Читать книгу "Дневник попаданца - Иван Киселев"

кончиком носа. Кажется, мне сломали нос, когда ударили ногой.

Впрочем это и хорошо. С забитым носом я не чувствовал так сильно этот омерзительный и удушающий запах человеческих экскрементов, стоящий в комнате. Боюсь представить, что было бы, если он остался цел.

Малая радость, с учётом обстоятельств. В комнате была дикая жара, что совместно с запахом передавала невообразимые ощущения. Хотелось блевать, но моё состояние и так было плачевным. Я хотел дико пить.

В коридоре за моей решёткой раздалось бряцанье доспехов и смех. Я услышал два голоса, которые неустанно смеялись от какой-то шутки. Встать и посмотреть кто там я не мог. У меня не было сил даже приподняться, а потому я продолжал лежать на полу. Голоса приближались и вскоре я понял, что они уже стояли около моей камеры.

Раздался резкий звон от удара по решётке. Уши обомлели от этого звука. Я посмотрел вперед. Из нижней расщелины решётки, со скрежетом ко мне протянулась железная миска, чуть пролившая воду в ней.

Не долго думая, я пополз к ней, отталкиваясь ногами и цепляясь руками о пол. Удивительно как жажда пробуждает в человеке силу. Достигнув того расстояния, с которого мне будет удобно взять миску, я потянулся к ней правой рукой. Послышался задорный смех. Как только кончик фаланги моего указательного пальца достиг краёв миски, она тут же, с тем же скрежетом, ушла за расщелину в руку ржущих охранников.

Моему гневу не было предела. Я попытался подняться, используя предплечье правой руки как опору. С усилиями, мне таки удалось хотя-бы встать на колени. Я поднял голову и посмотрел на стражников: на них были простые нагрудники, закрывающие тело от плеч до паха и горжеты из дубленной кожи, закрывающие шею; на головах закругленные шлема; кисти были в тканевых перчатках, остальное же было открытым; штаны у них были чёрными и мешковатыми; в руках у них были железные дубинки.

Выглядели они не молодо. У левого, что стоял надо мной, была короткая чёрная бородка. У правого, что сидел передо мной с миской, щетина и диагональный шрам на лбу и правой щеке. Кожа у обоих была загорелой, а черты лица были южно-европейские, как у греков. По виду я бы дал им около тридцати или сорока лет.

Тем временем охранники продолжали ржать. А я уже смотрел куда-то в пустоту. Было тяжело держать себя в сознании, после того, как я поднялся. Не говоря уже о том, что-бы думать и анализировать. Голова становилась тяжелее. Было такое ощущение, что у меня похмелье. Только вот я не пил. Почти. Однако во рту был лишь привкус крови.

Вскоре охранники затихли. Они вновь протянули мне миску с водой. Изнеможденный, я потянулся к ней и чуть не упал на пол. Я придерживал себя левой рукой об пол. Моя правая рука дрожала, когда я вновь потянулся за миской. На тот момент, больше всего я боялся того, что её вновь вырвут у меня. Однако на мой счастье этого не произошло. Я жадно вцепился в края миски губами, высасывая воду, подобно рёбенку присосавшегося к груди матери. Наконец, опустошив миску, я поднял взгляд вновь. Не знаю, какое лицо у меня было тогда. Однако мне казалось, что я выглядел жалким.

Однако это не имело значения. Освобождая свои мысли от жажды, меня пугали иные вещи. Факт нахождения тут сам по себе напрягал. Многое мне предстоит узнать. И боюсь, что правда не будет приятной.

Один из охранников, что стоял передо мной, смотрел на меня с беспристрастным выражением лица. До этого он смеялся, но сейчас лишь наблюдал, сложив руки на груди. Другой же, что сидя склонился перед отделяющей меня с ним решеткой, смотрел на меня с долей раздражения и любопытства.

Взгляд правого был пронзительным, чем и пугающим. Он словно знал меня и все мои грехи просто смотря на лицо. Он не сказал и слова. Просто смотрел, наблюдая за реакцией. Я старался не поддаваться ему. Однако это было сложно. Такой взгляд было тяжело выдержать. Ты сам начинаешь верить, что совершил ошибку. Что ты виноват.

Я отвёл взгляд вниз. Не выдержал. Почему-то вспомнился отец. У него такой же взгляд был, когда я делал то, чего не следовало. Не думал, что снова смогу ощутить его на себе спустя столько лет. Судя по звукам, он уже отошёл от моей камеры и предварительно что-то сказав другому охраннику, подошёл к другой камере слева от меня. С ней нас разделяла ещё одна решетка.

Справа от меня тоже была камера. Протирая глаза, я облокотился на решетку правой камеры. Чуть придя в себя, я решил осмотреться. Рядом со мной была держащаяся на цепях подвесная койка. На вид не слишком удобная, но хотя-бы одеяло на ней есть. Около неё было небольшое круглое окно, с очередной решеткой, закрывающей её. Хотя размер окна и не позволял даже подумать о том, что-бы перелезть через него, она почему-то стояла.

Я подошёл к ней и присел. Из окна дул слабый ветерок, что немного проветривал комнату, а потому я старался находиться как можно ближе к нему. Сделав череду глубоких вздохов, я окинул взглядом пространство вокруг.

И так. Справа от меня, где недавно я приходил в себя, была решётка и камера в которой никого не было. Сзади была стена и небольшое окно, закрытое решеткой и из которой сочился дневной свет. Слева тоже была решётка и камера, где кто-то лежал на койке. Спереди была решетка, она была чуть поднята вверх, что-бы можно было передавать еду и воду. На ней также была дверь с замочной скважиной. За пределами моей клетки был коридор, пара настенных факелов и каменная лестница, ведущая вниз и вверх. Факела лишь освещали небольшое пространство, ведь остальное уже было достаточно различимо благодаря свету из окон. Однако из-за них дышать было почти нечем. Приходилось буквально всасываться в каждый потом ветра из окна.

Стражники подошли к левой камере с очередной миской. Я переключил своё внимание на них. Человек, лежащий на койке не реагировал на приближение стражников. Чуть приглядевшись, я понял, что там сидит наш командир. Лежал и спал себе спокойно.

Значит и его тоже посадили. Однако он не выглядит так, словно после боя. Наоборот, он подозрительно целый. Стоп, а что же случилось тогда с нашими амбалами?

Размышления прервал крик охранника в приказном тоне. За криком последовал