Читать книгу "Девочка у моста - Арнальдур Индридасон"

не имели, что с ним произошло.

– Значит, в связи со смертью моего отца его никогда не упоминали?

– Когда твой отец умер, мы, как я и говорил, попытались побеседовать со всеми, кто его знал, ну или хотя бы о нем слышал, – ответил Паульми. – Нет, во время расследования имя Энгильберта ни разу не всплывало.

– Из разговора с его дочерью мне показалось, что смерть моего отца его очень расстроила, – заметил Конрауд. – Не просто расстроила, а даже привела в смятение.

– Ну, мне-то об этом ничего не известно. Вы давно с ней общаетесь?

– Встречались пару раз.

– Значит, ты все-таки решил разобраться, что к чему? – спросил Паульми с улыбкой, будто всегда знал, что рано или поздно Конрауд обязательно вернется к давнему происшествию.

Последний, однако, пропустил эту реплику мимо ушей.

– А больше в тот период не происходило ничего необычного? – поинтересовался он. – Что-нибудь такое, что потребовало вмешательства полиции? Самозванцы от ясновидения? Случаи насилия? Необъяснимая смерть?

– Да нет, – задумчиво вымолвил Паульми. – Ничего такого, что сравнилось бы с убийством твоего отца. К счастью, убийства у нас редкость – и сейчас, и тогда. Нет, ничего не припоминаю.

– А какие-нибудь странные происшествия?..

– Нет… А что ты подразумеваешь под словом «странные»?

– Ну не знаю. Что угодно.

– Пожары, например?.. Был на моей памяти такой случай – как раз в те годы. Тогда еще погиб один старичок. Причиной возгорания была газовая плита. Тебя что-то такое интересует? Ну и самоубийства случались, к сожалению. Уж не без этого. А еще… девочка в Тьёднине утонула.

– Девочка?

– Да, двенадцати лет.

– Она что, провалилась под лед?

– Нет, это случилось в конце лета. Видимо, она уронила в озеро куклу и попыталась ее достать.

– Вот как?

– Да, труп обнаружили прямо под мостом. Вот тебе необъяснимая смерть – свидетелей же не было. Но это ведь никак не связано с твоим случаем. Совершенно никак.

10

На обратном пути в Рейкьявик Конрауд пытался дозвониться до Марты, но она не ответила – возможно, у нее как раз была планерка. Он испытывал угрызения совести из-за того, что до сих пор не связался с бабушкой и дедушкой Данни, но заявиться к ним безо всякой информации у него не хватало духа, поэтому он надеялся узнать у Марты последние новости о расследовании. Вообще-то, встречаться с пожилой парой ему совсем не хотелось, но он понимал, что сделать это необходимо хотя бы из чувства долга. В таких ситуациях Конрауд всегда терялся – становился косноязычным и не мог подобрать слова участия и поддержки людям, которых практически не знал. Он даже не представлял, как начнет с ними диалог. Он подумал было заехать по дороге в цветочный магазин, но потом отказался от этой мысли: в конце концов для него это всего лишь визит вежливости, после которого какое бы то ни было общение между ними сойдет на нет, – по крайней мере со стороны Конрауда.

Потом он позвонил своему сыну Хугоу, который поинтересовался, не посидит ли Конрауд на следующей неделе с близнецами, пока они с женой будут в театре. Тот, разумеется, согласился – ему доставляло удовольствие возиться с внуками. Врач по профессии, Хугоу справился о здоровье отца. Конрауд ответил, что ни на что не жалуется. На том они и распрощались.

Марта перезвонила, когда Конрауд уже парковал машину возле дома родственников Данни, и осведомилась о причине его звонка. Он объяснил, что хотел выяснить, как продвигается расследование смерти девушки, но Марта сообщила, что расследование, строго говоря, еще и не начиналось: вскрытие только предстояло, а поиски Лаурюса Хинрикссона пока результатов не принесли. Единственное, что удалось выяснить, это то, что в последнее время ни его родственники, ни друзья с ним не встречались и никаких известий от него не получали. При попытке дозвониться до Лаурюса по зарегистрированному на него номеру, автоответчик сообщал, что в данный момент абонент не доступен.

– Тебе не кажется это странным? – спросил Конрауд. – То, что вы его до сих пор не нашли, я имею в виду.

– А что тут странного? – ответила Марта, которая, судя по раздававшимся из трубки причмокивающим звукам, устроила себе перекус. – Мы его всерьез-то пока и не искали. Куда он денется?

– А по поводу той партии наркотика, что девушка ввезла из-за границы, удалось что-то выяснить?

– Нет, возможно, она предназначалась для личного пользования – как бы банально это ни звучало. Но мы не исключаем и той версии, что у нее был заказчик.

– А о ее связи с Лаурюсом вы что-нибудь узнали? – задал очередной вопрос Конрауд. – Я собираюсь зайти к ее родственникам – может, есть что им передать?

– Я буду держать их в курсе, – устало вздохнула Марта. – Они звонят сюда беспрерывно.

Выключив мотор, Конрауд направился к дому. На пороге появился дедушка Данни, который пригласил его войти. Выглядел мужчина так, будто постарел на несколько лет. Его жена сидела в гостиной у стола, на котором были веером разложены фотографии из находившегося тут же семейного альбома. На снимках были изображены дочь и внучка пожилой пары. Многие из них были сделаны во время домашних праздников – дней рождения или Рождества – а также в зарубежных поездках, в копенгагенском парке Тиволи или на фоне Эйфелевой башни. Стоя на почтительном расстоянии, Конрауд переводил взгляд с одной фотографии на другую. На некоторых из них мать держала на руках маленькую Данни, и они обе счастливо улыбались.

Убитые горем супруги попросили Конрауда поподробнее рассказать о том, как он обнаружил девушку. Все еще глядя на снимки, он заговорил, подбирая слова так, чтобы хоть немного утешить пожилых людей: насколько он мог судить, смерть Данни не была мучительной – их внучка выглядела так, будто уснула и больше не проснулась. А на ее лице застыло умиротворенное выражение.

– Марта – та, что ведет расследование, – вам, конечно, говорила, что этот Лаурюс уже попадал в поле зрения полиции. Хулиган он известный… – продолжил Конрауд, не углубляясь в подробности о похождениях молодого человека.

– Это не он с Данни такое сотворил?

– Полиция считает, что она превысила дозу наркотика, – покачал головой Конрауд. – По крайней мере предварительная версия такая.

– Не понимаю, – произнесла женщина. – Она же вечно боялась всяких иголок – даже прививки не хотела делать.

– Видимо, когда человек пристрастился к наркотикам, ему уже никакие иголки не страшны, – заметил ее муж.

Они продолжили задавать Конрауду вопросы, на которые он, как мог, отвечал, но в конце концов все же отослал их к Марте, порекомендовав не опускать рук