Читать книгу "Пока есть просекко, есть надежда - Фульвио Эрвас"

ухода Анчилотто выбрал один из тех дней, когда еще случаются последние летние грозы, но града ожидать не приходится. Дни, далекие от периода весеннего цветения и ложной мучнистой росы, поражающей виноградные лозы. Такое впечатление, что граф решил уйти только после того, как сделал все, что должен был сделать.

Все было совсем не так, как полагал Секондо. Смерть Анчилотто была рассчитана до мелочей. Если бы граф дождался сбора урожая, ему бы пришлось заниматься прессованием винограда, потом беспокоиться о ферментированном сусле, а затем позаботиться о полученном из него вине. Даже без записки с подписью, уже в самой этой смерти содержалось послание.

Сам того не желая, инспектор довольно резко отчитал агента Ландрулли за то, что тот забыл предоставить результаты вскрытия Анчилотто.

– Тебе это больше не интересно? – уколол его Стуки, отдавая себе отчет в том, что это было его собственным желанием – поскорее узнать все подробности дела.

Несмотря на бумажную волокиту, заваленный работой по горло, мыслями инспектор был уже далеко отсюда – среди виноградных холмов «просекко».

Перед тем, как уйти с работы, инспектор Стуки, уже более вежливым тоном и успокоившись, попросил Ландрулли раздобыть ему результаты аутопсии, а также проверить, не обращался ли господин Анчилотто к нотариусу по вопросу о своем завещании, содержание которого могло навести на мысль и дать какую-то подсказку в этой запутанной истории.

Подъезжая на машине к городу, Стуки время от времени бросал взгляд на выстроенные на склонах холмов каменные коттеджи, вид которых с дороги напоминал гигантский вертеп. Улочки казались серыми, спутанными в клубок змеями, ездить по ним приходилось очень медленно, внимательно глядя во все зеркала. На одной из узких улиц инспектору с трудом удалось разминуться с трактором, двигавшимся в противоположном направлении. Ряды виноградников были похожи на легионы пеших воинов времен античных войн. Гибкие, как лианы, лозы казались нежными и слабыми, они вились вокруг опорных столбов и вдоль протянутой между ними железной проволоки. Возможно, это своего рода возмездие, что такой упорядоченный и аккуратный процесс, как разведение винограда, дает начало жидкости, вызывающей, как джин из бутылки, самые разнообразные последствия: она толкает слабого человека к супружеской неверности, помогает растворить усталость после дня напряженной работы и так или иначе выдает всю скрытую сущность человека. Влюбленному помогает решиться и сделать первый шаг. Верующих погружает в тайну крови Христовой, а философов – в сокровенные уголки разума. Всё благодаря этим листьям, которые улавливают солнечный свет и превращают его в сахар. А тот, в свою очередь, в содружестве с дрожжевыми грибками дает начало спирту.

Инспектор оставил машину на большой парковке, той же, на которой стояла красная «мини» в праздничный вечер Феррагосто, когда он, судя по всему, был пойман в сети сестрами из переулка Дотти. «Как это возможно?» – в сотый раз спросил себя инспектор. Попался на крючок, как треска или тунец. Стуки решил спокойно пройтись по городку. Он шел медленно, читая все дорожные указатели, рассматривая таблички с названиями улиц, переулков, площадей, вывески баров и ресторанов, а также музеев и разных других заведений, попадавшихся ему на пути. Можно очень многое понять о месте, внимательно читая вывески и указатели.

В этот час народу было совсем немного. Инспектор зашел в бар на центральной площади и заказал вина. Напротив бара возвышалась церковь, широкая лестница вела к дому приходского священника. Какой миниатюрный городок – всё в пределах шаговой доступности и легко достижимо. Вот только дело, которым он занимался, оказалось довольно трудным. Стуки поговорил немного с официанткой о графе. Та его довольно хорошо знала. Господин Анчилотто каждый день приходил завтракать в бар, где у него имелся свой счет. Граф оплачивал все в конце месяца, в том числе и кофе, которым угощал мэра, библиотекаршу, директора музея радио, билетера небольшого городского театра и Исаака Питуссо.

– А это кто? – заинтересовался Стуки.

– Местный дурачок. Сумасшедший, который целыми днями только и делает, что скоблит ржавчину с крестов на кладбище, а когда в настроении, то и с ворот и металлических оград домов.

Женщина улыбнулась, возможно, вспомнив какой-то забавный случай.

– А граф… вы видели его и в дни, непосредственно предшествующие трагическому…

– Вообще-то нет, – ответила официантка, как будто только сейчас сообразив, что она не могла припомнить графа сидящим за одним из столиков с видом на площадь уже за несколько недель до его смерти.

– Вам не показалось это странным?

– Я знала, что господин Анчилотто много путешествует. Я решила, что он был занят. Хотя, если я правильно помню, в один из тех дней я видела графа прогуливающимся с Исааком-дурачком, а также с патером и с библиотекаршей. Господин Анчилотто был интеллектуалом, не чета нам!

– Но интеллектуалов – поправьте меня, если я ошибаюсь, – не очень-то любят в здешних краях.

Официантка с задумчивым видом пошла в бар, чтобы налить пива одному из гостей.

– Что вы хотите этим сказать? – спросила она, опять подойдя к столику инспектора.

Стуки взглянул на женщину с сомнением. Рассуждения о культуре – дело довольно неблагодарное, тема эта скользкая, всегда найдутся спорные моменты.

– Возможно, он был высокомерный тип и горожане его игнорировали, даже изолировали. А одиночество, понятное дело, может подтолкнуть человека к трагичным поступкам.

Женщина залилась громким смехом.

– Графа? Его никому бы не удалось изолировать, даже если бы они этого очень сильно захотели. Наоборот, он первый ко всем приставал с разговорами. И потом – одиночество! Спросите об этом у некоторых девиц из Бассано.

– Не знаю, можно ли так выразиться… он упражнялся там, в Бассано?

– Упражнялся? Назовем это так. Тренировки, выездные игры, но и много домашних матчей тоже. Даже его сосед дон Амброзио жаловался на шум. Особенно когда графу случалось забить гол.

– Тогда я не понимаю, как такой человек смог покончить с жизнью?

Официантка немного помолчала, что-то обдумывая.

– А что, если это было не самоубийство?

– Вы думаете об убийстве под видом самоубийства?

Женщина пожала плечами.

– Возможно, что за этим стоит какая-то темная история? – продолжал настаивать Стуки.

Но ему больше не удалось ничего из нее вытянуть. Только имя одной из «спортсменок» из Бассано – Кикка.

– А вы как о ней узнали? Господин Анчилотто сам всем о ней рассказывал?

– О, он называл ее своей племянницей: его племянница Кикка, которая жила в Бассано, в этом великолепном городе-крепости. Иногда граф приходил с этой красивой брюнеткой в бар завтракать. Понятное дело, он делал это, чтобы немного поразвлечься: ему нравилось провоцировать городских ханжей.

– И дона Амброзио в том числе. Возможно, их огненные ночи любви также