Читать книгу "Интервью со смертью - Надежда и Николай Зорины"

Она уже очень давно и в обычные парикмахерские не ходила. Раньше, когда в моде была «химия», посещала раз в год их дешевенькую, почти деревенскую «Нимфу», и таким образом вопрос с прической решался на долгий срок. А потом, когда стали носить прямые волосы, вообще перестала что-либо делать, и на голове у нее было нечто неопределенно обросшее, забранное в хвост. Ну можно ли так себя запускать, ведь она еще совсем не старая женщина!

Ничего, в салоне красоты ошибку исправят – денег не жалко, сколько бы это ни стоило. Там, безусловно, работают высококлассные специалисты, посоветуют, какая стрижка ей пойдет, разберутся с неухоженной кожей, подберут макияж. Главное – не подавать виду, что в таком салоне она впервые, – разговаривать со снисходительным превосходством и побольше раскованности: меня перестал устраивать мой мастер, хочу попробовать у вас… А когда принесут кофе (в таких салонах всегда угощают клиентов кофе), достать сигарету, непринужденно закинуть ногу на ногу, упереть локоть в коленку…

Идиотка! Совсем забыла посмотреть, как включается зажигалка, вот бы опростоволосилась, если бы не смогла поджечь сигарету!

Виктория Яковлевна вытащила «зиппо» – дорогая, но все-таки какая прекрасная вещь! – разобралась в нехитром механизме и взошла на крыльцо салона красоты «Николь».

Сразу же, с первых шагов, все пошло совсем не так, как она ожидала. Презрительная вежливость вместо подобострастной услужливости со стороны персонала, растерянная приниженность вместо высокомерного снисхождения с ее стороны. И кофе никто не предложил, продемонстрировать раскованное курение дорогущих сигарет не разрешили, а цены оказались просто какими-то нереальными. Но стрижка понравилась. Очень понравилась! Еще никогда Виктория Яковлевна не ощущала себя такой красивой. Она смотрела в зеркало, оторваться не могла – и улыбалась, улыбалась глупой, блаженной улыбкой. Стало совершенно наплевать, как к этому относится парикмахерская девчонка, эта соплюшка – что она вообще понимает в жизни! Наверное, полагается дать ей на чай. Сколько, интересно, обычно дают? Доллар, не меньше. Да дают ли в валюте? Очень не хочется в очередной раз попасть впросак.

Виктория Яковлевна с сожалением оторвалась от зеркала, достала из сумки кошелек. Купюры в один доллар не оказалось, а пять давать было жалко. Она беспомощно посмотрела на девушку.

– Платить нужно в кассе, я сейчас выпишу вам квитанцию.

– В кассе? – Виктория Яковлевна заискивающе улыбнулась. – А…

– Касса в вестибюле.

– Да, спасибо. – Она прихватила квитанцию двумя пальцами за уголок, словно ее побаивалась. – И это все? – посмотрела на парикмахера со значением, повела бровью, но та, видимо, намека не поняла.

– Что же еще?

Значит, на чай они здесь не берут, хорошо, что доллара в кошельке не оказалось, а то бы опять опозорилась. Бог упас. Настроение сразу улучшилось. Да нет, что там улучшилось, стало просто каким-то нереально небесным. И непонятно, откуда взялась самоуверенность, и раскованная фраза, которую она так долго безуспешно пыталась произнести, сказалась безо всяких усилий:

– Меня перестал устраивать мой мастер, вот решила попробовать у вас. – Виктория Яковлевна не удержалась, снова посмотрела в зеркало, тряхнула обновленной, усовершенствованной головой и добавила уже не по сценарию: – Результат превзошел все мои ожидания. Теперь, пожалуй, всегда буду пользоваться услугами вашего салона.

– Спасибо. Мы рады. Приходите еще, – заученно проговорила парикмахер, но казенности фразы Виктория Яковлевна не заметила, улыбнулась горделиво и величественно прошествовала к выходу.

