Читать книгу "Будни Снежной бабы - Евгения Вадимовна Галкина"

разве не в интимных отношениях?

– Мы в слишком интимных отношениях, кошечка. В таких интимных, что об этом никто не должен знать.

И он весело ей подмигнул, а потом выполнил ритуал одевания с тщательным поиском Ланиных волос на одежде и смыванием их в унитаз…

Это подсказало Лане другую мысль. В следующее свидание она беспощадно вырвала клок своих роскошных волос, надушенных самым ярким ароматом, который нашелся в ее коллекции, и незаметно налепила их комок Павлу на спину, на свитер, обнимая при расставании.

План был таков: жена замечает волосы, жена устраивает отвратительный скандал, он признается ей в любви к Лане и приезжает в гнездо романтики и будущей семейной жизни. Лана становится Орешкиной (что поделать?) и уезжает в Петербург, гулять в клубах и отрываться за нищее детство в бутиках и ресторанах.

Она приготовила холодное шампанское и возбуждающие закуски, надела пеньюар и нежнейшие белые чулочки. Томным сладким голосом ответила «алло» на его звонок.

Он сказал, чтобы через час ее духу не было в его квартире. Чтобы она выметалась немедленно. Что она бешеная сука, которой он с удовольствием сломал бы руки… Он говорил так жестко, так грубо… используя все свои филологические запасы мата и разнообразные пожелания на их основе.

Лана слушала, обмирая, и не могла поверить ни единому слову.

– Паша, ты при жене все это говоришь, да? – робко догадалась она наконец. – Специально?

Он бросил трубку.

Она, дрожа, заметалась по комнате… Выпила залпом один за другим два бокала шампанского, не чувствуя вкуса, закуталась в плед, предчувствуя беду.

И беда случилась. Павел приехал через полчаса – видимо, гнал по улицам с бешеной скоростью, и, не говоря ни слова, принялся стаскивать Лану с постели. Она брыкалась и плакала, а он тащил ее с силой, оставляя синяки на щиколотках и предплечьях. Выволок ее в коридор, и там она прилипла к двери, не давая ему ее открыть.

– Паша, Паша! Пожалуйста, не выгоняй меня! Пожалуйста!

И кинулась на колени, обхватив его ноги, подняла к нему прекрасное заплаканное личико, случайным движением высвободила из бретелек легкого пеньюара грудь.

Он ее не выгнал. Лана, придя в себя на следующее утро, умывшись и рассматривая себя в зеркало, торжествовала.

А кто сказал, что путь будет легок? Кто сказал, что урвать себе кусок счастья – просто? Просто было той, кто выходил за ее Пашу замуж молодой дурочкой – за молодого дурачка. Вот ей, законной женушке, было просто. А ей, Лане, за взрослого состоявшегося мужчину придется побороться.

И она яростно растерла жесткой мочалкой-рукавицей побледневшие щеки, чтобы вернуть коже розовую прозрачность. Конечно же, она видела и не могла не видеть того, сколько укора в глазах ее отражения. Конечно, она не могла не заметить, какое грязное и жирное пятно осталось на ее душе после произошедшей вечером безобразной сцены и последующего унизительного секса.

Конечно, она понимала, что соблазнительно трясти грудями на радость любовнику, когда руки в синяках, колени расцарапаны, а гордость растоптана – это не то, о чем ей, Лане, мечталось.

Но – а как иначе? Разве есть другие пути?

Вот он спит, ее мужчина, покоренный ее прелестями, усмиренный ее нежными прикосновениями, утомленный ее неутомимостью… Да, он таскал ее по квартире, как собачку, но победила-то она! Он остался на ночь, не вернулся к жене, не смог уехать…

И счастливая Лана отринула сомнения.

К делу стоило приступить с другого конца. Долго она зализывала раны и искупала вину: была самой послушной, самой верной и нежной девочкой, готовой на все ради своего покровителя. Она поощряла разговоры о доме и семье, делая вид, что глубоко раскаялась о содеянном и понимает ее ценность для Паши. Она извинялась и даже мельком посмеялась над своим поступком: мол, какая я дурочка, ну конечно же, я знаю свое место!

И он успокоился, перестал наказывать ее: не грубил, не был жесток в сексе. Когда в Ланиной жизни снова появились подарочки (небольшие сережки с бриллиантиками), она решила, что пора действовать.

За прошедший год она узнала основную расходную статью Паши: его сыновья. Оба они учились в частной школе, оба посещали репетиторов по двум языкам. Младший увлекался конным спортом, старший играл в теннис – оба хобби стоили весьма недешево. Каждые полгода дети отправлялись мир посмотреть: на их страничках в инстаграме мелькали то Испания и Венеция, то Германия и Австрия, то Вьетнам, то Англия.

Лана, побывавшая за границей лишь раз, – мама вывезла ее за тряпками на Харьковский рынок, – завидовала двум несовершеннолетним щеглам. Она листала фото и представляла себя на их месте, такую красивую, такую изысканную и стройную… «Сопливые сволочи, почему вам все досталось на халяву? – думала Лана. – Почему вы родились в семье, где в вас души не чают и деньги водятся, а я – в нищей халупе, где на меня всем было плевать, лишь бы с голоду не померла?»

Ее безмерно злило то, что деньги, которые она уже распределила в общий семейный бюджет ее и Паши (необходимо первым делом купить ей после свадьбы машину, не бывает сейчас обеспеченных семей с одной машиной!), утекают зря.

Но была и другая сторона раздражающего ее вопроса: оказывается, Паша очень хороший отец. Если он так любит своих детей, значит, ей остается только подарить ему сына, и все козыри в ее руках!

Разве сможет старая толстая жена составить конкуренцию молодой красавице с младенцем на руках?

А сыновья от первого брака – они уже взрослые, в отце не особо нуждаются, им достаточно будет и алиментов.

В конце концов, Лана вовсе не намерена запрещать Паше с ними общаться! Пусть. Ей не жалко.

Она совершила ошибку в самом начале: рассказала о своем плане маме. Обронила сначала случайно, мол, жди внука, а когда мать насторожилась и потребовала объяснений, Лана и вывалила все, что задумала. Она надеялась, что мать удивится и обрадуется: как не обрадоваться беременности родной дочки? Но почему-то вышло наоборот. Мама дернула ее за руку и посадила перед собой. Ее некогда красивое лицо стало суровым.

– Светка, прекрати, – сказала она, – не губи себя. Ты этому Орешкину не нужна, и сама это знаешь. Остановись.

Лана опешила. Во-первых, никакая она не Светка, сколько можно повторять! Во-вторых, кто бы говорил: «Не губи себя»!

– Себе советы раздавай! – фыркнула Лана, до глубины души раненая материнской грубостью. – Я думала, ты обрадуешься! А ты… вот ты какая! Завистливая! Что – завидно?

И она ткнула пальцем на цепочку-браслет с жемчужной подвеской, а потом –