Читать книгу "Ноша хрономанта 4 - Владимир Михайлович Мясоедов"

и сотрясением мозга, а то ли и с перелемом шейного отдела позвоночника. Какой-то офицер, выделяющийся серебряными элементами на своих легких полулатах, одетых взамен стандартной кольчуги, плюнул в меня ослепительно ярким огнем, надеясь не убить, так хотя бы ослепить ненадолго. Ну, в принципе у него получилось, и секунд шесть или семь я молотил кого попало куда придется, отчаянно пытаясь проморгаться и ориентируясь больше на слух. Своих пока рядом все равно не было, хотя вроде бы с вражескими копейщиками они уже сцепились, судя по множеству злобно-испуганно-азартных воплей и шелесту стрел, разрезающих воздух где-то рядом, а то и по шлему стучащих.

Где-то наверху громыхнуло и полыхнуло настолько ярко, что теперь уже не только я был полуослепшим, но и все остальные, судя по тому, как резко снизилась точность ударов окружающих меня врагов. Пытавшийся повторить свой трюк на бис любитель выдыхать пламя подавился щитом, который я выдернул прямо из рук наседающего на меня стражника…Вместе с пальцами, которые тому срезало оказавшейся неожиданно прочной ременной петлей. Будь ладонь врага защищена латными перчатками или хотя бы их кожаным аналогом, подобного бы не случилось, но видимо из-за торопливости данный элемент защитного снаряжения оказался проигнорирован, что и сыграло с защитником деревни злую шутку. Пнув идиота, не придумавшего ничего лучше попытки набросить на рога моего шлема свой собственный плащ, я надежно избавил генофонд человечества от распространения подобной дурости…И развернувшись к новому врагу обнаружил, что он драться уже хочет, но не может. Мешает копье, ударившее его в бедро и это самое бедро пропоровшее едва ли не навылет. Позабывший про всю свою выучку бедолага зажимал хлещущую из перебитой артерии кровь как мог и громко орал то ли от боли, то ли от страха. Его сослуживцы же в большинстве своем уже лежали на земле, а если и стояли на ногах, то практически поголовно испытывали проблемы схожего толка: кто оказался утыкан парой-тройкой арбалетных болтов, кольчугу исправно пробивших, кому по маковке прилетело дубиной или древком, и теперь он шатался словно запойный пьяница, прячась за щитом и стараясь не упасть, а некоторые так вообще уже бросили оружие, поскольку им либо прижали к жизненно важным частям нечто острое, либо окружили со всех сторон и могли зарезать буквально в любую секунду. Дверь, ведущую в дом старосты, уже ломали при помощи парочки двуручных топоров в то время как из окна второго этажа данного здания свешивался чей-то труп со стрелой, пробившей лоб и торчащей из затылка. Верхушка башни мага превратилась в пылающие обломки, и если местный волшебник не успел оттуда вовремя эвакуироваться, то вероятно ныне представлял собой бифштекс средней степени прожарки. Сопротивление Серого Перекрестка было сломлено, и пусть крестьяне еще могут попытаться собраться в толпу под предводительством десятка-другого уцелевших стражников, нас им уже не победить. Может через пятнадцать минут, а может через час, но деревня полностью перейдет под контроль землянам!

Глава 4

Глава 4

Стены барака, предназначенного для новых рабов барона, были удивительно светлыми и аккуратными. Свежее дерево выглядело чистеньким и опрятным, а гладко отполированные ручки массивных широких дверей даже чуть заметно сверкали на солнце, будучи покрыты каким-то лаком. В общем, при первом взгляде на данное месте оно производило очень даже благоприятное впечатление. Если не приближаться достаточно близко, дабы уловить запахи, просачивающиеся сквозь небольшие, едва руку просунуть, окошки. И не прислушиваться к сливающимся в единый гул стонам, идущим изнутри.

— Открывай, — мне казалось, что мой голос спокоен. Полностью и абсолютно спокоен. И на лице должно было застыть полностью бесстрастное выражение. Я ведь заранее знал, что увижу внутри…Догадывался, вернее сказать, просто помнил. В общем, никаких причин для серьезных эмоциональных вспышек не имелось. Так почему же староста, между прочим, не побоявшийся защищать свой дом с оружием в руках и даже кого-то ранивший, прежде чем у него клинок из рук вышибли, вдруг побелел как полотно и весь затрясся словно жертва эпилепсии? — Живо!!!

— Э-э-это была не моя идея, ми-ми-милорд, — попытался оправдаться он, возясь с ключами. Ворота были закрыты сразу на два замка — массивных и прочных. А раньше, ну до того как моя маленькая армия вломилась в деревню как стадо слонов в посудную лавку, здесь еще и пост охраны стоял. Я может и не сильно великий следопыт, но вижу следы от сапог, которыми тут все истоптали и даже небольшую лавочку в тени дерева, куда уставшие от выполнения своего долга стражники могли бы присесть. — Но что мне было делать⁈ Зерно почти кончилось, скот кончился совсем, да даже охотники, что могут покидать деревню, ничего толком не могли поймать, поскольку вся дичь в округе исчезла! Я-а-а просто запросил приказы у барона, когда припасы стали подходить к концу!

— Верю, что ввести режим жесткой экономии тебе приказал барон. — Сказал я чистую правду, пока трясущийся от страха мужчина возился с ключами. Сходные проблемы при сходных методах мышления рождают схожие решения. И результат напряженных интеллектуальных усилий среднестатистического аристократа Бесконечной Вечной Империи предсказать было не сложно, особенно уже имея в своей памяти подсказку. А потом ворота барака наконец-то отворились, открывая картину, достойную самого отбитого концлагеря, от которой многим людям за моей спиной стало плохо. Ну, или от запаха, что тут стоял.

— О, господи! — В голосе Изабеллы плескались шок, ужас и отвращение, точную пропорцию между которыми вряд ли знала даже она сама. — О, Дева Мария! Это чудовищно!

Длинное полутемное помещение, в котором даже ясным днем едва-едва хватало света, дабы ходить без опаски споткнуться, было забито грубыми двухъярусными нарами. А к нарам этим крепкими веревками были привязаны люди, имеющие едва достаточно свободы, чтобы хоть как-то с боку на бок перевернуться. Состояние их отлично описывалось фразой: «кожа да кости». Одежда их представляла из себя либо грязное рубище, которое бы на пугало нацепить постеснялись, либо вообще одни лишь набедренные повязки. Воняло нечистотами. Лишь несколько счастливчиков, расположенных ко входу ближе всего смогли увидеть, что там происходит, но резкое увеличение освещенности и приток свежего воздуха не остались незамеченными. Стоны и плач узников этой чудовищной тюрьмы резко усилились, и теперь уже ничто не могло помешать разобрать в издаваемых ими звуках отдельные фразы, сводящиеся в основном к одному и тому же. Просьбах и униженных мольбах о лишнем глотке воды или хоть одном кусочке хлеба.

— Пить! — Страшно хрипел содранным горлом какой-то чернокожий молодой парень,