Читать книгу "Ваше Сиятельство #5 - Эрли Моури"

нравится. Но до тех пор, пока я знаю, что я — твоя самая первая, неоспоримо лучшая. Не забывай меня радовать этим приятным знанием, подтверждай его, и я буду терпеть твою Ленскую.

— Ты самая-самая матерая самка, — я рассмеялся, жадно прижав ее к себе.

— Дурак! Все, хватит, мне надо поскорее попасть в Тверской. Сейчас дороги загружены, — она разжала мои руки. — И смотри не проспи! В пять утра чтобы был на стоянке! — напомнила она.

Странно, но мне с Ольгой становится комфортно. Раньше я даже вообразить не мог, что княгиня Ковалевская может быть такой понятливой и милой. Мне казалось, что я буду жить рядом с ней в постоянном напряжении от перепадов ее настроения, от ее капризов, а она рядом со мной вон как изменилась. Знаю, что Ковалевская изменилась не только для меня, но и для себя лично. Оля — большая умница. Она призналась, что работает над собой по методике какого-то известного алтайского психолога, осознает свои капризы, которые ей самой часто мешают чувствовать себя комфортно и быть в согласии в душе. Пожалуй, она единственный из знакомых мне в этом мире людей, которые ставят цель сделать себя лучше, совершеннее.

Ленская…

Проводив Ольгу взглядом, я увидел актрису, стоявшую напротив меня и улыбавшуюся.

— Уже думала, твоя княгиня передумала тебя отпускать, — сказала Светлана. — Слишком цепко она тебя обнимала.

— Не поверишь, сказала, что желает мне нескучно провести время с тобой, — я поднял со скамьи школьную сумку, готовый следовать за актрисой.

— Тогда мне придется очень постараться, — сказала она, хитренько улыбаясь и поглядывая на меня так, что не осталось ни капли сомнений, что она постарается и какие будут эти старания. — Я сегодня на «Электре», — добавила она. — Папа проявил милость — вернул ключи. Только теперь мне нельзя возвращаться домой позже десяти. И еще нужно быть хорошей девочкой. Только не знаю, что это означает.

— Ты очень хорошая девочка, можешь так и передать папе, — я поцеловал ее в губы, взял за руку, мы вышли из школы и направились к стоянке.

К театру Эрриди — большому краснокирпичному зданию, занимавшему значительную часть квартала в Печатниках — мы подъехали со стороны Новобронной. Отсюда до главного театрального входа и до служебного нам пришлось бы пройти намного дальше, чем от площади Лицедеев, но Ленская объяснила такой выбор парковки тем, что с той стороны здания места почти всегда заняты. Не выходя из эрмимобиля, я вошел в сферу второго внимания, и просканировал пространство на возможные угрозы. Здесь вроде бы все было спокойно. А вот интуиция что-то мне нашептывала. Что-то было не так, но я пока не мог понять, что именно — слишком тих был во мне голос моего невидимого стража. Неприятное чувство чьего-то присутствия или слежки, я начал испытывать с того момента, как мы отъехали от школы. Особо оно усилилось, когда мы на полной скорости мчались по Верховой. Я даже оглядывался, пытаясь распознать, нет ли за нами хвоста с братьями Гришко в салоне. Но нет, хвоста не было или он держался на почтительном расстоянии. И уже за мостом в Печатники я понял, что интуиция указывала на присутствие чего-то нежелательного вовсе не в физическом мире. Нечто этакое имелось на тонком плане, при чем в непроявленной форме. Гера? Аполлон? Ответа нет, есть лишь тревога.

— Саш, ты чего? — Ленская закрыла двери эрмика и с непониманием посмотрела на меня. — Нравится наш театр?

Актриса подумала, что я стою, задрав голову, разглядывая фасад. Фасад с этой стороны ничем примечательным не выделялся: относительно высокое здание из красного кирпича постройки примерно тридцать девятого века, то есть ему примерно лет четыреста. Стрельчатые высокие окна, под выступающим карнизом черный фриз с изображением мифологических существ западной культуры, большей частью горгулий и грифонов.

— Да, интересное здание, — сказал я, при этом сканируя пространство вокруг. И следовало бы, наверное, сейчас закрыть глаза и полностью перенестись на тонкий план, но не хотелось утомлять Светлану тем, что ей показалось бы чудачеством. — Идем, — сказал я, на всякий случай активируя в левую руку магический щит.

