Читать книгу "Мастер и Афродита - Андрей Анисимов"

– Речь идет о здоровье вашего сына.

Зинаида Сергеевна почувствовала, как у нее подкашиваются ноги и поднимается неприятный холод снизу живота. Она согласилась на встречу. Но принять Клавку у себя дома – это уже верх, предел. Есть границы в жизни человека, за которые преступать нельзя. Они встретились на бульваре, хотя жили в одном доме. Даже при свете тусклого бульварного фонаря Зинаида Сергеевна заметила, что Клавка белая как мел. Клавка пришла на встречу без отвратительных румян и без подведенных глаз. Она только немного подкрасила губы. И от этого ее белое лицо с красными губами казалось еще бледнее. Хотя Зинаида Сергеевна шла на встречу полная тревоги, она не смогла отогнать злорадную мысль, что Клавка без марафета просто старая баба.

– Что случилось? – спросила Зинаида Сергеевна, не здороваясь.

– Вы, Зинаида Сергеевна, только не волнуйтесь.

Это теперь лечится. Лечится, я узнавала. И последствий не остается. Если правильно лечить, у мальчиков даже могут родиться нормальные дети.

– Что, черт возьми, случилось?! – вскрикнула Зинаида Сергеевна. Она сейчас готова была убить Клавку, вцепиться в ее рыжие растрепанные волосы.

Она с трудом сдержалась. – Скажешь ты наконец что-нибудь вразумительное?

– Мой Слава и ваш Сережа подхватили сифилис.

– Что значит подхватили! Что это, насморк? Сифилис – венерическое заболевание.

– Они заразились от одной девочки.

Зинаиде Сергеевне не хватило воздуха. Как?! Ее Сережа, невинный, чистый мальчик, и эта страшная болезнь. Клавка просто ее шантажирует. Скорее всего, ее развратный сын действительно болен. И она хочет впутать в эту грязь ее мальчика.

– Ты все врешь, гнусная баба! Ты не знаешь, на кого напоролась! Я завтра к самому министру пойду.

Я тебя сотру в порошок. Нашла с кем шутить шутки! – Зинаида Сергеевна уже не слышала своего громкого истерического голоса. Не замечала, что в окнах дома напротив загорается свет и на улицу высовываются жильцы. Впервые в жизни Зинаида Сергеевна не владела собой.

– Замолчи, что ты орешь, дура! Не хватает, чтобы о нашем деле судачил весь Тверской бульвар.

С Зинаидой Сергеевной сделалась истерика. Клавка влепила ей пощечину. Зинаида Сергеевна замолчала. Только тихонько всхлипывала. Тенор Сигайло из Большого театра, что жил над Зинаидой Сергеевной, вывел своего дога Лорда на прогулку. Тот тянул его к дереву рядом со скамейкой, где сидели женщины. Тенор только что вернулся со спектакля, и бедный Лорд, много часов удерживающий в себе запасы влаги, сильной струей стал мочиться на заветное дерево.

– Здравствуйте, Зинаида Сергеевна, – смущенно поздоровался тенор с соседкой. – Вы уж простите Лорда. Очень, бедняга, натерпелся.

Здравствуйте, Микола Прокопич, – собрав силы, ответила Зинаида Сергеевна.

Вы уж нас извините, – затараторила Клавка. – У нас тут женские материнские секреты.

– Это вы нас с Лордом извините, – попросил тенор и повел Лорда догуливать вечерний моцион.

– Я все равно не могу поверить, – немного собравшись, повторила Зинаида Сергеевна. – Мой мальчик еще совсем дитя. Это все ваш Славка.

– Мой Славка получил сифилис от девчонки вашего Сергея. И случилось это две недели назад, когда вы уезжали в Прагу.

Зинаиде Сергеевне пришлось узнать, что ее сын, когда она уезжает, уже два года приводит в дом шлюх с улицы Горького на деньги, что Зинаида Сергеевна оставляла ему на культурные развлечения. А в последний раз Сережа решил угостить и друга. Они провели ночь с одной девицей. Случилось, что Славу мать хлопотала на лето в спортивный международный лагерь. Для поездки требуются результаты анализов.

Так все и выплыло.

Ночь Зинаида Сергеевна не спала. Она два раза заходила в комнату сына и подолгу смотрела на него.

Сергей тихо спал, а может, притворялся. Но разговаривать ночью Зинаида Сергеевна не стала. Сначала надо определить последовательность действий. Слава не назвал Сергея в диспансере. Поэтому огласки можно избежать. За молчание сына Клавка просит, чтобы она пролечила Славу «наравне» с Сергеем.

В кабинет проник секретарь Миша Павшин. Юноша поглаживал длинные русые волосы и ждал. Зинаида Сергеевна смотрела в окно своего кабинета сквозь толстые линзы очков и ничего не видела. Павшин молчал. Он первый раз застал свою начальницу в состоянии мечтательной прострации и не торопил ее.

Павшин, тонкий, чувственный искусствовед, служил в министерстве по необходимости. Имя его хотя уже и было известно в узких, прилегающих к миру живописи кругах, но прокормиться статьями и наукой Миша пока не мог. После смерти отца на руках Миши остались не приспособленная к жизни мать и младшая сестра.

Зазвонил местный телефон. Зинаида Сергеевна машинально сняла трубку. Люба из буфета сообщила о наличии красной рыбы и финского сервелата. «Как он любил сервелат», – подумала Зинаида Сергеевна о сыне в прошедшем времени.

– Зинаида Сергеевна, Постояльцев вернулся из командировки по Воронежской области. Он в приемной, – сообщил Павшин.

«Надо собраться», – приказала себе Зинаида Сергеевна и вспомнила, как утром жестко обратилась к сыну:

– Я все знаю. Молчи. Не дергайся. Из дома не выходи. Жди моих распоряжений.

Постояльцев долго стоял у двери, ожидая приглашения. Не получив его, нервно потеребил портфель и сделал несколько неуверенных шагов к столу. Зинаида Сергеевна заметила, что возле верхнего кармана у него расплылось чернильное пятно. «Летел самолетом, ручка протекла», – пронеслось в голове. Она указала Постояльцеву на стул. Сама достала из стола лист бумаги и сделала вид, что читает. Внутри все жгло. Утром она изучила в медицинской энциклопедии главу о сифилисе. Она мать. Сидит здесь, ничего не предпринимает, а в это время в прекрасном молодом теле ее сына плодится это хвостатое чудовище – бледная спирохета.

Что нового в воронежских краях, товарищ Постояльцев?

– Что сказать, Зинаида Сергеевна. В основном все идет по плану. Крупные предприятия области на наш сектор выделили на два миллиона рублей больше, чем в прошлом году. С московского художественного комбината на Воронцовом поле отправлено семьдесят бюстов Ленина в одну натуру, пятнадцать в полторы и две максимальных. Лучше пошел Феликс Эдмундович…

«Какой позор! Пусть бы он заболел любой страшной болезнью, о которой не стыдно говорить. Она бы побежала к министру. На ее мальчика сейчас закрутилась бы вся медицинская машина страны…»

– Да, хорошо, что есть прогресс с Феликсом Эдмундовичем. Но вы ничего не сказали о заказах для живописного комбината. Надо подкормить живописцев. Скульпторы и так пока с голоду не умирают.

– Тут тоже дела идут неплохо. Есть крупный заказ для фойе городского театра. Обком партии считает, что была бы уместна картина «Ленин в Разливе».