Читать книгу "Железная маска - Александр Дюма"

«Она (королева) была спокойна за кардинала Мазарини: он не был священником, так что они могли пожениться. Потайной ход, по которому он каждую ночь приходил к ней, до сих пор существует в Пале-Рояле». (Письмо герцогини Орлеанской от 2 июля 1719 г.).

«Королева правит под воздействием страсти, имеющей над ней тираническую власть. При ее беседах с кардиналом видно по их взглядам, выражению глаз, по тому, как они ведут себя, что они столь страстно любят друг друга, что расстаются с превеликим трудом. Если правдивы слухи, что они заключили тайный брак и что отец Венсан из миссионеров скрепил их союз, они могут делать все, что делают, и даже то, чего мы не видим». (Гражданское прошение против заключения мира, 1649 г.).

Человек в маске сказал аптекарю Бастилии, что полагает, что ему около шестидесяти. Значит он родился в 1644 г. – в тот период, когда власть была в руках Анны Австрийской, но фактически правил Мазарини.

Существует ли какое-нибудь свидетельство, подтверждающее возможность того, что у Анны Австрийской были тайные роды – столь же тайные, как брак?

«В 1644 г. Анна Австрийская покинула Лувр, потому что ей не нравились ее покои, и переехала в Пале-Рояль, который Ришелье перед смертью завещал покойному королю. Едва поселившись там, она тяжело заболела желтухой, и врачи сочли, что болезнь случилась вследствие огорчений, горестей и занятий делами, весьма обременявших ее…

Эти пресловутые огорчения, вызванные бременем забот, несомненно были придуманы для оправдания мнимой болезни. Большие огорчения и заботы начались у Анны Австрийской лишь в 1649 г.; на деспотизм же Мазарини она начала жаловаться лишь в конце 1645 г. В год, когда она носила траур по Людовику XIII, она посещала спектакли и только старалась укрываться у себя в ложе». («Мемуары г-жи де Мотвиль»).

Аббат Сулави в VI т. «Мемуаров Ришелье», опубликованных в 1793 г., оспаривает мнение г-на де Сен-Мийеля и вновь настаивает на суждениях, которые он высказал ранее.

Безрезультатность поисков, произведенных в архивах Бастилии, и серьезные политические события нескольких последних лет отвлекли внимание от этой темы. В 1800 г, «Магазен ансиклопедик» опубликовал статью, озаглавленную «Записки о проблемах истории и о способе их разрешения применительно к проблеме Человека в железной маске». Статья подписана С. D. О. Анонимный автор отождествляет Железную маску с первым министром герцога Мантуанского, которого именует Джироламо Маньи.

В том же 1800 г. г-н Ру-Фазийак издал книгу «Исторические и критические изыскания о Человеке в железной маске и некоторые соображения, следующие из них». Эти изыскания основывались на секретной переписке, касающейся переговоров, интриг и похищения секретаря герцога Мантуанского, именуемого Маттиоли, а не Джироламо Маньи.

В 1802 г. аноним, подписавшийся Рет, опубликовал в виде письма из Турина, адресованного генералу Журда-ну, «Подлинный ключ к истории Человека в железной маске», где можно найти исторические сведения о личности и роде Маттиоли. Рет утверждает, что секретаря герцога Мантуанского в 1679 г. по приказу Людовика XIV похитили, надев ему маску, и заключили в тюрьму, но не приводит доказательств, что секретарь и Человек в железной маске – одно и то же лицо.

Кроуфорд, уже в 1798 г. писавший: «Я не сомневаюсь, что Человек в железной маске – сын Анны Австрийской, однако не имею возможности установить, был ли он братом-близнецом Людовика XIV, родился ли в ту пору, когда королева не находилась в супружеских отношениях или же когда она уже была вдовой», («История Бастилии», 1798 г.) – в 1809 г. отверг версию Ру-Фазийака, изложенную в «Исторических и литературных разностях, извлеченных из портфеля».

В 1825 г. г-н Делор разыскал в архивах многочисленные письма, касающиеся Маттиоли, и опубликовал «Историю Человека в железной маске». Этот труд, переведенный на английский язык, в 1830 г. был вновь переведен с английского на французский под заглавием «Подлинная история государственного узника, известного под именем «Железная маска». Именно в этой книге приведен рассказ о втором сыне Оливера Кромвеля. В 1826 г. появилась версия г-на де Толе, который и признал в узнике армянского патриарха. Через шесть лет после большого успеха представленной в Одеоне драмы, почти все присоединились к версии, предложенной Сулави. Библиофил Жакоб ошибается, утверждая, будто я следовал преданию, сохранившемуся в семье герцога де Шуазеля; отнюдь нет, это герцог Бассано[6]передал мне копию, снятую в его присутствии в ту пору, когда Наполеон распорядился произвести разыскания о Человеке в железной маске. Герцог Бассано сказал мне, что оригинал документа (кстати, совпадающий с приведенным в «Мемуарах маршала де Ришелье») находится в архиве министерства иностранных дел. В 1834 г. журнал Исторического института опубликовал письмо г-на Огюста Бийара, в котором он сообщал, что скопировал тот же документ по приказу покойного графа де Монталиве, министра внутренних дел в период Империи.

Г-н Дюфи в том же году выпустил «Историю Бастилии», в которой склоняется к мнению, что узник был сыном Букингема.

Среди лиц, чья роль в истории действительно велика или преувеличена, лиц, которым можно примерить пресловутую маску, был один, о ком никто не подумал, хотя его имя назвал министр Шамийар; это знаменитый суперинтендант Фуке. В 1837 г. библиограф Жакоб, во-оружась текстами и цитатами, вновь занялся этой китайской головоломкой, за которую брались столько фантазеров, но которую так и не удалось сложить. Оказался ли он удачливей предшественников?

Поначалу его утверждение удивляет. Странным кажется воскрешение образа Фуке, который в 1644 г. был осужден на вечное заточение и содержался в Пиньероле под охраной Сен-Марса и смерть которого, произошедшая, как было объявлено, 23 марта 1680 г., оказывается, была мнимой. Ведь в истории Маски прежде всего ищут государственные соображения, вынуждающие тщательно скрывать черты узника до самой его смерти; тогда становится объяснимой почтительность Лувуа и как бы перемена положений узника и министра, необычная во все времена, а тем паче в царствование Людовика XIV, когда весьма опасались свидетельствовать уважение к неудачнику, впавшему в немилость у монарха. Но какова бы ни была подлинная причина гнева Людовика XIV на Фуке – зависть к власти, присвоенной суперинтендантом, ревность к претензиям на благосклонность королевских любовниц или даже подозрения, основывающиеся на иных дерзких начинаниях, – неужели король не удовлетворил свою мстительность, окончательно разорив врага и осудив его на пожизненное заточение? Чего еще желал король? Почему его гнев, утоленный в 1664 г., возродился с еще большим пылом через 16 лет, чтобы придумать новую казнь?

По мнению библиофила, король, раздраженный мольбами о помиловании, с которыми к нему обращалась семья суперинтенданта, решил объявить его умершим, чтобы избавиться от новых прошений. Всему виной, пишет Жакоб, была ненависть Кольбера. Но если его ненависть смогла ускорить падение Фуке, можно ли предположить, что она продолжала преследовать суперинтенданта и после осуждения, после длительного заточения и возродилась с удвоенной силой в душе короля и его советников? И как тогда объяснить почтительность Лувуа? Если Кольбер не стал бы кланяться узнику Фуке, то мог ли это делать его коллега?