинель».

— Справился с малэнькими, да? — хмуро сказал он. — Они тебя просто нэ узнали, а ты…

— Маленькие? — отозвался Влад. — Да они моего брата чуть не убили.

— Брата? — переспросил Церетели и похлопал крошечными глазками. — А, ну-ну, — как-то странно произнес он и больше о Дамире и Винни не заговаривал.

* * *

Через пять дней Кропотин снова отправился в иммунологический центр профессора Монахова. Его сопровождал Илья.

Нет ни малейшей необходимости говорить о том, как прошли эти несколько дней для Димы. Сказать, что он шарахался от людей и старался как можно меньше попадаться на глаза друзьям и даже матери, — значит ничего не сказать. Теперь он прекрасно понял, как чувствовали себя прокаженные, которым в средние века надевали на голову мешок с прорезями для глаз и вешали на шею колокольчик, чтобы люди обходили больного стороной.

И еще — он прекрасно помнил, как вздрогнула ладонь Ильи Свиридова, когда ее коснулась рука человека, который уже сам начал считать себя проклятым. Его, Дмитрия Кропотина, рука.

Кропотина ждали. Когда он прошел в кабинет, где ему за несколько дней до того сообщили неутешительные результаты анализов его тест-проб на ВИЧ-инфекцию, негромко беседовавший с какой-то раскормленной теткой пожилой врач так и подскочил на месте, увидев Диму:

— Если не ошибаюсь, Кропотин?

— Да, это я.

— Пройдемте со мной. Одну минуту, Марь Сергевна, только сдам молодого человека Михаилу Иннокентьевичу и тотчас вернусь к вам.

Слово «сдам» Кропотину определенно не понравилось.

Почтенный эскулап провел Диму длиннейшим коридором, время от времени критически осматривая посетителя и что-то сдавленно бормоча под нос.

Непонятно отчего, но это вселило надежду, что произошла ошибка.., впрочем, о чем это он? Если бы он был чист, какой прок всем этим докторам водить его по кабинетам, делать анализы и смотреть на него с тем оскорбительным интересом, с которым путешественник Пржевальский, должно быть, смотрел на лошадь имени себя, любимого.

Профессор Монахов, оказавшийся высоким седым сухощавым мужчиной средних лет, сидел перед монитором компьютера и напряженно смотрел на экран в тот момент, когда вошли Кропотин и его сопровождающий. Диму удивило, что почтенный ученый работал с компьютером — в его сознании компьютер ассоциировался только с молодым поколением, а если и мог применяться в медицинской науке, то лишь за границей.

Российская медицина оставалась для Кропотина медициной градусников, грелок, капельниц, аспирина, амбаловидных санитаров для буйнопомешанных и слабительного для страдающих запором старушек.

— Я же просил вас, Василий Ипатьевич, не мешать мне, когда… — Внезапно Монахов прервал свою полную сдержанного раздражения тираду и обернулся. Увидев Кропотина, коротко спросил:

— Это тот самый?

— Да, Михал Иннокентьич, — почтительно ответил пожилой доктор.

— Прекрасно. Оставьте его здесь и можете идти, Василий Ипатьевич.

— Угу.., понял, Михал Иннокентьич, — ответил тот и вышел, едва ли не пятясь, синхронно при этом раскланиваясь.

После того как дверь за доктором, приведшим Диму в кабинет профессора, закрылась, цепкий взгляд Монахова переместился на нового пациента, все еще стоявшего в дверях, и кивнул ему на кушетку возле рабочего стола и компьютера.

— Садитесь, прошу вас, — проговорил профессор. — Вот сюда, пожалуйста. Кропотин Дмитрий Владимирович, правильно? — спокойным и доброжелательным тоном спросил Монахов.

— Да.

— Так вот, Дмитрий Владимирович, интересная получается штука. Василий Ипатьевич доводил до вашего сведения результаты ваших тест-проб на ВИЧ, но они показались ему настолько странными и необычными, скажем так, что он поспешил передать их мне. Не буду вдаваться в малоинтересные медицинские подробности, которые к тому же будут вам непонятны. Дело в том, что в вашей крови, несомненно, есть возбудитель заболевания, которое газетные борзописцы давно уже прозвали чумой двадцатого века. И мое дело — или скажем, в том числе мое дело, — чтобы эта чума не стала еще и чумой двадцать первого века. Но это так, лирическое отступление. Итак, Дмитрий Владимирович, в вашей крови, несомненно, есть вирус СПИДа. Но…

— Но… — невольно повторил Кропотин.

— Но, я бы сказал, состояние, вирулентность, арезистентный статус данного возбудителя представляет нечто новое в истории этого заболевания.., н-да, это нечто латентное, даже в некоторой степени апокрифическое. Я давно имею с ним дело, и я привык ко всем формам и проявлениям СПИДа, мои методы лечения получили европейскую известность, но, скажу вам честно, то, что я увидел у вас, поставило меня в тупик. И если вам не сложно.., я понимаю, с этической, да и с психологической точки зрения это не самый адекватный модус, но прошу понять меня правильно…

Профессор поднял глаза на озадаченное лицо Кропотина, на котором было написано, что понять Монахова правильно при задействовании подобного лексикона попросту невозможно.

Профессор снял очки, откашлялся и произнес:

— Одним словом, я прошу вас сдать тест-пробы повторно. И еще… — Михаил Иннокентьевич взял Кропотина за руку и, глядя прямо в глаза, четко выговорил: