Читать книгу "Песня Волчьей луны - Лариса Петровичева"

какой-то миг его накрыло оглушающим желанием: вмять эту девчонку в диван, разъять, присвоить — он ведь имел на это право, величайшее право хищника над добычей.

Но Ирвин остался на своем месте. Он больше не был монстром.

Он слишком ценил свою обретенную человечность, чтобы вот так взять и все разрушить.

— Мне вас жаль, — сказала Арьяна. — Вернее, не так: я вам искренне сочувствую. Это невыносимо — жить так, как вы жили. Я буду рядом, Ирвин, все будет хорошо.

— Жалость врача к пациенту? — насмешливо уточнил Ирвин. Пусть даже и так — лишь бы Песня не зазвучала в его ушах снова. А там они привыкнут друг к другу, приживутся и умрут в старости в один день, как родители Ирвина. Ведь они тоже в первый раз увидели друг друга уже на свадьбе…

— Может быть, и так, — не стала отрицать Арьяна. — Видите ли, любой недуг мне противен. Это искажение человеческой сути. И если я могу его исправить, то я исправлю.

— Я не мог бы рассчитывать на большее, — откликнулся Ирвин и поднялся с дивана. — Отдыхайте, Арьяна. У вас впереди еще очень много работы.

* * *

— Он не просыпается, ваше высочество.

Арьяна переложила пузырьки с лекарством из коробки со льдом в подставленную кувезу и, отпустив медсестру к детям, обернулась и спросила:

— Когда был укол?

— Еще в первой партии, — немолодая женщина в белом халате выглядела не просто усталой — выпитой, высушенной до последней капли. Тонкие бледные губы дрогнули, словно она не хотела говорить, но потом все же сказала: — Это мой внук, ваше высочество.

Арьяна дружески погладила ее по плечу, и в голубых глазах женщины сверкнули слезы — она с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться. Большие часы на стене пробили одиннадцать вечера, Арьяна работала пять часов, а казалось, что вечность. Так всегда бывает в больницах: время меняет свой ход, растягивается, делается густым и вязким.

— Пойдемте проверим, — сказала она и ободряюще добавила: — Все будет хорошо, не волнуйтесь.

Мальчик лежал у окна — он спал, но теперь это был обычный сон здорового ребенка, а не болезнь. Арьяна осторожно потрясла его за плечо, ребенок заворочался на койке и, что-то пробормотав, сонно открыл глаза. Бабушка ахнула за спиной Арьяны и воскликнула:

— Шейми, ну слава Богу!

— Бабуль, ну еще пять минуточек. Я почти встаю, — ответил Шейми и перевернулся на другой бок. Арьяна улыбнулась: кажется, здесь все было хорошо.

— Он у нас любитель поспать, — женщина провела ладонью по щеке, стирая слезы. Страх отпустил ее — Арьяна почти как наяву увидела разжавшиеся костлявые пальцы. — Когда был маленьким, мать его будила, чтобы дать грудь.

— Ну вот видите, — ответила Арьяна. — Все будет хорошо, правда.

Убедившись, что остальным детям в палате сделали уколы, и маленькие пациенты постепенно начинают просыпаться, ворочаясь под легкими одеялами, Арьяна вышла из палаты. Хотелось умыться и несколько минут побыть одной, прежде, чем встречать новую партию заболевших. Детей свозили со всего княжества — в палатах лежали и младенцы, и подростки, и по самым скромным подсчетам госпиталю предстояло еще три дня усиленной работы.

Арьяна не верила, что сонная чума была создана искусственно — но очень уж выгодно для Варандана она разразилась. Интересно, что сказал отец, когда узнал, что князь отверг его щедрое брачное предложение и передал варанданскую принцессу в жены своему брату-оборотню?

Воспоминания о том, как Ирвин разминал ее ноги, заставляли Арьяну краснеть. Она была медиком, она прекрасно знала о реакциях организма, но сейчас ей было не по себе. Странно, неловко, почти дико. В низу живота загорался маленький огонек и постепенно набирал силу…

Арьяна не успела среагировать на удар и закрыться — она вообще не ожидала, что кто-то в Хармиране способен ее ударить. Но резкий толчок в грудь, почти выбивающий дух, отправил Арьяну к стене, чужая крепкая рука сжала правое запястье так, что боль разлилась до плеча, а к горлу с силой прижалось лезвие маленького ножа. Молодая черноволосая женщина в темно-синем мужском костюме смотрела с такой глубокой обжигающей ненавистью, что по телу разливался холод.

— Проваливай отсюда, — прошипела женщина, глядя Арьяне в глаза. Она не отвела взгляда, и незнакомка презрительно скривилась. — Проваливай в свой Варандан и передай папочке-королю, что у него ничего не выйдет. Он никогда нас не получит.

Вот это точно было дико — никто в княжестве не стал бы прижимать кинжал к горлу спасительницы детей. Эта женщина была безумна — или наоборот, слишком умна.

— Не понимаю, о чем ты, — тихо ответила Арьяна. Позвать на помощь? Нет, кинжал войдет в ее горло, как только она закричит. Ей сделалось страшно, как тогда, в поезде, когда Ирвин вошел в купе, и на Арьяну повеяло холодом: эта женщина была похожа на тех, кто всегда доводит дело до конца. Незнакомка презрительно усмехнулась.

— Все ты понимаешь. Выпустили на нас чуму, откусили землю, и ты хочешь забрать моего мужчину? Не выйдет, я тебя уверяю.

Вот оно что. Это фактическая жена князя Кигана, мать его детей. Наверно, поэтому сейчас в коридоре госпиталя никого нет — она приказала всем сидеть и не высовываться, даже Бейлин.

А Ирвин, который наверняка где-то здесь? Ему она тоже приказала?

— Я выхожу замуж за его брата, — сообщила Арьяна, по-прежнему глядя в глаза незнакомки. Та рассмеялась.

— Можешь мне не врать. Киган слишком умен, чтобы выступить против Варандана. Он женится на тебе, что бы ни говорил. Ему придется, но я не отдам его, так что лучше собирай вещички и проваливай домой, — кончик кинжала почти погрузился в кожу, и Арьяна сказала:

— Я спасла твоих детей, если ты забыла.

Женщина оскалилась. Вот она-то была настоящей волчицей — страстной, неукротимой, жестокой и грубой. Как раз такой, о которой рассказывали легенды и страшные сказки.

— Сначала твой папаша напустил на нас чуму, — она говорила, почти выплевывая слова. — Убирайся из Хармирана и забудь сюда дорогу. Иначе…

По коже медленно потекла горячая капля крови. Жена Кигана убрала нож, оттолкнула Арьяну так, что она с трудом сумела удержаться на ногах и быстрым шагом двинулась к лестнице.

* * *

— Наверно, я должна вас поздравить, ваэрин.

Бейлин, долговязая, крепкая и больше похожая на парня, а не на девушку, отщелкнула еще один шарик на своих четках, которые вынимала в минуты отдыха и добавила:

— Но не могу. Мне жаль принцессу.

Ирвин усмехнулся. Они с Бейлин взаимно недолюбливали друг друга с тех самых пор, когда молоденькую телохранительницу приставили к юному полукнязю. Бейлин