Читать книгу "Легенды неизвестной Америки - Тим Скоренко"

А мне было противно. Только что чуть не погиб человек, причём из-за подлого приёма Митчелла, а им всем хоть бы хны. Но я понимал, что со своим уставом в чужой монастырь не ходят.

В какой-то момент Митчелл окончательно почувствовал себя богом. Он залез на стол, в правой его руке была бутылка, в левой — победный кубок, и закричал:

«Меня зовут Ник Митчелл, и я не-по-бе-дим! — он так и разделил это слово по слогам, каждый из которых звучал как отдельный выкрик. — Есть кто-нибудь, кто хочет побить чемпиона? Что, слабо всем?»

«Никого, Митч!» — кричали ему в ответ.

И в этот момент из-за столика поднялся Рэд Байрон. Он медленно, раздвигая столпившихся фанатов, прошёл к столику Митчелла, поднял на него взгляд и спокойно сказал: «Я хочу».

Вы не поверите, но он и в самом деле сказал это тихо, очень тихо. Даже не своим обычным голосом, а почти шёпотом. Но его услышали. Возможно, не сам Митчелл, а кто-то по соседству, и слова Рэда тут же потекли по рядам зрителей и дошли до молодого наглеца. Митчелл опустил взгляд и увидел Рэда.

Я хорошо запомнил эту сцену. Наверху — юный, широкоплечий парень в шитой золотыми нитями куртке, в узких джинсах, в футболке с надписью «Митчелл» на груди, с блестящим кубком в правой руке, с бутылкой — в левой. Его чёрные глаза блестят, волосы лоснятся от пота и остатков утреннего лосьона.

Внизу — Рэд. Маленький, в потёртых рабочих штанах и невзрачной серой курточке, со старым, обветренным лицом, хромой. Он смотрит на Митчелла снизу вверх, и в глазах его такая сталь, что страшно в них заглядывать.

«Ты? — Митчелл рассмеялся. — Ты, старик? Ты смеёшься?»

Рэд ничего не ответил. Он продолжал стоять и смотреть на парня.

Митчелл спрыгнул со стола. Он был на голову выше Рэда.

«А что ты поставишь, старик? Финал уже закончился, за кубок мы не сражаемся, надо что-то ставить…»

«Машину», — сказал Рэд.

«Машину? Да что у тебя за машина?»

«Хорошая машина».

Митчелл рассмеялся. Издевательски, зло. Я сидел на другом конце забегаловки, но и то чувствовал его презрение к маленькому человечку, который посмел бросить ему, Митчеллу, вызов.

«Боишься поставить свою?» — спокойно спросил Рэд.

Это уже был не вызов, а что-то большее. Это было оскорбление.

«Пошли!» — громко сказал Митчелл. Он сказал это так, что все поняли — он готов поставить машину, и он сдержит своё слово, если проиграет. Не могу объяснить, почему возникло такое ощущение, но оно возникло. Я поверил Митчеллу — хотя он, по сути, ничего не ответил Рэду.

Всё повторилось. Мы уже видели то же самое полтора часа назад, когда Митчелл выходил, чтобы победить Харперсона. Митчелл выбрался наружу в окружении фанатов и девушек, он по-прежнему нёс бутылку и, казалось, совершенно забыл о Рэде.

Рэд вышел через переднюю дверь, потому что «Олдсмобиль» стоял перед заведением. Я бросился было за ним, но затем передумал и вышел во внутренний двор. Митчелл направлялся к «Корветту», который стоял футах в шестидесяти от входа. Он открыл дверь и обернулся.

«Ну и где этот дед?» — спросил он.

«Сейчас подъедет, его машина перед входом», — ответил кто-то.

В этот момент появился автомобиль Рэда. Он выехал из-за здания и остановился около «Корветта». На лице Митчелла появилась гримаса, которую я не могу описать несколькими словами. Собственно, я вообще не могу её описать. В ней сплелись разочарование, презрение, ирония и издевательство, а также чувство собственного превосходства и ещё с десяток эмоций, которые я идентифицировать не смог. Я вообще никогда не наблюдал на человеческом лице такой гаммы чувств. Мне подумалось, что Митчелл мог бы стать неплохим актёром, направь он свою энергию в другое русло.

Рэд остановился футах в тридцати от Митчелла, вышел и громко спросил:

«Где можно заправиться? У меня полупустой бак»

«Езжай с пустым, дед, — сказал Митчелл. — Может, как раз разгонишься и пару кругов успеешь пройти, пока я трассу закончу».

Толпа заржала.

«Мне нужно заправиться», — твёрдо произнёс Рэд.

Мужчина лет сорока в рабочем комбинезоне подтащил огромную металлическую канистру. Пока они с Рэдом переливали её содержимое в бензобак «Олдсмобиля», Митчелл отпускал язвительные шуточки, а толпа смеялась.

И вдруг Рэд повернулся ко мне.

«Поедешь со мной?»

Я удивился. Мало того что Рэд заправил машину, утяжелив её на лишние несколько фунтов, так ещё и второго пассажира хочет, а во мне добрых фунтов сто восемьдесят.

«Зачем?»

«Будешь свидетелем. Садись».

Митчелл смотрел на Рэда с интересом:

«Ты издеваешься, дед?»

«Да», — ответил Рэд и сел в машину.

Мы сразу направились на стартовую прямую. В зеркало я видел, как Митчелл садится в свой «Корветт» и следует за нами.

Машины стояли рядом — новенький спортивный «Шевроле Корветт» против потёртого «Олдсмобиля 88». Никаких шансов, думал я. Конечно, старый «Олдсмобиль» был абсолютно не нужен Митчеллу. После победы он великодушно оставил бы свой выигрыш Рэду, продемонстрировав мировой характер и вызвав ещё больший восторг публики.

Парень с красными флагами появился на трассе. Он встал между машинами и поднял руки. Я видел лицо Митчелла за заляпанным грязью стеклом: он улыбался. Глядел прямо перед собой и упивался своей силой. В этот момент красные флаги опустились.

Мы рванули вперёд, и «Корветт» тут же стал уходить в отрыв. Один корпус, второй… Началась первая связка поворотов, ведущих вниз. Неожиданно «восемьдесят восьмой» поравнялся с «Корветтом», а затем оказался впереди. Я смотрел на Рэда. Он вёл машину спокойно, сидел прямо, только иногда щурился, когда совершал какой-то сложный манёвр с заносом.

К началу нижней прямой «Олдсмобиль» оказался на полтора корпуса впереди «Корветта». Но на прямике у Байрона не было шансов — «Корветт» мощным рывком нагнал и стал обходить «восемьдесят восьмой». Правда, к этому моменту снова начались связки поворотов.

Именно тогда я осознал, зачем Рэд заправил автомобиль, зачем попросил меня сесть с ним в салон. Он хотел уязвить самолюбие Митчелла как можно больнее.

Сейчас я понимаю, что у Митчелла не было против Рэда Байрона ни единого шанса. Тот сделал бы наглеца, даже если бы сидел за рулём «Жестянки Лиззи» выпуска девятьсот двенадцатого года. Байрон был не водителем, а частью машины. Он тормозил не просто поздно, а чудовищно поздно. Я бы десять раз оттормозился и повернул, когда Рэд ещё только сбрасывал ногу с педали газа. Он постоянно шёл в заносе, иногда задним мостом, иногда всеми четырьмя колёсами, и этот страшный дрифт не требовал от него никаких усилий. Рэд просто делал своё дело. Так рабочий на конвейере прикручивает гайку за гайкой, как Байрон вёл старый «Олдсмобиль».