Читать книгу "СССР: вернуться в детство 2 - Владимир Олегович Войлошников"

БУДЬ ОСТОРОЖЕН[7]

СКОЛОПЕНДРА

19 июля 1983, вторник

Должность у человека, пришедшего на собеседование, была длинная и сложная, многосуставчатая какая-то вся, как сколопендра, (вроде бы помощник чего-то где-то из отдела не то что бы прям технического, но по ощущениям типа того; и он ещё это всё как-то так быстро произнёс, что я не стала напрягаться, переспрашивать и запоминать, назвав дядьку про себя просто «связист» (тем более, что нечто похожее на «отдел по связям», кажется, где-то в середине его должности мелькало…).

Я сперва не поняла, отчего он решил приехать сам. А потом ка-а-ак поняла! Чтобы как гость пройти в «Космос»! А потом ещё, возможно, покушать на халяву. Может, он и ещё чего хотел — тут и фарцовщики, между прочим, толклись, несмотря на обилие госбезопасников. Вдруг гражданин связист джинсы, скажем, прикупить планировал?

Мы сидели в зале одного из гостиничных ресторанов. Мама и Женя вообще ничего заказывать не стали — мы ж недавно с шведского завтрака. Я, чтоб с пустыми руками не сидеть, взяла яблочный сок. А господин связист вкусно кушал. Между делом он задавал странные малосущественные и (честно скажем) высосанные из пальца вопросы. И как-то так вкривь разворачивал разговор, что выходило, будто книгу-то посмотрели, но по сути она так себе и вообще слабовата, однако, он мог бы поспособствовать…

Женя понял, куда ветер дует и посмотрел на меня. Я брезгливо поморщилась и отрицательно покачала головой. Нет. Если уж кому и заносить — так точно не этому слизняку.

— Простите, но автор против, — перебил Женя витиеватый заход связиста.

— Э-э-э… а как вы узнали? — несколько обескураженно спросил тот. Оторопел, должно быть, от такого лобового ответа. Он-то вон какой вьюн…

— Так вот она, — Женя кивнул в мою сторону.

Связист уставился на меня. Хороший какой взгляд. Натуральный. Хоть в кино снимай.

— Это автор?..

— А что вас, собственно, не устраивает? — я поставила на стол сок и сложила руки замочком.

— Давайте прекратим этот бессмысленный разговор, — сказал связист и упёрся ладонями в подлокотники, собираясь вставать.

— Вы действительно считаете, что в нашей советской стране существует дискриминация по возрастному признаку? — отчётливо спросила я. — И что обычный советский ребёнок не имеет права на творчество? — дядька замер. — Или, по вашему мнению, подвиг трудового народа недостоин, чтобы его освещать в литературе?

Пальцы связиста впились в кожу кресла.

— Видите ли, Советский Союз именно этим отличается от капиталистических стран, — любезно пояснила я, — у нас смотрят не на связи и богатство, а на реальные результаты труда. А жизненная позиция у вас забавная. Интересно, что́ товарищ полковник по этому поводу скажет?

Мама смотрела на меня, открыв рот, Женя держал покерфейс, а товарищ связист тревожно оглянулся. Да, раньше надо было думать. Все знают, что в «Космосе» всё прослушивается. Удар ниже пояса, не спорю — а как он хотел?

И словно среагировав на слова «товарищ полковник», к нашему столику подошла официантка. Ух, зыркнула как! У этой, скорее всего, и погоны есть. Или как минимум вольнонаёмный осведомитель.

— Нам раздельный счёт, пожалуйста, — попросила я. — Гражданин сам за себя оплатит.

Гражданин снял вспотевшие ладошки с подлокотников кресла и украдкой вытер их об брюки коленках.

— Думаю, вам нужно просто выполнить поручение вашего руководства, — сказал Женя и поднялся, — в ресторане бумаги раскладывать не стоит, документы всё-таки, вдруг пятна жирные останутся. А вот внизу заполнить можно, там столики есть.

Самое удивительное, что обе копии договора оказались практически заполнены, осталось даты и подписи проставить. И к чему был весь этот спектакакль?

В номере Женя ещё раз внимательно пересмотрел договор:

— Большие деньги получаются, Олька.

— Большие, — согласилась я. — По моим подсчётам, по итогу, вместе с журнальной публикацией, около десяти тысяч должно выйти или даже чуть больше.

