Читать книгу "Дочь Хранителя - Ирина Шевченко"

— Надеюсь, не на веки вечные?

— Да что с ним станется? Ты лучше о себе подумай.

Я подумала:

— У-у-а!

— Снова здорово! — отмахивается Рошан. — Между прочим, ночь на дворе. Еще часок так повоешь, и соседи милицию вызовут.

Скорее уж живодеров. Чтоб нашли и пристрелили ту суку, что не дает им спать. Но брать себя в руки и успокаиваться я пока не собираюсь, ибо, как только я перестану себя жалеть, меня ждет серьезный разговор о моем светлом будущем. А я к нему еще не готова.

— Ладно, ты здесь пока пострадай, — разрешает шеф, — а я пойду, чайник поставлю.

Когда он уходит, на колени ко мне впрыгивает кошка, тычется мордой в опущенную руку. Кошку зовут Луиза. Или просто Лушка. Она мягкая, теплая и очень ласковая. Когда я ложусь, она укладывается рядом. Какое-то время ее желто-зеленые глаза глядят на меня внимательно и задумчиво. А потом Лушка опускает голову на лапы, прищуривается, и до моего слуха доносится тихое урчание. От теплого комочка, прижавшегося к моему плечу, приходит ощущение покоя и умиротворения. Я засыпаю.

Глаза у Рошана карие с вкраплением мелких золотистых точечек. И почему я раньше этого не замечала? Может, потому, что раньше шеф не наклонялся так близко к моему лицу и не вглядывался так пристально и обеспокоенно.

— Проснулась?

На часах без десяти двенадцать, и судя по бьющему в окно свету, не ночи. Черт, я же на работу опоздала!

Но начальник, кажется, не против.

— Реветь будешь? — спросил он с опаской.

Я прислушалась к своим ощущениям: реветь сегодня не хотелось.

— А есть?

— Мне бы лучше пить.

— Водки не дам, — тут же среагировал дракон.

— А что, кофе кончился? — удивилась я по пути в ванную.

А там меня ждал настоящий кошмар в моем же лице, отраженном в висящем над раковиной зеркале: из-под припухших век осоловело взирали мутные глазки, щеки впали, а в цветовой гамме лица преобладали светлые оттенки голубого и зеленого. Это ж надо так себя извести за неполные три дня!

— Дура! — сказала я своему отражению.

Жалеть мне себя вздумалось, судьбу оплакивать! Да тут радоваться надо: столько возможностей передо мной открылось, о которых я раньше и не мечтала. Но, видно, в том и проблема, что не мечтала. Ведь не хотела я никогда уйти с Земли, поселиться в чужом мире и стать могущественной волшебницей.

А теперь захочу, уйду и стану! Главное, составить себе на будущее памятку: не подбирать никаких колец, не хвататься за торчащие из камней мечи и ни за что не подписываться на осуществление древних пророчеств.

Помимо кофе на кухне меня ожидали яичница и бутерброд прямо-таки драконьих размеров. И естественно, после двух дней голодовки я набросилась на все это с драконьим аппетитом.

Ну вот, уже проявляются папины гены.

— Смотри не подавись!

— А фо…

— И не болтай с набитым ртом. Это, во-первых — неприлично, а во-вторых — непонятно.

Рошан с умилением наблюдал, как я расправляюсь с плодами его кулинарных талантов. А когда я, покончив с основным блюдом, принялась за кофе, решился заговорить:

— Напугала ты меня, Галчонок. Не ожидал я такой реакции.

— Нормальная женская реакция. Когда мы не знаем, что делать, ревем.

— То есть, если сейчас ты не ревешь, что делать уже знаешь?

— Жить, — тоном философа изрекла я.

— Похвально.

На столе передо мной материализовался толстенный фолиант в потертой кожаной обложке.

— Может, сразу и обсудим планы на жизнь?

