Читать книгу "Кто сражается с чудовищами. Как я двадцать лет выслеживал серийных убийц для ФБР - Том Шахтман"

отделениях ФБР в Чикаго, Новом Орлеане и Кливленде. В то время, в начале 1970-х, Бюро открыло новую академию в Куантико, штат Вирджиния – последний положительный элемент из наследия Джона Эдгара Гувера, который активно содействовал строительству того, что впоследствии стало одним из лучших центров подготовки сотрудников правоохранительных органов в мире. К подготовке программ для Куантико привлекли Кена Джозефа, и в 1974 года он вызвал меня туда из Кливленда. В Национальной академии ФБР (FBINA) я стал наставником приезжающих для прохождения курсов полицейских; каждому инструктору поручали примерно пятьдесят учеников, проходивших программу несколько месяцев. В июне 1974 года я решил, что работа в Куантико станет неплохим пунктом моего послужного списка: меня привлекали как академическая среда, так и прекрасная природа Вирджинии, к тому же служба в Куантико, насколько я представлял, должна была помочь подняться по карьерной лестнице ФБР. Другим притягательным фактором был недавно образованный Отдел поведенческого анализа, состоявший на тот момент из двух старших сотрудников: Говарда Тетена и Пэта Муллани, похожих на персонажей комикса «Матт и Джефф». Они всегда преподавали вместе и были той еще парочкой – худой и высоченный Тетен и невысокий, полноватый и слегка комичный Муллани. Тихий, сдержанный и методичный Тетен и живой и энергичный Муллани посвятили бÓльшую часть своей карьеры преподавательской деятельности, но им часто приходилось также анализировать жестокие преступления и составлять «профили» преступников – описание и особенности поведения предполагаемых подозреваемых. Они были моими учителями в профилировании, и через несколько лет после их отставки звание «старшего по профилям» перешло ко мне.

Обучение профилированию было непрерывным процессом, частью моих попыток понять психологию преступников – тем, чем я так или иначе занимался в процессе своей другой деятельности, когда читал в Куантико лекции по психопатологии и криминальной психологии. Люди, совершающие преступления против других людей, преступления, ничего не имеющие общего с деньгами, довольно сильно отличаются от обычных преступников, мотивы которых связаны с выгодой. Убийцы, насильники, педофилы не ищут материальной выгоды от своих преступлений; каким-то извращенным, хотя иногда и понятным образом они стремятся к эмоциональному удовлетворению. Это делает их особенными и, на мой взгляд, более интересными.

В Куантико я преподавал различные предметы: от психопатологии до методики проведения интервью; выяснилось, что я довольно неплохой учитель. Также выяснилось, что мне нравится быть инструктором. Нам приходилось устраивать выездные сессии, ездить по всей стране, иногда даже за границу, и, несмотря на то что такие поездки бывали утомительными, мы посещали интересные места и знакомились со множеством великолепных сотрудников правоохранительных органов.

Как раз на одной из международных конференций я и изобрел ныне широко распространенный термин «серийный убийца». В то время убийства вроде тех, что совершал Дэвид Берковиц[13] из Нью-Йорка по прозвищу «Сын Сэма», неизменно квалифицировались как «убийства незнакомцев». Мне такое обозначение казалось неподходящим, потому что иногда убийцы были знакомы со своими жертвами. Использовались и другие термины, но ни один из них не выражал сути этого явления. Меня пригласили на неделю почитать лекции в британской полицейской академии в Брамсхилле, и там я воспользовался возможностью посетить другие семинары и лекции. На одной из них лектор рассуждал о том, что англичане называли «сериями преступлений – серии изнасилований, краж, поджогов, убийств». Мне это показалось очень подходящим способом охарактеризовать тех, кто совершает одно убийство за другим, словно следуя какой-то навязчивой мысли, и поэтому на моих занятиях в Куантико и в других местах я стал называть таких людей «серийными убийцами». Но тогда вопрос наименования не казался самым главным – это была лишь часть общих попыток осознать такие чудовищные преступления, научиться быстро находить и вычислять следующего серийного убийцу.

Сейчас мне кажется, что на такое название в какой-то степени повлияли и мои воспоминания о приключенческих сериалах, которые мы смотрели в кинотеатрах (моими любимыми были про «Фантома»). Каждая серия заканчивалась драматическим моментом, поэтому приходилось дожидаться очередного эпизода через неделю. С точки зрения драматургии это весьма эффектный прием, повышающий напряжение. Примерно такое же ощущение неудовлетворенности возникает и в мозгу серийного убийцы. Сам факт убийства заставляет его желать следующего, потому что оно происходит не таким идеальным способом, как в его воображении. Когда в последних кадрах Фантом застревает в зыбучем песке, зритель вынужден прийти через неделю, чтобы посмотреть, как герой выпутается из опасного положения. После преступления серийный убийца размышляет о том, как можно было бы его улучшить. «Уж как-то слишком быстро я ее убил. У меня не было достаточно времени позабавиться, помучить как следует. Надо бы сделать немного по-другому, придумать новый способ сексуального надругательства». Следуя таким рассуждениям, преступник придумывает способ совершения более идеального убийства, и для него всегда остается возможность совершенствования своих методов.

Но публика воспринимает серийных убийц совсем иначе. Большинство людей воспринимает их как своего рода доктора Джекила и мистера Хайда[14]: допустим, живет вполне нормальный человек, а потом под воздействием какого-то психологического импульса он резко меняется – покрывается волосами, у него вырастают клыки, как у оборотня в полнолуние, – и он вынужден преследовать очередную жертву. Серийные убийцы не такие. Они увлечены фантазией, поглощены тем, что следует назвать «неисполнимыми ожиданиями», которые становятся частью желания и побуждают их совершать следующее убийство. Таково реальное значение термина «серийный убийца».

С 1975 по 1977 год я был вовлечен в преподавание техники переговоров по освобождению заложников. В этом отношении Бюро немного отставало от Департамента полиции Нью-Йорка – лидера в сфере, касающейся заложников. Но ему удалось получить много полезной информации о таких случаях от нью-йоркских экспертов: капитана Фрэнка Болца и детектива Харви Шлоссберга. Мы расширили их методы и обучали им сотрудников правоохранительных органов по всей стране. Я, как армейский офицер резерва, тоже преподавал эту методику представителям военной полиции и подразделениям уголовных расследований. По моим оценкам, за последние пятнадцать лет я подготовил около 90 процентов сотрудников армии США, занимающихся переговорами об освобождении заложников по всему миру.

Для органов правопорядка это была весьма интересная эпоха. В конце 1960-х и начале 1970-х в полицию пришло много бывших военных – «зеленых беретов» и представителей прочих подразделений, прошедших боевую подготовку в джунглях Вьетнама. Их мастерство, умение обращаться с оружием и опыт проведения штурмов легли в основу подготовки отрядов особого реагирования (SWAT) – на тот момент совершенно новой концепции для правоохранительных органов США. Отряд SWAT – это, по сути, военизированное формирование, а таких формирований у нас раньше не было. Даже ФБР, несмотря на то что обучало своих агентов обращаться не только с пистолетами, но и с