Читать книгу "Мир истории. Начальные века русской истории - Борис Александрович Рыбаков"

Средневековые летописцы непозволительно сжали весь процесс рождения государства до одного-двух десятилетий, пытаясь уместить тысячелетие создания предпосылок (о чем они и понятия не имели) в срок жизни одного героя — создателя державы. В этом сказывался и древний метод мифологического мышления, и средневековая привычка заменять целое его частью, его символом: в рисунках город подменялся изображением одной башни, а целое войско — одним всадником. Государство подменялось одним князем.

Сжатие исторического времени сказалось в том, что основание Киева, которое (как мы установили теперь), следует относить к концу V или к первой половине VI века нашей эры, некоторые летописцы ошибочно поместили под 854 годом, сделав Кия современником Рюрика и сплющив до нуля отрезок времени в 300–350 лет. Подобная ошибка равнозначна тому, как если бы мы представляли себе Маяковского современником Ивана Грозного.

Из русских историков XI–XII веков Нестор был ближе всех к исторической истине в обрисовке ранних фаз жизни государства Руси, но его труд дошел до нас сильно искаженным его современниками именно в этой вводной части.

Первый этап сложения Киевской Руси на основании уцелевших фрагментов «Повести временных лет» Нестора, подкрепленных, как мы видели, многочисленными материалами V–VII веков и ретроспективно источниками XII века, рисуется как сложение мощного союза славянских племен в Среднем Поднепровье в VI веке нашей эры, союза, принявшего имя одного из объединившихся племен — народа РОС или РУС, известного в VI веке за рубежами славянского мира в качестве «народа богатырей».

Как бы эпиграфом к этому первому этапу истории русской государственности киевский летописец поставил два резко контрастирующих рассказа о двух племенных союзах, о двух различных судьбах. Дулебы подверглись в VI–VII веках нападению авар-«обров». Авары «примучиша Дулебы, сущая словены и насилие творяху женам дулебьскым: аще поехати будяше обрину, не дадяше впрячи ни коня, ни волу, но веляше впречи 3 ли, 4 ли, 5 ли жен в телегу и повести обрина…». Дулебы бежали к западным славянам, и осколки их союза оказались вкрапленными в чешские и польские племена.

Трагическому образу славянских женщин, везущих телегу с аварским вельможей, противопоставлен величественный образ Полянского князя («поляне, яже ныне зовомая Русь»), с великою честью принятого во дворце византийского императора в Царьграде.

Основание Киева в земле полян-руси сопоставлено другим летописцем с основанием Рима, Антиохии и Александрии, а глава русско-полянского союза славянских племен, великий князь киевский, приравнен к Ромулу и Александру Македонскому.

Исторический путь дальнейшего развития славянских племен Восточной Европы был намечен и предопределен ситуацией VI–VII веков, когда русский союз племен выдержал натиск кочевых воинственных народов и использовал свое выгодное положение на Днепре, являвшемся путем на юг для нескольких десятков северных племен днепровского бассейна. Киев, державший ключ от днепровской магистрали и укрытый от степных набегов всей шириной лесостепной полосы («и бяше около града лес и бор велик»), стал естественным центром процесса интеграции восточнославянских племенных союзов, процесса возникновения таких социально-политических величин, которые уже выходили за рамки самой развитой первобытности.

Вторым этапом исторической жизни Киевской Руси было превращение приднепровского союза лесостепных славянских племен в «суперсоюз», включивший в свои границы несколько десятков отдельных мелких славянских племен (неуловимых для нас), объединенных в четыре крупных союза. Что представлял собою союз племен в IX веке, мы можем видеть на примере Вятичей: здесь самостоятельно, изнутри рождались отношения господства и подчинения, создавалась иерархия власти, устанавливалась такая форма взимания дани, как полюдье, сопряженная с внешней торговлей, происходило накопление сокровищ. Примерно такими же были и другие союзы славянских племен, имевших «свои княжения».

Процесс классообразования, шедший в каждом из племенных союзов, опережался процессом дальнейшей интеграции, когда под властью единого князя оказывалось уже не «княжение», объединявшее около десятка первичных племен, а несколько таких союзов — княжений. Появлявшееся новое грандиозное объединение было в прямом, математическом, смысле на порядок выше каждого отдельного союза племен вроде Вятичей.

Приблизительно в VIII — начале IX века наступил тот второй этап развития Киевской Руси, который характеризуется подчинением ряда племенных союзов власти Руси, власти киевского князя. В состав Руси вошли не все союзы восточнославянских племен; еще были независимы южные Уличи и Тиверцы, Хорваты в Прикарпатье, Вятичи, Радимичи и могущественные Кривичи.

«Се бо тъкъмо (только) Словеньск язык в Руси: Поляне, Древляне, Новъгородьци, Полочане, Дрьгъвичи, Север, Бужане, зане седоша по Бугу, послеже же Волыняне» («Повесть временных лет»).

Хотя летописец и определил этот этап как период неполного объединения восточнославянских племен, однако при взгляде на карту Восточной Европы мы видим большую территорию, охватившую всю исторически значимую лесостепь и широкую полосу лесных земель, идущую от Киева на север к Западной Двине и Ильменю. По площади (но не по населенности, разумеется) Русь того времени равнялась всей Византийской империи 814 года или империи Каролингов того же времени.

Если внутри отдельных союзов племен существовала и иерархия княжеской власти (князья племен-волостей и «князь князей»), и полюдье, которое, как увидим ниже, представляло собой необычайно сложное и громоздкое государственное мероприятие, то создание союза союзов подняло все эти элементы на более высокую ступень. Восточные путешественники, видевшие Русь первой половины IX века своими глазами, описывают ее как огромную державу, восточная граница которой доходила до Дона, а северная мыслилась где-то у края «безлюдных пустынь Севера».

Показателем международного положения Руси в первой половине IX века является, во-первых, то, что глава всего комплекса славянских племенных союзов, стоявший над «князьями князей», обладал титулом, равнявшимся императорскому, — его называли «каганом», как царей Хазарии или главу Аварского каганата (839 год). Во-вторых, о размахе внешней торговли Руси (сбыт полюдья) красноречиво говорит восточный географ, написавший «Книгу путей и государств».

«Что же касается до русских купцов, а они — вид славян, то они вывозят бобровый мех и мех чернобурой лисы и мечи из самых отдаленных частей страны Славян к Румскому [Черному, называвшемуся тогда и Русским] морю, а с них десятину взимает царь Византии, и если они хотят, то они отправляются по Танаису (?), реке Славян и проезжают проливом столицы Хазар и десятину с них взаимает их правитель».

До столицы Хазарии могли добираться и купцы из отдельных племенных союзов, выгодно расположенных на путях, ведших к Нижней Волге. Славяне (вятичи и другие) были полноправными контрагентами хазар в самой их столице. О русах же, то есть о представителях Киевской державы, говорится, что они уходили на юг, далеко за пределы Хазарии, преодолевая Каспийское море длиною в 500 фарсангов:

«Затем они отправляются к Джурджанскому морю и высаживаются на каком угодно берегу… (и продают все, что с