— Я тебя в гримерку и раздевалку не поведу. Хорошо? Не обижайся, там я не одна и много капризных особ — могут возмутиться, — предупредила она по пути.

Не доходя до площади, мы свернули, прошли под аркой, соединявшей театр с жилым зданием, и вошли через служебный вход.

— Он со мной, — сказала Светлана двум парням в длинных черных кафтанах, вооруженных шпагами, скорее всего бутафорскими.

Мы поднялись по гранитной лестнице, ограниченной резной балюстрадой, прошли длинным, подсвеченным тускло-золотистым светом коридором с рельефами позднеримской эпохи. Вообще, театр производил величественное, но мрачноватое впечатление и, казалось здесь в самом деле можно встретить вампиров. Ленская всю дорогу рассказывала мне о Эрриди — основатели театра, бежавшим из Рима от гонений на лицедеев, развернувшихся в ту эпоху на италийских землях. Я актрису почти не слушал, держа большую часть внимания на тонком плане, который меня все больше беспокоил.

У дверей в зрительный зал собралось несколько молодых женщин и мужчин, ряженных в одежды позапрошлого века — видимо часть театральной труппы. Светлана поздоровалась с ними, представила меня и провела в зал, где я должен был ее дожидаться.

— Здесь будь. Хорошо? — она указала на мягкие кресла первого ряда, отделанные бордовым бархатом. — Саш, минут сорок примерно, может час. Я быстро переоденусь и потом небольшая репетиция. Уже наши все собрались. Не скучай! — она поцеловала меня и шепнула: — А потом я полностью твоя.

Я сжал ее руку, не отпуская: — Имей в виду, я с тобой сделаю все, что захочу. Я беспощаден к вампиршам.

— Да… — прошептала она. — Все, что захочешь. У меня от твоих слов уже мокренько, — она лизнула меня в губы. — Пусти, мой строгий повелитель.

Я отпустил, мысленно продолжая когда-то начатую нами игру, в котором я был ее всевластным господином. Признаться, я соскучился по этой игре, а последний взгляд глаз Светланы, ее декольте, явившее ложбинку между полных грудей, и вовсе взбодрили меня так, что джанах стало категорически тесно.

Я не стал дожидаться Ленскую, сидя в кресле: прошелся по залу, заглянул в оркестровую яму и вышел в коридор. Там полюбовался огромными картинами в багетах, покрытых позолотой. Они тянулись на всю длину коридора, огибавшего зрительный зал до лестницы, и заняли меня надолго. Вернулся в зал, когда их репетиция началась. Часть занавеса над сценой была приподнята наполовину, являя декораций серого мрачного замка и нарисованного леса вдали. На освещенной цветными прожекторами площадке собралось десятка два людей. Многие в театральных костюмах, некоторые в обычной одежде. Светлану я узнал не сразу, потому что она стояла спиной и рядом с ней находилось еще несколько блондинок, оттенком волос похожих на нее. Но когда она повернулась, то даже бледное от грима лицо и губы, крашенные в цвет спелой вишни, не обманули меня. В черном с красными вставками платье она играла роль графини Элизы Витте, ставшую кровожадной вампиршей. Наверное, по мнению режиссера и сложившемуся мнению вампиры должны выглядеть именно так. К счастью театральные люди, не знали, что из себя представляют настоящие вампиры. И пусть они остаются в безызвестности, радуя зрителей страшными и чувственными сказками.

Когда графиня Элиза подошла к молодому мужчине и начала что-то говорить по сценарию, я ее не услышал. Не только потому, что репетировали они без усилителей звука, но большей частью потому, что я снова почувствовал потустороннее присутствие. Теперь оно было гораздо более явным. Даже без подключения интуиции я чувствовал нарастающую угрозу, а за ней крадущийся в сердце страх. Страх — чувство несвойственное Астерию. Нет, я не могу сказать, что я его не испытываю, он так же иногда приходит ко мне, но в гораздо меньшей мере, чем большинству и я его умею легко контролировать. Сейчас же природа страха была иной: он приходил не как обычно, начавшись с мысли и разрастаясь из точки-манипуры. Этот страх приходил извне, словно дуновение ветра из чужого, жуткого мира. Я поежился, чувствуя холодок, пробежавший по спине и больше не обращая внимания на происходящее на сцене. Почти полностью я перешел на тонкий план, догадываясь, что сейчас произойдет.

Эринии!.. Они были уже близко. Опасные, коварные сущности! Некоторые исследователи потустороннего считают, что их всего три —