Читать книгу "Город женщин - Элизабет Гилберт"

украшение. А сама модель очень простая. – Тут меня осенило, словно молния озарила ночное небо: – Слушайте, а если у вас есть художница по костюмам, можно мне с ней поработать? Я стала бы ее ассистенткой!

Раздался дружный хохот.

– Художница по костюмам? – воскликнула Глэдис. – По-твоему, у нас здесь «Парамаунт пикчерз»? Думаешь, мы прячем в подвале Эдит Хэд[5]?

– Девушки сами отвечают за свои наряды, – пояснила Пег. – Если в костюмерной ничего не найдется – а у нас там ничего и нет, – приходится справляться собственными силами. Конечно, влетает в копеечку, но так уж заведено. Вот этот костюм, Селия, – он у тебя откуда?

– Купила у одной девчонки. Помнишь Ивлин из «Эль Марокко»? Она вышла замуж, в Техас переехала. Оставила мне целый чемодан костюмов. Вот уж свезло так свезло.

– Еще как свезло, – хмыкнул Роланд. – Свезло, что триппер от нее не подцепила.

– Брось, Роланд, – вмешалась Глэдис. – Ивлин не такая. Тебе просто завидно, что она умудрилась выскочить замуж за ковбоя.

– Если поможешь девочкам с гардеробом, Вивиан, все будут только счастливы, – заверила Пег.

– А сумеешь сделать мне костюм для спектакля про южные моря? – спросила Глэдис. – Как у гавайской танцовщицы?

Еще бы спросила шеф-повара, сумеет ли он сварить кашу.

– Без проблем, – ответила я. – Завтра и сделаю.

– А мне? – подскочил Роланд.

– Бюджета на новые костюмы нет, – предупредила Оливия. – Мы так не договаривались.

– Ах, Оливия, – вздохнула Пег, – из тебя получилась бы отличная жена викария. Не порти деткам веселье.

Я невольно обратила внимание, что с самого начала разговора Селия не сводит с меня глаз. Ее внимание одновременно и пугало, и приводило в трепет.

– А знаешь, Вивиан, – изрекла она, пристально меня изучив, – ты хорошенькая.

Справедливости ради скажу, что обычно мою миловидность замечали раньше. Но разве станешь обвинять в невнимании обладательницу такого лица и такой фигуры, как у Селии?

– Мне даже кажется, мы с тобой похожи, – добавила она и впервые за вечер улыбнулась.

Признаюсь честно, Анджела: ничего подобного.

Селия Рэй была богиней; я – неуклюжим подростком. Хотя, строго говоря, некоторое сходство все-таки имелось: я тоже была высокой брюнеткой со светлой кожей и широко посаженными карими глазами. Мы сошли бы за двоюродных сестер, но уж никак не родных, а тем более не близнецов. Фигуры у нас различались кардинально: у Селии – соблазнительные округлости, у меня – сплошь острые углы. Но ее слова мне польстили. Впрочем, я до сих пор уверена, что Селия Рэй обратила на меня внимание по одной-единственной причине: мы действительно были чуточку похожи, самую малость. Это ее и привлекло. Для столь тщеславной особы, как Селия, я служила лишь отражением в зеркале, пусть даже очень мутном и очень далеком. А Селия не встречала зеркала, которое ей не нравилось бы.

– Надо бы нам с тобой одинаково одеться и пройтись по барам! – заявила она. И снова меня поразил ее голос: низкий, грудной, по-кошачьи бархатистый и с сильным бронксским акцентом. – Уж мы-то найдем приключений на свою голову!

Я даже понятия не имела, как реагировать. Просто сидела и хлопала глазами, как глупая школьница, которой совсем недавно была.

Что до тети Пег – между прочим, моей законной опекунши, – то она, услышав столь неправедный призыв, воскликнула:

– Отличная идея, девочки!

Пег подошла к бару и принялась смешивать очередной мартини, но тут Оливия положила вечеринке конец. Суровая смотрительница театра «Лили» встала, хлопнула в ладоши и объявила:

– Довольно! Пег нужно немедленно в кровать, иначе утром она не поднимется.

– Да чтоб тебя, Оливия! Сейчас ты у меня в глаз схлопочешь! – пригрозила тетя.

– Марш спать, Пег, – повторила неумолимая Оливия и для пущей острастки потянула тетю за кушак. – И немедленно.

Присутствующие потянулись к выходу, наперебой желая друг другу спокойной ночи.

Я вернулась в свою квартиру (подумать только, в свою квартиру!) и продолжила разбирать чемодан. Но никак не могла сосредоточиться. Голова гудела от восторга и волнения.

Пег заглянула ко мне, когда я развешивала платья в гардеробе.

– Как устроилась? – спросила тетя, оглядывая безукоризненную квартиру Билли.

– Мне так здесь нравится! Прекрасное место.

– О да. У Билли губа не дура.

– Пег, можно вопрос?

– Конечно.

– А как насчет пожара?

– Какого пожара, малышка?

– Оливия сказала, что сегодня в театре был пожар. Вот я и хотела узнать, все ли в порядке.

– Ах, ты об этом! Ничего страшного, просто старые декорации вспыхнули на заднем дворе. У меня есть друзья в пожарной части, мы быстро все потушили. Господи, неужели это случилось сегодня? Я уже и думать забыла. – Пег потерла глаза. – Что ж, малышка, вскоре ты узнаешь, что в театре «Лили» вся жизнь состоит из череды маленьких пожаров. А теперь спать, иначе Оливия сдаст тебя полиции.

И я отправилась спать. То была моя первая ночь в Нью-Йорке и первая (но далеко не последняя) ночь в постели чужого мужчины.

Даже не помню, кто в тот вечер убирал со стола и мыл посуду.

Наверняка Оливия.

Глава четвертая

Всего за две недели со дня переезда в Нью-Йорк моя жизнь перевернулась с ног на голову. Помимо всего прочего, я лишилась девственности. Это ужасно смешная история, Анджела, и вскоре я тебе ее расскажу, если наберешься терпения.

Потому что первым делом я хочу заметить, что театр «Лили» нельзя было сравнить ни с одним из мест, где мне доводилось жить. Здесь царила круговерть роскоши и нищеты, веселья и безумия, и взрослые вели себя как дети. О порядке и режиме, к которым меня настойчиво приучали дома и в школе, тут слыхом не слыхивали. В «Лили» никто даже не пытался поддерживать нормальный ритм степенного взрослого существования – никто, кроме, пожалуй, бедняжки Оливии. Нормой считались пьянки и кутежи. Обедали и ужинали когда придется. Спали до полудня. Работа могла начаться в любое время, хотя, в сущности, она и не заканчивалась: каждый день был одновременно выходным и рабочим. Планы менялись в одночасье, гости приходили и уходили, не здороваясь и не прощаясь, а обязанности распределялись совершенно непонятным образом.

Вскоре я, к собственному изумлению, обнаружила, что никто не следит за моими перемещениями и я могу уходить и приходить когда вздумается. Ни перед кем не надо было отчитываться, от меня ничего не ждали. Я вызвалась помочь с костюмами? Прекрасно, но официально меня на работу не нанимали. Комендантского часа в театре не было, по головам нас перед сном не считали. Никакой охраны, никакой строгой мамочки.

Полная свобода.

Разумеется, формально тетя Пег несла за меня ответственность как кровная родственница, которой