Читать книгу "Его невольница - Ульяна Громова"

Энвер повернулся с ухмылкой на красивом лице:

— Ты так предсказуема, детка…

Он отвернулся, бросив взгляд на моего цербера, и я услышала грубый голос над самым ухом:

— Аф! — Я вскинулась от неожиданности и отпрянула — изо рта турка воняло термоядерной смесью приправ, будто он жрал их столовыми ложками. Мужчина захохотал и скомандовал, бросая мне на колени чёрную маску для сна: — Завязывай глаза, татла[1].

Внутри вскипела злость — всё предусмотрели, не оставили даже шанса понять, где я! Сжав зубы, я рывками натянула маску и отвернулась к окну, будто могла что-то видеть.

— Дикая и соблазнительная козочка… — услышала я и почувствовала, как по голой ноге под платье скользит чья-то рука. — Энвер, пусть она мне отсосёт дым, трубу рвёт от такой красоты.

Я сжалась, когда рука нагло и беспардонно раздвинула мои ноги, и пальцы полезли под полоску кружева между ними.

— Если не боишься, что откусит — рискни, — хохотнул беззлобно Энвер, а я, воодушевлённая его не совсем согласием, двинула локтем туда, где должен быть похотливый урод.

Но или промазала, или он успел отшатнуться, ожидая от меня чего-то подобного. Все трое заржали, а Энвер повторил:

— Предсказуемая до оскомины.

* * *

Слух и обоняние обострились, казалось, до предела. Солёный аромат моря я почувствовала ещё до того, как с меня сорвали маску. Вдохнула полной грудью и поймала пристальный взгляд Энвера. Он посмотрел мне в глаза, чуть прищурившись, отвернулся к волнам, бившимся о пирс, к которому пришвартовалась шикарная трёхпалубная чёрная яхта со спущенными чёрными парусами — Джеку Воробью такая и не снилась. «Чёрная акула» — прочитала я её название.

Вернув взгляд, рабовладелец подошёл очень близко и двумя пальцами приподнял мой подбородок:

— Не знаешь, чья это яхта? — Я отрицательно качнула головой. — Главы муниципалитета Ризе, главного человека в этом городе. Ты ему кое-что не сделала, наташа. А то, что сделала, стоило мне немалых трудов исправить. Ты будешь хорошей девочкой, или я скормлю тебя акулам.

Я оскалилась в хищной улыбке всеми тридцатью двумя зубами. Энвер грубо, схватив меня за локоть, дёрнул к трапу и провёл на вторую палубу.

В шезлонге под зонтом лежал мужчина. Смутное предчувствие царапнуло душу, а под ложечкой засосало — я узнала это тело с татуировкой на груди — окружившую сердце акулу. Когда он повернулся на стук моих каблуков, я чуть не потеряла равновесие, и вовсе не от небольшой качки.

Нам навстречу, одетый лишь в трусы, поднялся Месут — мой постоянный клиент, которому я разбила голову и которого обворовала. Он окинул меня взглядом с головы до ног и прицокнул языком:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вах, красивая девушка, а так нехорошо с уважаемым человеком обошлась… — он покачал головой, глядя на меня по-отечески укоризненно, но доброты и прощения в его глазах я не видела.

— Простите, Месут…

— Да я не о себе… — перебил он, поморщившись, и махнул рукой. — Ты, татла, господина Энвера подвела, — он обнял меня за бедро и повёл к шезлонгу, — он уважаемый человек, у него дел много. Он тебе доверие оказал, к таким людям — самым богатым в нашем городе, — поднял он палец вверх, — привозил, а ты… Голову мне разбила, бумажник украла, в дом господина Кемрана забралась. Хорошо, живая осталась… — повторил он слова Толги — моего надзирателя, и в груди туго шевельнулось холодной скользкой змеёй понимание, что Кемран может оказаться хуже этих двух вместе взятых.

— Простите, господин Месут, я… — замолчала.

Что я?

Энвер уже устроился на диванчике, широко расставив ноги в белых хлопковых штанах, и закинул руки на низкую спинку. Он опустил на глаза тёмные очки, и я только по самодовольной полуулыбке понимала, что чудовище наслаждается моим мысленно распятым на кресте видом.

— Слова — вода, — покачал головой Месут, «погладив» море ладонью, — ты делом докажи, что понимаешь вину, уважаемым людям помоги да развлеки. И мы с господином Энвером не обидим и прошлое забудем…

Он выжидающе прищурился, а я не знала, что ответить. Взгляд упал за борт отплывавшей от порта яхты, пробежался по тёмно-бирюзовым волнам, с завидной настойчивостью пробивавшим путь в бетонной оплётке берега, вернулся к уже не улыбавшемуся Энверу. В памяти огненными буквами вспыхнуло «Предсказуемая».

Я посмотрела на Месута и выдержала его колкий взгляд.

— Хор… — горло перехватило — давать добровольное согласие на «развлеки» и «помоги» непонятно в чём было выше моих сил. Клетки меняли очертания, становились одна краше и вольготнее другой, но ясное понимание, что на шее затягивается удавка с ядовитыми шипами, становилось физически ощутимым. Я схватилась за горло и бессильно выдавила: — Хорошо.

* * *

Но ничего хорошего быть не могло. Меня привели в небольшую каюту и оставили — «уважаемым господам» нужно было что-то обсудить без моих ушей. Я скинула туфли и залезла с ногами на постель, обняла коленки и уткнулась в них лбом. Качалась в такт яхте и тихо скулила, выпуская в окружающее пространство тупившее мозг бессилие и накатывавшее спасительное равнодушие.

Я устала. Всё ещё искала любые возможности сбежать, но… предсказуемые. Энвер просчитывал мои шаги наперёд… или я не первая невольница, которая использовала для побега малейшую возможность.

Эта мысль окатила сердце горячим липким страхом — что с ними стало? А главное — какие возможности они не использовали? Что не сможет просчитать Энвер? Что ему в этом городе может быть неподвластно, если сам глава муниципалитета у него в друзьях? И наверняка в доле.

Я поднялась и заходила по каюте, бездумно открывая ящики стола, дверь в маленькую душевую и биотуалет и сворки встроенного шкафа. Его содержимое меня порадовало: он был полон женских шмоток, даже несколько бикини лежали ещё не распакованные. А на полках оказалось несколько наборов средств для ухода за телом и, неожиданно, книги — какая-то чушь вроде любовных романов Эрики Вербицкой, которые я взяла с собой и которые остались в клетке на заброшенной фабрике — это единственное, что у меня не отобрали.

Я опустилась на кровать и уставилась в одну точку, покрываясь мурашками от внезапной мысли: в романе Эрики героиня стала заложницей пиратов, она тоже была в безвыходном положении, но сумела влюбить в себя главного негодяя… Это же старо, как мир!