Читать книгу "Ученик ученика - Владимир Корн"

Меандрия – держава великая. Прошло уже полгода, как я был занесен сюда невесть каким ветром, поэтому могу смело судить об этом. Государством этим, которое все называли Империей, правил Конрад III из династии Крондейлов. Территориально Империя разделена на десять провинций. Рабства или крепостного права здесь, как такового, нет, хотя крестьяне привязаны к тем селениям, где проживают. Словом, распродавать людей оптом и в розницу нельзя, но если кому-то придет в голову избавиться от одного из своих поместий вместе с прилегающими деревнями – всегда пожалуйста. Если это не противоречит имперским законам, которые я до конца еще не уяснил. А вообще можно достаточно свободно передвигаться по стране (если, конечно, финансы позволяют), и никто не скажет тебе грозно:

– Ты чей, холоп? Ничей? Значит, моим будешь.

В Меандрии и аристократия имеется: герцоги, графы, бароны всякие. Когда-то давно Империя состояла из разрозненных герцогств и графств, затем дедушка нынешнего императора волевым решением поделил подвластные ему территории на провинции.

Отличительным знаком благородного происхождения является шпага. Она может быть какой угодно. И настоящей боевой, с которой можно смело выходить на несметные полчища врагов, и абсолютно декоративной, на манер гигантской зубочистки, словно говорящей: вот он я, человек с голубой кровью. Титулы наследуются только по мужской линии. Так что если дочь герцога выйдет замуж за купца, пусть даже и очень состоятельного, то станет обыкновенной купчихой.

Незаконное ношение шпаги приравнивается к самостоятельному присвоению дворянского звания. И карается такой проступок очень и очень серьезно. Нарушителя могут даже вздернуть перед толпой любопытствующего народа. Преступление против короны как-никак.

Все это мне объяснил мой собеседник, Фред Груен. И я серьезно подозревал, что перед его фамилией должна стоять приставка «фер», указывающая на благородство его происхождения, хотя многие дворяне прекрасно обходятся и без этого дополнения. Почему я решил, что его социальный статус именно таков? Да хотя бы по манере держаться, умению вести разговор, отношению к собеседнику, в конце концов. Кстати, он обмолвился, что подозревает то же самое в отношении меня, уж не знаю почему.

Фред был брюнетом с голубыми глазами, крепкого телосложения, примерно моего роста и моего же возраста. И еще он был бабником – закоренелым, завзятым, неисправимым и дальше в том же духе. Даже сейчас, когда мимо проходила служанка, обслуживающая посетителей таверны, он постоянно косил на нее глаза. А на что там косить-то? На его корабле, по-моему, корма меньших размеров, чем у этой милой дамочки. Наверное, все моряки, в том числе и бывшие, такие. Но сошлись мы с ним не на этой почве.

Однажды, спеша домой после небольшой, но довольно хорошо оплачиваемой работенки, я увидел обычную драку, правда, не совсем справедливую: четверо на двоих. Тем, кто был в меньшинстве, приходилось несладко, поэтому я решил вмешаться. Тем более что бились они только при помощи кулаков, хотя иногда противникам удавалось довольно удачно пнуть друг друга. Относительно холодного оружия в Империи жесткие законы. Это дворянам позволительно протыкать друг друга шпагами и дырявить из пистолетов по поводу и без. Люди же попроще за применение ножа могут легко получить направление на имперские рудники лет на десять. Или вообще до конца жизни там задержаться, это если произошло убийство или, к примеру, нанесено тяжелое увечье. Нет, можно хоть с ног до головы обвешаться палашами и ружьями, но применять оружие разрешено только против бандитствующих элементов, посягающих на жизнь или имущество. Надо сказать, что здесь, на окраине Империи, подобное случается нередко.

Короче, в спарринг-партнеры мне достался крепкий жилистый мужик, на удивление верткий. В секции, где я когда-то занимался, тренер имел интересные взгляды на технику бокса. Восемьдесят процентов техники приходится на переднюю, лидирующую руку, любил повторять он. Так почему же сильная рука, например правая у правши, постоянно находится сзади? В двух словах это выглядело так: если правша – занимай правостороннюю стойку, и наоборот. Новатором был, однако. Уже потом я узнал о подобной технике совсем из других источников. Если еще короче, то я достал челюсть своего противника именно правым хуком, он у меня всегда неплохо получался, и именно из правосторонней стойки.

После такого удара мой оппонент приземлился на пятую точку. Затем помотал головой, поднялся на ноги и полез здороваться со мной за руку, еще и бормоча при этом, что за всю его карьеру драчуна такой случай впервые. От нападавших здорово попахивало вином, да и у представителей защищающейся стороны в крови явно имелось слишком много промилле.

Закончилось все дело грандиозной попойкой в таверне, где упомянутая уже девица уселась мне на колени, черт бы ее побрал. С нами был и ревнивый супруг той дамы, из-за которой, собственно, весь сыр-бор и разгорелся. История выходила довольно темная: то ли у Фреда с ней действительно что-то было, то ли, наоборот, как раз ничего не было, и женщина, обидевшись, пожаловалась мужу на его якобы домогательства. Скандально известный своим кобелиным характером Фред должен был в полной мере испытать на себе крепость кулаков разъяренного собственника. Муж уговорил своих друзей принять участие в мести. Ожидали они местного ловеласа в засаде, не забыв при этом прихватить с собой небольшой бочонок вина последнего урожая, чтобы не очень скучать. Совсем крохотный, всего-то литров на двадцать. Чем все это закончилось, уже известно.

К концу нашего застолья бывшие противники уже сидели в обнимку и горланили песню о несчастной судьбе моряка, вернувшегося из дальнего плавания и заставшего жену в постели с лучшим другом. Сам-то Фред женат не был, и, видимо, поэтому его манера исполнения не была такой жалобной, как у напарника по дуэту.

Следующим утром я сделал два не очень приятных открытия. Первым было то, что, если выпить достаточно много, голова болит нисколько не меньше, чем на моей далекой родине. И второе – если влить в себя несколько бутылок вина, то захмелеешь точно так же, как и от более крепких спиртных напитков. Последних, кстати, здесь не было. Ни рома, ни виски, ни джина. И водки, кстати, тоже.

Сопутствующие выводы тоже имелись. Оказывается, Аниата тоже способна на ревность. А пьянство и здесь может пагубно повлиять на состояние наполненности кошелька монетами.

Фреда я видел и раньше, до той драки, – личность-то он примечательная. Один раз даже пришлось присутствовать при его разговоре с Аниатой. Мне совершенно случайно довелось услышать, как он проявлял мужской интерес к прелестям моей подружки. Сначала он прошелся по ее красивым глазкам, а затем заявил что-то в том духе, что у нее есть и другие замечательные особенности фигуры.

Ответ Аниаты мне понравился:

– А еще у меня есть мужчина, который умудрился обрывком цепи отправить на тот свет несколько разбойников, – заявила она. – Среди них был даже Троуг. Да ты и сам должен помнить эту историю, не так уж давно она произошла.

К своей чести, Фред не стал стучать себе кулаком в грудь, заявляя, что плевать он хотел на всяких там Троугов и людей с цепями и без. Он просто откланялся – и все. Чего ж тут непонятного, отказали ему во взаимности.