И вернее всего, что будет больше, ближе к двенадцати. Предварительно объём тиража в семьдесят пять тысяч звучал. Пусть даже будет всего пятьдесят — это уже массовое издание, а там гонорары от двухсот пятидесяти рублей за авторский лист идут, даже если я не член союза писателей и вообще с улицы зашла.

— Ничего себе деньжищи! — вытаращила глаза мама.

И тут я выдала им спич, который приготовила заранее:

— Я отчётливо осознаю, что сумма возможных гонораров слишком велика для ребёнка. И вы должны это понимать тоже. Мы с вами воспользовались помощью друзей и знакомых вовсе не из меркантильных интересов и не ради пошлого обогащения. Часть заработанных средств я планирую внести в фонд мира, — я не была уверена, что номера исключительно прослушивают. А вдруг и просматривают? Поэтому никаких жестов делать не стала, авось сами догадаются. — Часть хочу передать на развитие физкультурно-спортивного направления нашей школы и на повышение качества оздоровительных мероприятий — и надеюсь, мама, что ты мне в этом поможешь. А часть направить на обустройство новой юннатской станции сельскохозяйственной направленности для изучения эффективности применения экспериментальных агротехнологий в условиях малого хозяйства. Я начала разрабатывать этот проект. Думаю, где-то к весне основная концепция будет готова, и я смогу обратиться в администрацию Иркутского района с вопросом выделения площадей под экспериментальную площадку.

Мама, по-моему, обалдела.

— Более того, — сурово добавила я, — гонорары от следующей книги, которая сейчас в процессе, я планирую направить преимущественно на этот большой проект.

— Ничё у тебя планы! — присвистнул Женя.

— Ещё бы. Мы, советские люди, ставим себе высокие цели. От каждого — по способностям[8]!

— Я же говорила! — убеждённо воскликнула мама. — Ольга у меня как Ленин!

Ой, блин… Надеюсь, товарищ полковник не сочтёт, что мы переборщили…

Дел у нас больше в Москве не осталось, но номер был проплачен до завтрашнего полудня, и мы договорились, что мама с Женей едут по магазинам — что-нибудь интересное посмотреть, а я в номере посижу. Я уж и находилась, и насмотрелась, больше никуда не хочу.

БУДЬ ОСТОРОЖЕН В ЖЕЛАНИЯХ СВОИХ

20 июля 1983

В среду мы на посошок пообедали в самом козырном ресторане «Космоса» — на самой верхушке — собрали барахло, разросшееся с одной сумки до нескольких (плюс пакеты, тюки и коробки) — и двинули на Ленинградский вокзал.

Бабушка встретила нас радостно, но к деду собиралась как-то неохотно. Судя по всему, с бабой Люсей у них не вышло гармонии.

— Баб, я бы с радостью предложила тебе свой диванчик, но после той мыши спать на полу боюсь*. Может, мы раскладывать его будем да вдвоём ложиться?

*О том, что мышка

может залезть на диван,

я старалась не думать.

— Да нет уж, пойду я туда ночевать, — махнула рукой бабушка, — вдруг ещё придавлю тебя ночью?

Это было вероятно. Бабушка у нас прям кругленькая, а я — мелкая совсем.

Вечерком мы дружно проводили бабушку к деду Али, прихватив с собой красивый торт из московской кондитерской, посидели, попили чаю, рассказали про свои успехи (и внезапно — про мои наполеоновские планы). Успехи дед счёл само собой разумеющимися — даром, что ли, он договаривался — а планы одобрил. Бабе Рае мой агро-план тоже понравился. Вот же старые ленинцы, блин. Баба Люся, правда, нос воротила, да и хрен с ней.

А ещё дед предложил нам в пятницу сходить на концерт. Из-за этого концерта прямо чуть не поругались мы.

Баба Люся на концерт ходить не хотела, потому что он был местный и не очень престижный (короче, сплошное фырканье), и чего она попрётся, она и так всех этих сто раз видела, тоже мне, нашли что смотреть…

А дед говорил, что выступают весьма достойно, и ему нравится. И вообще, он уже четыре билета взял. Видать, сразу предположил, что супруга откажется, а на меня, как оказалось, билета не полагалось (как на детей до скольки-то там лет).

Тут я возьми и брякни:

— Чёт я не хочу два часа на ручках