Читать книгу "Доктор Данилов в госпитале МВД - Андрей Шляхов"

— Почему именно Стрелец?

— Потому что впечатление такое! — Старшая сестра рассмеялась и кокетливо поиграла бровями. — А какой бы подарок вам хотелось получить в этом году?

— Давайте я скажу позже, ближе к дате.

— Позже так позже. Если ничего не надумаете — получите электрический чайник, наш стандартный подарок.

«Логично, — подумал Данилов. — Лишний чайник всегда пригодится в хозяйстве. Универсальный подарок!»

— Что-то там наши доктора задержались… — Любовь Дмитриевна озабоченно посмотрела на настенные часы.

— Придут, никуда не денутся.

Данилов вышел в коридор и сразу же увидел легких на помине Романа Константиновича и Чернова. Нетрудно было заметить, что оба они чем-то недовольны — Роман Константинович хмурился, а от пунцового Чернова можно было прикуривать. Данилов решил, что им попало за что-то на конференции, но с расспросами и утешениями лезть не стал, захотят — сами расскажут. Увидев Данилова, Чернов устремился к нему.

— Начинаем обход! — сказал Роман Константинович.

Чернов зло посмотрел на Данилова и прошел мимо него в ординаторскую.

— Истории на посту, Виктор Владимирович! — сказала Наташа.

Чернов развернулся и пошел обратно.

Во время обхода Чернов ни разу не посмотрел на Данилова, словно никакого Данилова не было вовсе. Данилова очень заинтриговала подобная перемена в поведении, но соваться с расспросами к человеку, который демонстративно тебя игнорирует, было глупо. «Когда Чернов уйдет домой, спрошу у начальника, что там случилось», — решил Данилов.

Спрашивать у Романа Константиновича не пришлось. После обхода Чернов вошел в ординаторскую следом за Даниловым, закрыл дверь и сказал:

— Так вот ты какой, северный олень!

Ершистый тон, каким были сказаны эти слова, Данилову не понравился. Он положил папку с историями на стол, обернулся, посмотрел Чернову в глаза и попросил:

— Можно без ненужной патетики? Просто скажи, что случилось?

— А ты не знаешь? — насупился Чернов, подходя на шаг и останавливаясь в метре от Данилова.

«Вот мы уже и на „ты“ перешли. Неужели еще и подеремся для более тесного сближения? — подумал Данилов. — Не хватает рефери и толпы зрителей. Впрочем, стоит только начать, как зрители тут же набегут».

— Не знаю.

— Можно подумать, что с родственницей этого старого пердуна не ты разговаривал?

— Я разговаривал только с родственницей Зявкина, — уточнил Данилов, — и если хочешь знать, слова «пердун» и «пациент» синонимами не являются.

— У нас — очень даже являются! — На скулах Чернова заходили желваки. — И не надо всяким тут лезть в наш монастырь со своим уставом! И не надо выставлять других дураками!

— Может, присядем и разберемся? — предложил Данилов, не отводя взора от гневных глаз Чернова. — Если словами не обойдемся, тогда можно будет перейти к более активным действиям…

— Присядем, — согласился Чернов и сел на стул.

Данилов удобно устроился на диване, демонстрируя поистине олимпийское спокойствие.

— Выкладывай свои претензии.

— У меня не претензии, — Чернов помотал головой, — у меня есть вопросы. Первый — зачем тебе понадобилось делать из меня идиота? И второй — что ты ей конкретно наплел?

— Давай я начну со второго вопроса. Я ничего не наплел, как ты изволил выразиться, а просто сообщил, что Зявкину стало лучше и что, скорее всего, его сегодня переведут в отделение.

— И обосрал меня с ног до головы!

— Чтобы совершить этот подвиг, надо иметь крылья и способности бегемота, — съязвил Данилов. — Тебя я вообще не упоминал, а вот племянница Зявкина выразила серьезное недовольство тем, как сильно ты сгущаешь краски. Я на это ответил, что мы обычно исходим из худшего, и на этом разговор закончился.

— А потом она набросилась на меня в коридоре и начала орать о том, что я садист, что я без всяких на то оснований пугаю родственников, что она сейчас пойдет к начальнику госпиталя… Что ты улыбаешься? Думаешь, я вру? Спроси у Ромы, при нем дело было!

— Верю я, верю. — Данилов сделал над собой усилие, чтобы перестать улыбаться. — Она и мне высказала нечто подобное. Только при чем тут я? Это твой персональный косяк — не умеешь правильно общаться с родственниками. Учиться, кстати, никогда не поздно.

— Это ты мне предлагаешь учиться общению с родственниками? — уточнил Чернов. — Мне? Человеку, который отработал врачом пятнадцать лет?

— Тебе, — подтвердил Данилов. — Но дело твое, если не хочешь, то можно и не учиться. Ко мне какие претензии?

— Претензии я уже озвучил!

— Виктор Владимирович! — Данилов перешел на подчеркнуто официальный тон. — Мне надо написать дневники и переводной эпикриз Зявкину. И вообще — я на работе. Если у вас все, то давайте на этом закончим, а то у меня от пустых разговоров голова болит.

Голова и впрямь стала тяжелой, и заломило в висках. «Ну и контингент у Константиныча, — подумал Данилов. — Дурак на дураке, и все такие гоношистые! Можно только посочувствовать!»

— Мне торопиться некуда, — ответил Чернов. — Пишите свои дневники, а потом мы продолжим.

«Ну ты, Витя, и дятел!» — восхитился Данилов.

Писать дневники в присутствии Чернова не было никакой охоты. Так ведь и сорваться можно, самообладание самообладанием, но держать себя в руках до бесконечности невозможно.

— Ладно, давай договорим сейчас, — вздохнул Данилов. — Что ты еще хочешь сказать?

— Я хочу сказать, что ты не так начинаешь, плохо начинаешь, а кто плохо начинает, тот плохо кончит!

Выдав это предупреждение, выдержанное в духе крестных отцов сицилийской мафии, Чернов замолчал. Данилов подождал несколько секунд, затем встал, взял со стола истории болезни и вернулся с ними на диван. Просить Чернова освободить стул или подвинуться, чтобы можно было усесться за стол на другом стуле, Данилову не хотелось. Ничего, дневники и на коленке написать можно.

Под тяжелым взглядом Чернова писать было не очень приятно, но что поделать — не выставлять же его за шкирку из ординаторской? Вот уж будет потехи на весь госпиталь — драка дежурных реаниматологов, битва титанов от медицины.

К третьему дневнику Чернов, должно быть, устал сверлить Данилова глазами. Он встал, достал из-под стола свой черный спортивный рюкзак, положил в него книгу, лежавшую на подоконнике (Данилов немного удивился тому, что в редкие минуты отдыха доктор Чернов читает Конфуция), потоптался, оглядываясь — не забыл ли чего, и вдруг выдал:

— Я, конечно, понимаю, откуда что берется, но все равно — так нельзя!

— Откуда же что берется? — спросил Данилов, продолжая писать.

— В вашем случае, — теперь Чернов решил перейти на «вы», — со «Скорой помощи». Вы ведь оттуда, не так ли?