Читать книгу "Сегодня ты, а завтра… - Фридрих Незнанский"

Имеет большую популярность в армии и среди населения. В социологических опросах уверенно занимает 5 – 6-ю позицию по популярности и 4 – 6-ю как возможный претендент на пост Президента.

Женат, имеет сына. Жена – Надежда Анатольевна, профессор лингвистики Московского университета.

Увлечения – бильярд, водное поло.

Да, Николай Александрович, не придется вам больше шары гонять… И в бассейне не поплавать.

Из Государственной Думы, где для меня подготовили эту справку, я отправился на квартиру Филимонова. Жил он там, где и полагается жить политику высокого ранга, но дистанцирующемуся от правящей верхушки – на Кутузовском проспекте.

Мой «жигуленок» сиротливо приткнулся во дворе огромного сталинского дома среди сверкающих иномарок. Кажется, здесь не было ни одного отечественного автомобиля. Вот она где – принадлежность к классу властей предержащих! А они еще спрашивают, откуда берутся революционеры! Вот так посмотришь на всю эту роскошь, и волей-неволей в голову полезут разные мысли.

Машин было действительно много. Наверняка это соратники по партии приехали проститься со своим лидером. Хотя тело сейчас в морге и патологоанатомы еще не закончили с ним работать.

Я нажал кнопку домофона.

– Кто там? – донеслось из динамика.

– Следователь Генпрокуратуры Турецкий, – ответил я.

После недолгой паузы тот же голос спросил:

– По какому делу?

Интересно. У них что, есть другие поводы для прихода следователя? Хотя кто его знает…

– Я расследую причины вчерашнего убийства.

Опять молчание.

– Зайдите попозже, – наконец услышал я.

Ну ничего себе!

– Послушайте, – я старался говорить как можно спокойнее, – мне надо немедленно поговорить с вдовой генерала Филимонова. От этого зависит скорость, с которой будет проходить расследование этого дела. И я поговорю с ней в любом случае, даже если для того, чтобы открыть эту дверь, мне придется прибегнуть к помощи автогена. Кстати, с кем я говорю?

В динамике замолчали надолго. Я уже было решил, что они действительно не впустят меня (не резать же дверь!), как уже другой голос – низкий и уверенный – ответил:

– Следователь Турецкий?

– Да.

– Проходите.

В замке двери что-то щелкнуло, и я вошел в подъезд.

…Эх, придет ли время, когда и я стану генералом? Наверное, никогда. И никогда не будет у меня такой квартиры, как у покойного генерала Филимонова. Я на жилищные условия не очень жалуюсь, но эта квартира… Я даже приблизительно не мог представить ее размеров. По обе стороны широкого коридора было столько дверей, что не хватило бы пальцев на двух руках сосчитать их. Коридор же плавным полукругом уходил куда-то вдаль. Из комнаты в комнату шастали какие-то люди с озабоченными лицами. Первые несколько минут я не мог отделаться от мысли, что нахожусь скорее в учреждении, чем в квартире.

Наконец ко мне подошел немолодой человек с погонами подполковника.

– Это вы Турецкий? – спросил он безо всякого вступления.

Я кивнул.

– Проходите в гостиную. Надежда Анатольевна там.

И он показал мне, как пройти в гостиную. Замечу, это было не так-то просто.

Гостиная размерами была не меньше баскетбольного поля. Кстати, народу здесь находилось столько, что, если разделиться на две команды, можно было бы и сыграть. Конечно, кабы не печальный повод, собравший здесь их.

По периметру комнаты на диванах, стульях и в креслах сидели печальные женщины. Некоторые плакали. Мужчины, многие из которых были одеты в военную форму, стояли и с безучастным видом смотрели на большой стол посреди комнаты, который готовили для чаепития. Хотя нет, судя по стыдливо прятавшимся в углу бутылкам явно не с безалкогольными напитками, поминки уже почти стартовали. Длинный марафон – похороны, девять дней, сорок, годовщина – еще был впереди, и мужчины, предчувствуя обильные российские поминочные возлияния, индифферентно поглядывали на стол.

На одном из диванов сидела женщина, которая не плакала, не теребила в руках платок. Она только растерянно поглядывала по сторонам, как бы не совсем понимая, что на самом деле здесь происходит. Я сразу определил, что это и есть Надежда Филимонова – жена, а теперь вдова генерала. Уж поверьте, на своем веку я не раз видел и вдов и вдовцов, потерявших самых близких. Вдов, конечно, больше. Как это ни странно, в эти минуты, я имею в виду похороны и поминки, они, случается, хотят скрыть свои настоящие чувства, но это получается плохо. И всегда видно человека, который равнодушен к смерти близкого или даже где-то внутри рад этому. Или который скорбит по-настоящему.

Надежда Филимонова не притворялась. Она не рыдала, не рвала на себе волосы, не голосила, она просто не могла поверить, что ее муж, еще вчера красавец генерал, удачливый политик, лежит на холодном даже в такую жару столе морга, мертвый… Я знал, что ее с утра возили в морг. Причем это было не слишком необходимо, но Филимонова настояла. Может, она хотела лишний раз убедиться, что весь этот кошмар, начавшийся вчера вечером с выстрела из окна гостиницы «Москва», – правда…

Ну что ж, может быть, для меня это даже к лучшему. Есть надежда, что она будет искренне помогать следствию.

Я не спеша подошел к Филимоновой. Она, сразу заметив незнакомого человека, подняла голову и посмотрела на меня. Кажется, даже с какой-то сумасшедшей надеждой.

– Здравствуйте, Надежда Анатольевна. Я следователь Турецкий. Я веду расследование причин убийства вашего мужа…

Конечно, я прибавил несколько ничего не значащих фраз соболезнования.

– Да, – перебила меня она, – я очень рада.

«Рада». Все-таки интеллигентному человеку никогда не изменяет выдержка. А судя по справке, которую я получил, Надежда Анатольевна была типичной интеллигенткой. Кстати, у военных жены редко бывают профессорами МГУ.

– Мне нужно с вами поговорить. Я знаю, сейчас это для вас трудно, но…

– Я все понимаю. И постараюсь помочь вам максимально, – произнесла Филимонова, встала и сделала приглашающий жест по направлению к одной из боковых дверей. Я последовал за ней…

Надя Рождественская с раннего детства не имела никаких проблем – конечно, до определенного времени. Отец, скрипач с мировым именем, привозил из частых заграничных турне вещи и игрушки, которые не могли присниться ее подружкам даже в самых волшебных снах. Мать, известная переводчица, выучила ее нескольким языкам, что в Советском Союзе сразу ставило человека на несколько ступеней выше остальных, безъязыких сограждан. Кроме того, природа не обидела Надю внешностью – прохожие на улице оборачивались, восхищаясь ее золотыми кудрями, огромными глазами василькового цвета, безупречной осанкой и чарующей улыбкой.