Читать книгу "Театр Шаббата - Филип Рот"

Скорость, с которой говорил Матижа, позволяла собравшимся понимать, что он говорил, несмотря на сильный акцент. После каждой фразы он выдерживал долгую паузу, давая слушателям возможность хорошенько осмыслить только что сказанное. Шаббат наслаждался этими паузами не меньше, чем нераспространенными предложениями. Речь докладчика впервые за долгие годы пробудила у Шаббата воспоминания об одиноком архипелаге необитаемых островов, мимо которого проплывало их судно, направляясь из Веракруса на юг. Шаббат наслаждался этими паузами, потому что они всецело были его заслугой. Это он велел Дренке передать мужу, чтобы тот не экономил время. Непрофессиональные докладчики всегда слишком торопятся. Пусть не спешит — так велел передать ему Шаббат. Пусть слушатели хорошенько переварят информацию. Чем медленнее, тем лучше.

— Вот у нас дважды была аудиторская проверка, — сказал Матижа.

В большое окно эркера гостиной Шаббату и другим гостям, сидящим с его стороны стола, было хорошо видно, как ветер сечет гладь озера Мадамаска. Взгляд успел проделать путь от начала до конца озера, превращенного ветром в стиральную доску, когда Матижа решил, что факт двойной аудиторской проверки полностью усвоен собравшимися.

— Они нашли, что все в порядке, — продолжил он, — моя жена хорошо ведет счета, и у нас есть бухгалтер для консультаций. Мы делаем свой бизнес и имеем свой заработок. Применяй метод пробок и ошибок — и твой бизнес будет работать на тебя. Не будешь работать, будешь все время только болтать с клиентами — потеряешь деньги.

Раньше мы не накрывали в субботу днем. Мы и сейчас не накрываем. Но поесть у нас можно. Разумнее дать людям то, что им нужно, чем все время говорить им «нет», дескать, у нас такое правило, у нас сякое правило. Я человек жесткий. Но общение с клиентами учит меня не быть таким жестким.

У нас пятьдесят человек в штате, включая тех, кто занят неполный рабочий день. Обслуживающего персонала тридцать пять человек — официантки, водители, контролеры. У нас двенадцать номеров плюс флигель. Мы можем принять двадцать восемь человек, и по выходным гостиница заполнена. По будням, правда, нет.

В ресторане мы можем посадить сто тридцать человек и еще сто на террасе. Но мы не сажаем двести тридцать человек. Кухня не справляется. Мы хотим, чтобы клиенты сменяли друг друга.

И еще одна серьезная проблема — с персоналом…

Это длилось целый час. В гостиной горел камин, в баре тоже, и так как снаружи дул холодный ветер, все окна были наглухо закрыты. Камин был всего в шести футах за спиной Матижи, но его жар, похоже, не действовал на докладчика так, как на слушателей, которые сидели за столом и пили виски. Эти отключились первыми. Те, кто пил пиво, держались дольше.

— Мы не из тех хозяев, которых вечно нет на месте. Я тут главный. Если даже все остальные отлучаются, я всегда здесь. Моя жена может делать любую работу, кроме кухонной. Она не может жарить мясо на решетке, не умеет. И готовить соте на сковородках под крышками. Но все остальное она может делать: и в баре, и посуду мыть, и подавать, и вести бухгалтерию, и работать на этаже…

Гас был за рулем, поэтому пил колу, но Шаббат видел, что Гас тоже вырубается. Даже от колы. А потом и те, кто пил пиво, стали постепенно слабеть: директор банка, мануал, здоровенный мужик с усами — владелец садоводческой фирмы…

Дренка слушала из-за стойки бара. Когда кукловод повернулся, чтобы встретиться с ней глазами и улыбнуться ей, он увидел, что она поставила локти на стойку, подперла подбородок кулаками и плачет. И это притом, что половина деловых людей все еще слабо боролась со сном.

