Читать книгу "Песнопение бога - Рина Харос"

в раз я пытался найти повод заговорить с Бертом, но он игнорировал меня, демонстративно отворачиваясь и уходя. После бесчисленного количества попыток перестал стучаться в закрытые двери. Переключил внимание на изучение истории Аванти́на и изготовление из собственной крови эликсиров, действия которых хватило бы надолго. Отец научил меня, как обращаться с огнем, не принося вреда жителям.

«Призови огонь, что не разрушит яростью все живое, а придет на помощь. Сконцентрируйся на ощущениях, что внутри. Ты управляешь пламенем, а не оно тобой».

Если первые попытки заканчивались сожженными участками земли, то вскоре научился вызывать огонь, чья природа и сила разительно отличались от той, что я привык использовать. Пламя приятно согревало и покалывало кожу, когда я, стоя с отцом на берегу моря, окутал выброшенную на берег во время шторма сирену в огненный шар. Та билась руками и хвостом о стены, пытаясь выбраться. Я лишь наблюдал за тем, как сверкающий шар, не причиняя вреда существу, парит над морской гладью, а затем, сконцентрировавшись, убрал барьер из пламени. Сирена, зашипев, плюхнулась в воду, но хлестнула хвостом на прощание в знак благодарности.

И вот сейчас, спустя столько лет, я сижу в комнате один в кромешной тьме. Все те, кто был дорог, бесследно исчезли в объятиях смерти и собственных грехов. Достав курительную трубку, я забил ее и затянулся, откинувшись спиной к щитку кровати. Сощурив один глаз от дыма, всмотрелся в ночное небо, пытаясь понять, придет ли когда-то желанное успокоение, про которое говорила мать перед смертью.

Глава 6

Берт

Зависть способна на многое, но готов ли ты принять последствия своего выбора?

С каждым годом ненависть и чувство собственного поражения пожирали меня изнутри, освобождая загнанную в клетку тьму. Я задыхался, видя, как отец боготворит Михаэля. Умирал и воскресал из раза в раз, наблюдая, как гордость за младшего сына отражалась в глазах матери.

Михаэль. Достойный правитель, который сможет повести за собой народ, словно стадо овец. Я любил брата и благодарил за те вечера, что он проводил рядом, давая возможность высказаться. Понимал, что он не виноват в том, что боги и мойры не избрали меня, не даровали магию дракона, а сделали лишь тенью, что безмолвно следовала за Михаэлем. Но ничего не мог с собой поделать – воспоминания о радостных моментах, проведенных когда-то с братом, каждый раз глушились вспышкой ненависти и отвращения к нему, беспомощности, что окутывала в свои объятия, утаскивая на дно отчаяния.

Я чувствовал себя преданным. Не семьей. Богами. С детства мне внушали мысль, что они, живя на Олимпе, слышат все молитвы. Но все это ложь. Боги заняты тем, что отвоевывают власть и могущество, истребляя друг друга. Море стало неспокойным, все чаще в водах стали пропадать существа и смертные – их обглоданные кости находили около берега спустя несколько дней. Грозовое небо то и дело проливало на землю дождь, сквозь который невозможно было разглядеть собственной вытянутой руки. Все чаще на кладбищах стали замечать восставших мертвецов, слишком близко подходивших к окраине городов и даже самой столицы, – плоть свисала, нижняя челюсть и части черепа отсутствовали, будто их раздробили острием лопаты или кочергой, руки безвольно свисали вдоль изъеденного временем туловища, бросалась в глаза хромота и некая резкость в движениях. Отец и Михаэль истребляли их, даруя покой в священном огне драконов. Пепел, оставшийся после мертвецов, закапывали в землю, поместив в глиняный сосуд. Емкость обвязывали железными цепями, а саму могилу посыпали солью.

Я сидел в углу комнаты, обхватив себя руками и покачиваясь из стороны в сторону, смотря в одну точку. Чувство одиночества убаюкивало, нашептывая ласковые слова, среди бессвязного потока которых мог различить лишь: «Прости, дай шанс, он не виноват». И я понимал, что Михаэль – лишь рычаг, опустивший заслонку моего отчаяния и ненависти ко всему божественному, наделенному магией. Я сам выстроил стену между нами, которая с каждым месяцем обрастала броней, пока не стала неприступной крепостью. Но не мог ослабить поводок злости, что так прочно затянул на собственной шее.

Я наблюдал за братом на тренировочном поле, прячась между высокими кустарниками, густым забором росшими по всему периметру дворца. Михаэль, с тела которого стекали капли пота, с прищуром обходил противника по кругу, прокручивая остроконечный кинжал в ладони. Его седые волосы, собранные в хвост, открывали взору красивое лицо – точеные жестокие черты, янтарные глаза, ярко светившиеся даже при свете дня, отражавшие внутреннюю силу и уверенность. Противником брата был Ве́дас, что часто наведывался во дворец, чтобы узнать, как идут дела на континенте. Когда в Михаэле пробудилась сила, джинн раз в неделю проводил с ним тренировки, повышая выносливость будущего правителя, и подсказывал, как увеличить силы при помощи магии. Но все знали, что Михаэлю ни кинжалы, ни мечи не нужны – его дар искрился и рвался наружу, выдавая могущество хозяина.

Тем временем брат сделал несколько осторожных шагов к Ве́дасу, который стоял со скучающим выражением лица и смотрел куда-то вдаль. Брат подался телом вперед, резко сделав выпад кинжалом. Этот удар проткнул бы джинна насквозь, но Ве́дас схватился ладонью за оружие, развернулся на месте и вырвал сталь из рук Михаэля. Отшвырнув кинжал в сторону, Высший стряхнул кровь, которая начала стекать с его пальцев. Брат, недолго думая, вскинул руку, и огонь, подобно лассо, накинулся на джинна, окружив в плотное кольцо. Ве́дас с неким удивлением посмотрел на ученика и медленно расплылся в улыбке, от которой по моему телу пробежали мурашки. Щелчок пальцев – и кольцо огня погасло, будто ветер задул его, словно пламя свечи. Михаэль нахмурился, но не отступил. Быстрым движением он начертил в воздухе полукруг, присел на одно колено и ударил кулаком по земле. В воздухе огонь преобразился в летящего орла, крылья которого достигали пары метров. Хищник, звонко щелкнув клювом, полетел на джинна, в то время как Михаэль беглыми движениями пальцев вырисовывал узоры под ногами, что начинали искриться. Огромная кобра, восставшая из магических символов, покачиваясь, выпрямилась во весь рост, раздувая капюшон и высовывая раздвоенный язык. Тварь славилась своей агрессией и желанием убить каждого, кто встанет на ее пути.

Воссозданные из огня брата орел и змея кружили вокруг Ве́даса, пытаясь добраться до него. Джинн отбивался магией, но существа были слишком озлоблены – Михаэль смог воссоздать их истинную природу. Пока Высший выстраивал защитный купол, брат поднялся с колен и в пару шагов добрался до кинжала. Лавируя между собственными существами, Михаэль резким выпадом приставил острие кинжала к горлу Ве́даса, который замер, почувствовав холодную сталь, коснувшуюся вздрогнувшего кадыка. Орел и змея, щелкнув клювом и шикнув, заискрились и