Читать книгу "НИИ особого назначения - Саша Фишер"

на меня. — А потом ты устремился к нашей норе. Я запустил вероятностную машину, и по всем линиям выходило, что эту точку ты никак не минуешь.

Роман замолчал. Я тоже молчал. Последняя ниточка. Наверное, это тот разговор с Наташкой. «Прости, я все понимаю, но больше так не могу, — голос ее звучал тускло, как будто запись какая-то. — Ты каждый раз обещаешь, что это в последний раз, а потом снова уезжаешь на очередную никому не нужную войну. Все, прощай. Я хочу нормальной жизни, а не ждать каждый день, уведомление о двухсотом».

— А сейчас вот он ты, — Роман ткнул в меня пальцем. — Живой. И с тобой еще и как-то объясняться надо. А я физик, а не психолог. Вот.

— Искорка, гм... — тупо повторил я.

— Ну да, — Роман ухмыльнулся. — Меня с этими искорками на ученом совете на смех подняли. «Искорки, — говорят. — Это что у нас за новый термин в квантовой физике такой?»

— Ага, хорошо, — кивнул я. Больше не злился. Вообще не знал, что думать. — И что теперь? Будем сидеть и смотреть друг на друга с трогательной сентиментальностью?

— Ой, конечно же нет! — Роман вскочил и заходил по палате из стороны в сторону. — Ты пока в автоклаве отдыхал, я посоветовался с ребятами и все продумал. Если пойти полностью официальным путем, мы в бюрократии потонем. Так что предлагаю немного схитрить.

Роман остановился и заложил руки за спину.

— Мы скажем, что ты мой двоюродный брат, — сказал он. — Приехал из Нижнеудинска, а там, по причине глухомани, документы все еще не вшитые, а материальные. И по дороге документы пропали. Мы их тебе восстановим, прошьем тебя по всем правилам, и станешь ты обычным гражданином СССР.

— Слушай, не знаю, как тут у вас все устроено, Роман, — с сомнением проговорил я. — Но должны же существовать всякие базы данных, куда граждане, получавшие когда-либо документы, занесены? Ты так просто говоришь: «Скажем, что брат», будто в стране розовых пони живешь, где джентльменам верят на слово.

— Нет-нет, подожди, — он снова сел на кровать напротив меня. — Я все проверил. Даже машинное время у ребят пришлось выпросить. В Сибири переход на вшитую систему документов и так шел через пень-колоду, а в Нижнеудинском архиве еще и пожар был. Так что с этой стороны не подкопаешься. Сложности всякие могут потом начаться, когда мы тебя в институт будем на работу устраивать. Но Настя сказала, что у нее есть одна идея...

— На работу, значит? — саркастично спросил я. — Вот так сразу?

— Слушай, ну это же я тебя вытащил! — Роман развел руками. — Значит мне за тебя и отвечать. Если у тебя не будет работы, то в конце концов ты попадешь в поле зрения ребят из бюро занятости, и они отправят тебя в... в общем, вряд ли тебе туда захочется...

Я мысленно сделал пометку. Надо узнать подробнее, что это за ребята из бюро занятости, и куда они отправляют. А Роман продолжал болтать. Но говорил он уже на не очень понятном. Про серийный номер вколотого мне коктейля, который фактически пока что заменяет мне документы, так что до поры я могу даже спокойно перемещаться по городу, главное, в рабочее время там не слоняться, чтобы лишнее внимание к себе не привлекать.

Я снова встал. Прошелся по палате туда-сюда, выглянул в окно. Оно было почти полностью закрыто пожелтевшей кроной дерева, но сквозь него была видна свинцовая гладь Онеги. Небо здесь тоже хмурилось. Высокая серая муть, будто неподгрузившиеся текстуры. С таким именно небом Карелия выглядит наиболее гармонично. Особенно осенью. Этаж был третий или около того, никаких решеток на окне не было. И форточка открыта.

О чем, интересно, я думаю? Что если сейчас встать на спинку кровати, то я вполне дотянусь до этой самой открытой форточки, с которой можно перемахнуть на дерево. Я не акробат, конечно, но и трюк не особенно сложный, вон там какая развилка удобная. А потом сползти вниз. И дальше что?

Я посмотрел на себя. Одет я был в короткие бледно-зеленые, до середины икр, штаны из материала, наощупь больше всего похожего на туалетную бумагу. И такого же цвета и фактуры «распашонку», завязанную сзади на шее на шнурке. Босиком. От форточки тянуло прохладой. На улице где-то плюс десять. Не мороз, конечно, но разгуливать в таком виде...

— Клим? — окликнул меня Роман.

— Прости, задумался, — я повернулся обратно. — Я какой-то немного заторможенный.

— Ты очень хорошо держишься, — серьезно сказал он. — Лично я не знаю, как бы себя вел в такой ситуации.

— А ты много видел людей в таких ситуациях? — криво ухмыльнулся я.

И мне как-то даже неловко сразу стало. О какой ерунде я думаю... Я снова выглянул на улицу. Там была типичная карельская осень. Желтые листья, зябкий холодок, серое небо. На вид так ничего особенно не изменилось. Просто ехал по ночи, потом попал в аварию, стукнулся головой, попал в какой-то местный госпиталь. И теперь шутник Роман просто пудрит мне мозги.

Вот только зачем? Что я, звезда какая, чтобы ради меня такие розыгрыши устраивать?

Я посмотрел на Романа.

Он терпеливо ждал, когда я закончу тупить и начну соображать.

Да, наверное и правда пора уже. Даже если этот Роман и вешает мне сейчас на уши отборнейшую лапшу, то что это, в сущности, меняет?

— Чем занимается твой институт? — спросил я.

— Белым шумом, — ответил он и хохотнул.

— Локальный мем такой? — с пониманием покивал я.

Роман открыл рот, но в этот момент распахнулась дверь. На пороге стояла Настя. Теперь уже не в штормовке и свитере, а в довольно легкомысленном коротком платье с накинутым поверх него белым халатом.

— Привет, Клим! — лучезарно улыбнувшись, сказала она и сняла с плеча вещмешок. Возможно даже тот же самый, который я на ней уже видел. — Я тебе тут принесла кое-какой одежды.

— А с моей что? — спросил я.

— Твою мы сожгли, прости, — развел руками Роман. — В Соловце не носят импортные шмотки, мы же не в столице.

Я собрался возмутиться, но захлопнул рот. Настя жестом показала, что, мол, давай, ройся в вещмешке. А сама оттащила Романа за рукав поближе к