— Не всегда хорошо, что наш персонал не любит нас. Правда, я думаю, многие любят. А многим просто все равно. Есть гостиницы, где после закрытия бар часами работает для персонала. У нас такого нет. Такие гостиницы рано или поздно обанкротятся, а с кем-нибудь из персонала обязательно случится ДТП по дороге домой. Нет, это не для нас. У нас тут не вечеринка с хозяевами. У нас не игрушки. Мы с женой и не думаем играть в игрушки. Мы работаем. Мы делом занимаемся. Все югославы, когда оказываются за границей, они очень трудолюбивы. Мы пережили такое в нашей истории, что научило нас выживать. Спасибо за внимание.

Вопросов к докладчику не было, да за столом к тому времени и двух человек не нашлось бы, способных их задать. Президент клуба сказал: «Что ж, спасибо, Мэт, огромное спасибо. Вы нам все очень подробно объяснили». Скоро гости начали расходиться по своим делам.

В ту же пятницу Дренка поехала в Бостон и переспала там со своим дерматологом, с начальником отдела кредитных карточек, с деканом из университета и, наконец, уже дома, около полуночи — до кучи — ей пришлось потерпеть несколько минут, то есть выполнить свой долг перед блестящим оратором, за которым она была замужем.

* * *

В заброшенном центре Камберленда, где когда-то был кинотеатр и несколько магазинчиков, теперь опустевших, сохранился последний обломок кораблекрушения — довольно жалкая бакалейная лавочка, где Шаббат, покончив с покупками, любил взять себе кофе в пластиковом стаканчике и выпить его стоя.

В магазинчике под названием «У Берта и Фло» было темно и грязно, — облезлые деревянные полы, запыленные полки, чаще всего пустые, и самая поганая картошка и бананы, какие Шаббат когда-либо видел на прилавке. Но у этих самых Берта и Фло, в их затхлом подвале, напоминавшем морг, пахло совершенно так же, как в бакалейном подвальчике «Ларейн армз» в квартале от их дома, куда Шаббат, встав утром, отправлялся за двумя свежими булочками, чтобы мать могла дать Морти в школу сэндвичи: с плавленым сыром и оливками, с ореховым маслом и желе, а чаще всего — с консервированным тунцом. Их заворачивали в двойной слой вощеной бумаги и укладывали в пакет от «Ларейн армз». Каждую неделю после «Стоп-энд-шопа» Шаббат бродил вокруг лавки «У Берта и Фло» с пластиковым стаканчиком кофе, стараясь вычислить, из чего, собственно, состоит этот запах. Так же пахло в Дзоте поздней осенью, когда все листья уже опадали, а умирающий подлесок, прибитый дождями, начинал гнить и разлагаться. Может быть, в этом-то все и дело: в гниении. Ему нравился запах гниения.

Здешний кофе был отвратителен, но он не мог отказать себе в удовольствии вновь ощутить этот запах.

Шаббат стоял у входа в «Стоп-энд-шоп», когда появился Балич с пластиковыми пакетами в обеих руках.

— Мистер Балич, как насчет чашки кофе? — окликнул его Шаббат.

— Нет, сэр, спасибо.

— Да бросьте, — добродушно сказал Шаббат. — Ну почему нет? На улице десять градусов! — А может, ему стоило назвать ему температуру по Цельсию, как Дренке, когда она звонила перед тем, как отправиться в Грот, спросить, что там, на улице. — Тут неподалеку есть одно неплохое место. Поезжайте за мной. У меня «шевроле». Просто чашка кофе, чтобы согреться.

Он ехал впереди машины Балича между сугробами высотой в этаж, через рельсы, мерцающие от мороза, и не представлял, чего, собственно, хочет от Балича. Он знал только, что вот этот мужик лежал в постели с его Дренкой, стонал от наслаждения, чуть не плакал, засовывал в нее свой поганый красный член, а ее после этого рвало.