Величественности, правда, хватило только до кассы, а там… Эта самовлюбленная спесивая мымра сумела-таки снова превратить ее в нищую просительницу. Стыдно, ужасно и больно, лицо залилось краской – отвратительное свойство организма: чуть что, она сразу краснеет и поделать с этим ничего нельзя, – ладони вспотели, никак не могли выхватить из кошелька нужную бумажку, и кошелек был такой старый, потрепанный, и сумке уже три года, таких, наверное, сейчас никто не носит. И босоножки совсем неприличные. Да что там босоножки – пальцы, торчащие из ремешков, до ужаса неприличны. А на руках вздулись вены. Ну как такую не презирать! Старая, неухоженная тетка, и зачем она сюда притащилась? Права кассирша, права парикмахерша, правы они все.

Надо было сначала купить платье. И сделать маникюр в домашних условиях. И вообще хоть немного привести себя в порядок, прежде чем являться в салон красоты. Так долго мечтала, так долго готовилась – и никакой радости. То же будет и в бутике. На нее и там будут смотреть как на нищую старую дуру, у которой случайно завелись деньги – ничтожная сумма, если мерить их меркой, которую она решила сдуру просадить. «Да на вас это платье как на корове седло», – скажет ей продавщица, родная сестра парикмахерской девчонки. А если и не скажет, подумает обязательно. Принесет что-нибудь попроще и подешевле – старушечий фасон, залежавшийся товар, и презрительно бросит: «Если возьмете, мы сделаем скидку». Позовет заведующую и хозяйку или хозяина магазина, и все они уставятся на нее и наперебой станут предлагать уродливые вещи, соблазняя скидкой.

Ну нет! Ни в какой бутик она не пойдет! Нового испытания ей просто не выдержать!

Виктория Яковлевна выскочила из салона, с оглушительным треском за ней захлопнулась дверь – она не успела ее придержать. Расстроилась окончательно, окончательно стушевалась, мучительно застыдилась себя.

Но как же тогда? Отказаться от платья? Копила, мечтала, а тут вдруг взять и отказаться? Черное облегающее платье, точно такое же, как у красотки на плакате, к новой прическе оно очень пойдет. У нее отличная грудь, и плечи в самый раз, и талия еще не совсем расплылась – прекрасно будет на ней сидеть это платье. Еще неизвестно, какая фигура станет у продавщицы, когда она доживет до сорока. Может, вообще ее разнесет от первых же родов. Молодость проходит быстро, красота увядает, фигура портится – тут уж ничего не поделаешь, так чем гордиться?

Виктория Яковлевна шла по улице быстрым, размашистым шагом и ненавидела, изо всех сил ненавидела воображаемую продавщицу из воображаемого бутика, испоганившую ей счастливый день. Из-за какой-то молодой мерзавки она теперь не сможет купить себе платье! И было больно, невыносимо больно в голове и в груди, и улица расплывалась, и не только глаза, уже и нос дал течь, и лицо полыхало от жара, и, конечно, все прохожие видели ее смятение и отчаяние. А сигареты не пригодились и уже не пригодятся, и на зажигалку зря выбросила такую сумасшедшую сумму: за четыреста рублей можно было купить джинсовую курточку Димке, в том магазине были… она смотрела и сомневалась, покупать не покупать, вроде и старая еще ничего, сезон проносить можно…

В том магазине! Ну конечно! Она купит себе платье, обязательно купит. В том магазине купит. Есть такой замечательный магазин «под фирму», в нем все вещи как настоящие, фирменные, только намного дешевле. И продавщица там очень приятная женщина примерно ее возраста. И денег хватит не только на платье, может, еще на туфли останется. Почему ей сразу не пришла в голову такая разумная мысль? Все эти бутики, конечно, не для нее, как и салон красоты – ну не умеет она себя вести в таких местах! А в том магазине не надо ни о чем таком думать, в том магазине к тебе относятся как к человеку, даже если твоя сумка давно вышла из моды и кошельку сто лет в обед, а на руках вздулись безобразные вены. Там легко, там хорошо, там делать покупки одно удовольствие, и, если тебе предлагают скидку, совсем не для того, чтобы унизить.