Читать книгу "Пасмурный полигон - Олег Евгеньевич Кириллов"

имел такую возможность. А сейчас все эти сведения промелькнули у него в памяти за те считанные секунды, когда он обходил стол, чтобы пожать руку старому приятелю.

— Ты держишься молодцом, Зигфрид, — сказал он. — Я бы сказал, что ты выглядишь совсем не похожим на отца тридцатидевятилетнего сына. Рад, очень рад тебя видеть. Ну, рассказывай, как твои дела?

Штумпф махнул рукой.

— Дела… Не устоял я на ногах, Фриц. Плохи дела. Пару недель назад я передал флоту еще два судна… Чего им стоять у причала и гнить? В море их топят англичане, а содержать их слишком дорого. Я был у Карла, советовался, куда вложить наши деньги. Он послал меня к тебе. Ты стал величиной, старина… В твой коридор, как и к Карлу, нужно идти мимо часового. Но Карл солдат, а ты… Ладно, я просто так. Не обижайся. Дал совет старому приятелю. Ты можешь мне не говорить прямо, я понимаю все, но ты намекни… Старый Зигфрид еще не потерял ума. В берлинских коридорах я еще могу заблудиться, но ты меня сейчас спроси про прибыли Мессершмитта или Флика, и я тебе отвечу с точностью до трех пунктов, как на самой лучшей европейской бирже. Мне обидно, старина, что я не могу хлопнуть перед тобой пачкой ассигнаций… Я беден, Фриц, то, что у меня еще есть, — это деньги Карла, я при них просто управляющий.

Штумпф оставался Штумпфом. Старый скряга пытался и сейчас, по своему обыкновению, прикинуться бедняком, чтобы отбить охоту у простоватого Эккерта, натуру которого он уже, как ему казалось, изучил, требовать комиссионных. Ведь получить какие-либо сведения в ведомстве Фрица Тодта было невозможно, а то, что Министерство авиации имеет свою экономическую службу с широко разветвленным статистическим аппаратом, было ему хорошо известно.

Эккерт задумчиво разглядывал свои ногти, слушая пылкую речь «старого друга». Когда Штумпф замолк, Эккерт поднял глаза.

— Вот что, Зигфрид, я хочу знать всю эту историю с тобой. Что случилось, почему полетели твои шансы у фюрера? Для меня все это непонятно…

Штумпф криво усмехнулся:

— Долгая история, Фриц… Я не хотел бы тебе ее рассказывать. Это слишком тяжело для меня.

Эккерт сказал жестко:

— Придется рассказать, Зигфрид. Иначе я не смогу выговорить для тебя у рейхсмаршала одно дельце, которое не только пахнет жирными комиссионными, но и откроет для тебя вновь кое-какие двери… Ты меня понимаешь?

Штумпф оживился:

— Если ты говоришь об этом деле с бельгийским рыболовным флотом, то я согласен… Правда, это рискованная штука, но я готов вновь поточить свои старые зубы…

— Речь не о флоте… Тут кусок пожирнее. Но об этом потом. Я слушаю, Зигфрид…

Штумпф расстегнул ворот рубашки, потер ладонью щеку.

— Ты меня убедил, Фриц. Только я не пойму, зачем тебе нужна эта история?

— Я не хочу, чтобы возражение рейхсмаршала против твоей кандидатуры застало меня врасплох. Я хочу иметь на этот счет свои доводы.

Штумпф закрутил головой.

— Ты прав, ты прав, Фриц… Он будет возражать. Я тебе все скажу. Когда была «хрустальная ночь», ну, ты знаешь, когда били евреев, я прихватил кое-что из имущества банкира Бендлера… Мои парни взяли малость из наличности в его кассе, коллекцию картин… ну, ты понимаешь. Откуда мне было знать, что все это по списку намечено для Геринга? У Карла начались неприятности, а тут еще до фюрера дошло, что мой братец, Альфред, да ты его знаешь… Так вот, этот идиот подался в Испанию и воевал на стороне коммунистов… Хорошо, что не под своей фамилией, это избавило меня от еще больших бед… Ты же знаешь, как фюрера настораживает то, что связано с коммунистами. Мне пришлось потом возвратить Герману… тьфу, господину рейхсмаршалу все эти камешки… Да и картины тоже, но было поздно… Я взял у Бендлера на восемьсот тысяч марок, а у Геринга по описи значилось на миллион и сто тысяч. Мне пришлось вложить свои денежки, Фриц, а после того как началась эта самая централизация и мне пришлось отдать фюреру все свои суда и заводы для их ремонта, я остался нищим, Фриц…

Эккерт вертел в пальцах карандаш. Штумпф замолк. Он тяжело дышал и не сводил настороженного взгляда с лица Эккерта.

Эккерт думал. Уже с первых минут визита Штумпфа у него возник вариант, который сейчас принимал окончательные формы. В Стокгольм должен ехать Штумпф. Уладить вопросы с рудой он не сможет — слишком явно проглядывает в нем желание погреть собственные руки. Да и тонкий это вопрос. Игорь запутал его, как только мог, намекая осторожным шведам на возможную реакцию Англии и США. А вот в качестве курьера его кандидатура самая лучшая. Ведомство Гиммлера не заподозрит ничего. Только под каким предлогом всучить ему пакет? И как сделать, чтобы он доставил его гарантированно, не заглянув в содержание? Как?

Штумпф глядел на него ожидающе. Эккерт достал сигару, срезал кончик ее специальными ножницами, повертел в руке, прежде чем закурить.

— Ты знаешь ситуацию, Зигфрид… Заводы Пензгена, Цангена, Лёзера, Флика и других задыхаются без руды. Генеральный директор объединения «Герман Геринг-верке» Плейгер докладывал рейхсмаршалу, что без нового поступления руды мы не сможем обеспечить рейх и армию новым оружием. А руды более чем достаточно в Швеции, Зигфрид… Ты понимаешь меня?

— Да-да, я понимаю, Фриц… Эти проклятые шведы сидят на руде. И я должен…

— В Швеции работает несколько наших групп. Там есть люди Маннесмана, Круппа, Хеша… Они давят на шведов, как могут, но интересы концерна «Герман Геринг-верке» представлены одним Гаупнером. Там нужен деловой и опытный человек.

— Спасибо, Фриц… — Штумпф растроганно пустит слезу. — Я знал, что ты хороший товарищ. Ты помнишь, что я когда-то сделал для тебя… О-о, ты пошел далеко, старина Фриц, и ты сделаешь для старого Зигфрида хорошее дельце, не так ли?

Эккерт встал.

— Еще не все сделано, Зигфрид… Сейчас я иду к рейхсмаршалу. Разговор будет тяжелый, я знаю… Еще не все в моих руках, ты понимаешь… Этими вопросами ведает доктор Вольтат, я просто анализирую промышленность стран Востока, и все. Так что ты пока не радуйся. Ты можешь посидеть у меня в кабинете, если хочешь, но знай, что я вернусь не раньше чем через час.

Штумпф встал.

— Я пойду к Карлу, старина. Я должен перемолвиться с ним парой словечек. Ты же понимаешь… Старый Штумпф уже совсем ничего не значит в своем доме. Хозяин — Карл. А он занят своими делами, и я выполняю его обязанности. Такова наша участь, Фриц, участь стариков при взрослых сыновьях… Я пойду к