О том, что Галле необходимо будет уйти в другой, более сильный мир, Рошан задумывался неоднократно. Даже будь она драконицей чистых кровей, проживание на планете с низким уровнем магического фона сказалось бы и на продолжительности жизни, и на степени развития врожденных способностей. Недаром драконы до определенного возраста не покидают родной мир: известно, что рожденные или в детстве долго жившие на других планетах «врастали» в них, теряя завещанную владыками прошлого силу и деградируя иногда до уровня животных. Мирские драконы, сохранившие от великих предков лишь внешность — рана на сердце и пятно на совести Хранителей. Рошан встречался с этими существами во многих уголках Сопределья, одни еще несли в себе толику дара и разума, другие превратились в хищных и злобных монстров; чем слабее был мир, тем ниже опускались собратья, обитавшие там.

Земля была очень слабым миром — всего два балла из возможных десяти по шкале Хэмфаста. И хотя Галле не грозило переродиться в тупое кровожадное чудовище, срок ее жизни с драконьих веков уменьшился бы до полутора сотен лет тибетских долгожителей, а магический дар без должного развития снизился до примитивного целительства или ворожбы. Вряд ли Кир хотел такой судьбы для дочери. Не желал этого и Рошан. Но уход воспитанницы из мира, где она выросла, оттягивал до последнего. Пока хватало и того, что у нее проявились способности открывающей. Этот факт стал для него полнейшей неожиданностью, но приятной: пребывая в поле действия межмирных порталов и посещая чужие планеты с более сильным магическим фоном, девушка наращивала собственный потенциал, и теперь не нужно было переживать, как в дальнейшем перевести ее в другой мир. Конечно, всегда можно было прибегнуть к услугам Лайса, но тогда Галла оказалась бы привязана к проводнику, а образ жизни магистра Эн-Ферро не назовешь подходящим для юной (очень юной по драконьим меркам) девушки.

Так или иначе, сложилось все самым лучшим образом: умение Галлы самостоятельно работать с вратами, осведомленность и искренняя заинтересованность в ее судьбе Лайса — все это было только кстати. А мир для нее он выбрал давно. Раз уж Кир не хотел, чтобы о его дочери знали драконы, то нужен был мир, где их попросту нет.

И вариант был один — Тар.

Гвейн, Хранитель врат на Таре, закрыл проход для соплеменников. Никто не знал, чем было вызвано это решение, и в рассуждения старика, что приход в миры драконов влияет на равновесие сил и уровень магии, верили немногие. Но Рошана подобная блажь в данном случае только радовала. Немного расстраивало, что нельзя будет самому навещать девочку в ее новом доме, но он готов был потерпеть, тем более в резерве имелись и другие способы общения. Главное, что там Галла будет в безопасности и сможет начать полноценное обучение.

Магистр Эн-Ферро, перестраховываясь, предложил пойти по пути наименьшего риска и нанять персонального учителя, от которого после можно было бы и избавиться. Раньше Рошан не замечал за ним излишней кровожадности, но от этой идеи отказался отнюдь не из принципов гуманности. Совершенствование магического дара — процесс долгий и кропотливый, растягивающийся порой на десятилетия. Дракон не питал иллюзий насчет того, что жизнерадостная и общительная девушка ради сомнительной перспективы стать великой волшебницей подвергнет себя добровольному заточению в каком-нибудь уединенном домишке наедине с мудрым, но несомненно скучным магом. Ведь мудрые маги обычно скучны до безобразия. Да и Лайс, вызвавшийся на роль сопровождающего, вряд ли высидит долгое время на одном месте. Особенно если место это будет унылым и безлюдным. Им обоим: и карду, и Галле нужна была постоянная смена лиц и декораций, общение с окружающими и возможность заниматься другими, не связанными с науками и магией делами. Исходя из этого, Хранитель решил, что учиться его подопечной лучше в открытом учреждении наряду со сверстниками. Благо, на Таре практиковали именно такой способ обучения. Школы магических искусств принимали в свои стены юношей и девушек любого сословия, достигших семнадцати лет и обнаруживших в себе способности к чародейству. Способности у Галлы имелись, а что до возраста, то ей и так никто больше не даст — драконья кровь все-таки. Что для дракона двадцать шесть лет? Если на человеческий возраст пересчитать, и тех семнадцати не будет…