Читать книгу "Дорога к свободе. Экономика и хорошее общество - Joseph E. Stiglitz"

заведения в XVIII и XIX веках, трудно найти людей, не запятнавших себя ни работорговлей, ни торговлей опиумом, ни тем и другим.

Великая депрессия и смешанная экономика

Но даже сторонники рынка не могли игнорировать Великую депрессию, когда каждый четвертый рабочий в США не имел работы. Финансовый крах 1929 года, в результате которого миллионы людей потеряли свои сбережения, был лишь худшим из финансовых потрясений, которые пережила экономика. Всего двадцатью двумя годами ранее произошла паника 1907 года, которая привела к созданию Федеральной резервной системы, но даже она не смогла спасти банковскую систему и экономику; потребовалась более широкая государственная помощь, которую президент Франклин Рузвельт оказал через "Новый курс".

Экономист Джон Мейнард Кейнс не только объяснил, что пошло не так во время Великой депрессии, но и предложил рецепт, что с этим делать. Его рекомендации предусматривали большую роль правительства - не всеохватывающую роль, за которую выступали социалисты и коммунисты, а более ограниченную, сводящуюся к управлению макроэкономикой. Тем не менее, это было анафемой для капиталистов.

Смешанная экономика, сформировавшаяся в годы после Второй мировой войны, была явно антисоциалистической. В ней преобладали частные предприятия, но государство играло важную роль в обеспечении конкуренции, предотвращении эксплуатации и стабилизации макроэкономики. Социализм - это режим, при котором средства производства находятся в руках государства. В отличие от этого, в преобладающей системе Западной Европы и США в центре внимания оставались рынки и частное производство товаров и услуг, а государство вносило свой вклад, занимаясь образованием, исследованиями, инфраструктурой, помогая бедным, обеспечивая пенсионное страхование и регулируя финансовые и другие рынки.

Эта экономическая модель была чрезвычайно успешной. В США рост экономики никогда не был таким высоким, а плоды этого роста никогда лучше не распределялись. США и весь мир пережили самый длительный период стабильности без финансового кризиса или глубокого спада. Модель пользовалась двухпартийной поддержкой, а налоговые ставки достигли новых высот при президенте-республиканце Дуайте Эйзенхауэре, который одновременно ввел крупные программы в области образования, инфраструктуры и научных исследований по всей стране.

Вариант модели в Восточной Азии, где правительство взяло на себя несколько более активную роль в содействии развитию, оказался самой успешной моделью развития за всю историю. Беспрецедентный рост сократил разрыв между этими странами и передовыми государствами. Следуя этой модели, Япония стала четвертой по величине экономикой в мире, а Китай - второй, по официальному обменному курсу. Но при измерении по более подходящему паритету покупательной способности (который корректирует разницу в стоимости жизни в разных странах) Китай к 2023 году станет крупнейшей экономикой, превысив США почти на четверть.

Теория" того, почему все так хорошо работало в эту эпоху, по иронии судьбы, так и не была разработана. Для экономистов она представляла ту же проблему, что и жираф для биологов. Жирафы существуют, даже если мы не можем до конца понять, как существо с такой длинной шеей может выжить. Только во второй половине двадцатого века мы достигли глубокого понимания ограничений рынков и того, как хорошо продуманное вмешательство государства может реально улучшить работу экономической системы.

Новая экономическая эра

После шока цен на нефть в 1970-х годах послевоенные экономические договоренности пошатнулись, и началась инфляция - не та гиперинфляция, что была в Германии в 1920-х годах, а инфляция, которой США и большая часть остального мира еще не видели. Это вызывало тревогу и озабоченность.

Правые, к которым присоединились демократы, чья вера в систему, как казалось , была поколеблена, воспользовались моментом и выступили за новую экономическую систему.

Вскоре все правила и ограничения были отменены, что было названо либерализацией, освобождением экономики. Предполагалось, что это раскрепостит дух человеческой предприимчивости, повысит инновации и улучшит благосостояние каждого. Даже если произойдет (огромный) рост неравенства, считалось, что всем будет лучше, поскольку доходы самых богатых перейдут ко всем остальным. Одновременно с этим началась волна приватизации, превращающая государственные предприятия в частные коммерческие структуры. В Европе было много таких предприятий - от сталелитейной и угольной промышленности до электроэнергетики и транспорта. В США, где государственная собственность была более ограниченной, приватизация, соответственно, была более ограниченной: от компаний по уборке мусора и водоснабжения в некоторых городах до компании по производству обогащенного урана, важнейшего ингредиента для атомных бомб и атомных электростанций.

По обе стороны Атлантики и по всем сторонам политического спектра, казалось, поддерживалась мантра либерализации торговли (устранения торговых барьеров), дерегулирования и приватизации. Президент Билл Клинтон пытался придать этому более человеческое лицо, но, тем не менее, он продвигал это направление - в частности, принятием Североамериканского соглашения о свободной торговле (NAFTA) в 1994 году и международного соглашения, которое привело к созданию Всемирной торговой организации (ВТО) в 1995 году. Среди знаковых "достижений" его администрации - дерегулирование финансового сектора, которое спустя десятилетие привело к глобальному финансовому кризису. Эта финансовая и торговая политика также привела к ускорению деиндустриализации.

Клинтон не был одинок в своем стремлении к либерализации. Премьер-министр Великобритании Тони Блэр и канцлер Германии Герхард Шрёдер придерживались схожих программ.

В развивающихся странах эти идеи легли в основу так называемого "Вашингтонского консенсуса" - свода правил , навязанного странам, обращающимся за помощью во Всемирный банк и Международный валютный фонд (МВФ).

Интеллектуальные битвы

Рональд Рейган и Маргарет Тэтчер были в авангарде политической борьбы, которая изменила экономическую политику и экономику западных стран в последней трети двадцатого века. Но задолго до появления этих политических лидеров интеллектуальная основа была заложена Фридманом и Хайеком. Оба они входили в круг интеллектуальных и деловых лидеров под названием "Общество Мон Пелерин", которое занималось продвижением и уточнением аргументов в пользу очень ограниченной роли правительства и их политическим продвижением. В своем "Заявлении о целях", основанном в 1947 году, Общество Монт-Пелерин представило мрачный взгляд на мировые дела:

На значительных участках земной поверхности существенные условия человеческого достоинства и свободы уже исчезли. На других они находятся под постоянной угрозой из-за развития современных тенденций в политике. Позиции индивидуума и добровольной группы постепенно подрываются расширением произвольной власти.

Общество Мон-Пелерин стремилось отстаивать антигосударственные взгляды, гораздо более радикальные, чем даже Республиканская партия того времени. Члены общества считали свободные рынки и частную собственность тесно взаимосвязанными; без них, по их мнению, "трудно представить себе общество, в котором можно эффективно сохранить свободу", как они выразились в своем "Заявлении о целях".

Конечно, можно усомниться в том, что члены Общества Мон-Пелерин действительно были привержены программе политической свободы. Милтон Фридман с готовностью служил ключевым советником печально известного чилийского военного диктатора Аугусто Пиночета, и многие другие консерваторы часто казались более нацеленными на порядок, чем