Читать книгу "Клеймо дьявола - Вольф Серно"

Фрея. — Много хуже. Голова гудит, будто там пчелиный рой, и все тело ломит.

Лапидиус поглядел на нее с унынием, не в последнюю очередь потому, что сейчас, сидя перед ней на полу, мыслями был в лаборатории, где его ждали опыты. Тем не менее он сказал:

— Я говорил тебе, что речь идет о жизни и смерти. Чего же ты ждала? Простого лечения, как при насморке? Такие страдания вытерпели уже многие другие до тебя. Бедные и богатые, простые горожане и благородные господа. Ульрих фон Гуттен, например. Он был рыцарем и поэтом. И болел не только сифилисом, но еще и перемежающейся лихорадкой. Он написал две небольшие книжки, в которых описывает, как боролся с недугами. Он изображает разговор со своей лихорадкой…

Лапидиус оборвал себя на полуслове, потому что ему пришло в голову, что упомянутый им фон Гуттен перенес не меньше одиннадцати курсов лечения, что было мученичеством — мученичеством, которое оказалось напрасным. Так что этот благородный господин был плохим примером. Он поспешно закончил:

— Может быть, и тебе станет легче, если ты поговоришь со своею болезнью.

— Не хочу я с ней разговаривать. Я хочу вылезти отсюда!

Лапидиусу пришлось призвать все свое терпение, чтобы не выйти из себя.

— Если ты покинешь камеру, то умрешь от болезни. Рано или поздно тебя ждет верная смерть. Но если тебе так хочется, можешь расстаться с жизнью и по-другому: сгорая на костре. Или ты думаешь, что сумеешь убежать от городского суда?

Фрея молчала, поджав губы.

— Поверь мне, у тебя есть только один выход: лечиться в камере и надеяться, что мне удастся снять с тебя обвинения в колдовстве. А что, кстати, имеют против тебя Кёхлин и Друсвайлер, которые дали свидетельские показания? Ты их знаешь?

— Нет… Да… Немного.

— Да в чем дело?

— Ну, они у меня пару раз покупали.

— Что покупали? Где? При каких обстоятельствах? Не заставляй каждое слово тянуть из тебя клещами.

Он слышал, как она забормотала себе под нос что-то, сильно смахивающее на строптивое ворчание, однако потом внятно сказала:

— Травы покупали. Я их почти не знаю. Говорила же вам, что хожу из города в город с тележкой. Здесь я уже пару недель, и кое-что им продала.

— Расскажи подробнее.

— А чего тут рассказывать? Я продаю свежие и сухие травы. Сухие держу в мешочках разной величины. Маленький мешочек стоит…

— Ладно, довольно, — перебил ее Лапидиус. — Я не то имел в виду. Расскажи мне лучше об этих женщинах.

— Можно мне воды?

— Да, погоди.

Он крикнул Марту и велел ей принести кружку колодезной воды. Фрея взяла ее, с трудом приподнялась на локтях и сделала пару глотков. Когда Марта ушла, она заговорила снова:

— Кёхлин такая дородная. И все у нее толстое. Нос как репа, ага, точно, как большая красная свекла. А глазки цепкие. Если остальные покупательницы не больно-то видят, когда травка не совсем свежая, то эта видит все. И такая злющая! Другая, Друсвайлер, та тощая, как палка, и страшна, как смертный грех. На лице три или четыре большие бородавки. Дура, не знает, что о ней люди болтают. А говорят про нее, что она своей руганью свела мужа в могилу.

Несмотря на другие заботы, Лапидиус невольно хмыкнул.

— А ты наблюдательна, — с похвалой отозвался он.

— Да ладно уж вам. Я все это знаю только из-за того, что в последний раз поругалась с ними. Протиснулись вперед, эти двое, всех растолкали. Ну им бабы и задали жару, и поделом! Ух, как летели клочья! Пришлось даже звать цирюльника.

— Когда это было?

— Недели три назад, может, четыре. Но я их почти не знаю.

Лапидиус рассуждал вслух:

— Если это все, то откуда они взяли, что ты варила пальцы младенцев, заставила кровоточить топорище, заколдовала скотину, и несли еще прочую чепуху?

— А я почем знаю?

— Правда? Можешь поклясться именем Господа?

— Само собой. Да не знаю я их. Видела-то всего пару раз, уж говорила.

Лапидиус шумно вздохнул:

— Ладно, верю. И обещаю, что еще сегодня доберусь до этих «дам». А теперь поспи. Марта принесет тебе diaphoreticum.

Немного погодя он еще раз поднялся наверх, чтобы удостовериться, что Фрея заснула.

Потом запер дверцу.

В третьем часу пополудни Лапидиус разыскал обеих свидетельниц.

Объяснения, которые дала ему Марта, помогли легко найти дорогу. Женщины жили в двух стоящих стена к стене домах. Ему повезло, он застал сразу обеих на кухне Друсвайлер. Как только он представился, тощая просверлила его взглядом снизу доверху и кислым голосом спросила:

— Ну, и чем обязаны вам визитом?

Лапидиус поправил свою шелковую шапочку и приступил:

— Вам знакома Фрея Зеклер?

— Кто ж ее не знает. Полгорода знает ведьму.

— Именно об этом я и хочу с вами поговорить. Откуда у вас такая уверенность, что она ведьма?

Тут вмешалась толстая Кёхлин:

— Все это знают. И мы тоже. А вам-то что?

Ее глазки сильно напоминали мышиные. Фрея и в самом деле метко описала свидетельниц. И прежде чем Лапидиус успел ответить, она ответила сама:

— Может, потому, что вы с ней живете, а? Все видели, как вы вели ее к себе. Уже все знают, что у вас с ней шашни. Что, скажете, нет?

Лапидиус изо всех сил старался не поддаться гневу. Ни в коем случае нельзя занимать оборонительную позицию, и он зашел с другой стороны:

— Судья Мекель сообщил мне, что вы утверждаете, будто видели, как Зеклер заставила кровоточить топорище.

И снова вступила Кёхлин:

— И это, и еще больше. Собственными глазами видели, верно, Мария?

— Так же верно, как то, что наш Спаситель умер на кресте, — кивнула тощая. — Это наш долг все сообщать, чтобы очистить город от всяких ведьм, демониц и колдуний. Во всем должен быть порядок.

Лапидиусу пришла в голову мысль. Во многих местностях существовали так называемые «охотники на ведьм». Мужчины или женщины, для которых было промыслом собирать злые сплетни и слухи, чтобы поставлять их властям. Если подозреваемых потом изобличали, «охотники» получали вознаграждение — следует заметить, что обвинения почти всегда подтверждались, поскольку жертвы признавали свою вину под пытками. Нежели Аугуста Кёхлин и Мария Друсвайлер такие же доносчицы?

— И как часто вам приходилось давать суду такие показания? — спросил он.

Они недоуменно переглянулись.

— Что значит «как часто»? В первый раз, конечно.

— Ах так? Конечно?

Лапидиус быстро прикинул, что по этой части женщины не лгут. Будь они промышляющими «охотницами на ведьм», имели бы в городе определенную репутацию.

Он не стал заострять внимание на этой теме. Его взгляд блуждал по сверкающей чистотой