Читать книгу "Меж двух орлов - Оксана Зиентек"

- С чего они вообще во двор заявились, ядзвины эти? Дак, говорил же, жеребчиками-однолетками хотели с соседом сменяться. Орденцы, песиголовцы, полтабуна разокрали и разогнали. Все заново начинать надо.

- Чего пана Ахрима не спросил? А ты знаешь, сколько он за случку со своим фризским дерет? Видит Творец, у орденцев свой табун обратно выкупить, и то дешевле будет…

То, что пан Януш, за словом в карман не лез никогда, новостью не было. Но то, что он и не собирался ни отнекиваться, ни темнить, любителей свежих сплетен очень огорчило. Ну  какое, скажите, удовольствие, пересказывать под большим секретом новости соседям, если завтра или послезавтра они обо всем узнают из первых уст?

Ни Миросю, ни Марысю, понятное дело, гостям не показывали. Просватанные панны сидели в светелке и старательно шили приданое. Тем более, до Марылиной свадьбы оставалось всего-ничего.

- Соколувский – не дурак! – Шептались некоторые соседи.  – Он-то молодому Ясновскому и добра выслал, и холопов на обзаведение.  А теперь его дочка на том добре хозяйкой и сядет, потому как Ясновскому отказать теперь неловко.

- Да они давно уже сговорены были. – Возражали те, кто получше знал обе семьи.  -  Опять же, то добро, то он Лукашу в Ясновку отправил, давно не в счет. Небось, приданое все равно давать придется, честь по чести. Так что не выгадал ничего пан Соколувский, а вдвойне потратился.

Мало-помалу, страсти улеглись. Соседи нашли новые поводы поговорить и все, казалось, успокоилось. Ровно до того дня, когда пан Соколувский со всем семейством не явился в храм. Был большой праздник, святыня была украшена ветками цветущих деревьев и зеленью. Служба еще не началась, поэтому со всех окрестных поместий на площать перед святыней стекался народ.

- Ядзвинова! Ядзвинова идет! – Раздались шепотки в толпе, стоило Миросе вслед за матерью и сестрой выйти из брички.

Сами шепотки мало кого бы задели. Мало ли о чем вздумалось людям поболтать? Новая лента, дорогие бусы или, наоборот, штопанная юбка… Всегда найдется что-нибудь, за что можно зацепиться бабьим языком. Но вот то, что при виде ее матери стали хватать детей и прятать их, осеняя знаком Творца, ранило Миросю в самое сердце.

Пан Януш, считавший, что обо всем уже переговорил с соседями-хозяевами, только окинул толпу строгим взглядом и прошел вперед. Заводиться с бабами ему, шляхтычу и рыцарю, было не с руки. Поболтают и угомонятся.

Пани Малгожата поджала губы, запоминая особо громких кликуш, и прошла вслед за мужем. Чего-то подобного она и ожидала, когда пан Януш впервые заговорил о подобном сватовстве. Но главная площадь перед святыней – не место для выяснения отношений. Шляхетная пани – это вам не торговка, чтобы прилюдно вцепляться сплетнице в космы. Ничего, сегодня переморгают.

А дома пани Малгожата объяснит дочерям, что у каждой змеищи есть если не дочка, то внучка, если не внучка, то братаница или сёстрыница. И что никто из живущих на земле не свят. Сегодня ты обсмеяла соседкин грешок, а завтра твои собственные грехи выплывут наружу. А они выплывут, уж пани Малгожата постарается.

Тут колокол возвестил о начале службы и местным кумушкам ничего не оставалось, как оставить Соколувских в покое и вернуться под крыло отцов и мужей. Те, в свою очередь, перекинувшись парой слов с паном Янушем, смотрели на дражайших супружниц неласково. Вера верой, ядзвины ядзвинами, а ссориться с Соколувскими было невыгодно.

И молодой Ясновский, даром, что на выжженой веске сидит, свое слово скажет. Поместье-то можно отстроить, а земли при Ясновке много, и хорошей. Да и старые Дембовские уже спешат, чтобы поприветствовать сватьев. Им-то с того сватовства один прибыток, их Зоська в Соколуве за наследником. А у Дембовского, говорят, сам князь когда-то одалживался. Это вам не шутки!

В общем, когда почтенный храмовник вышел на помост и начал протяжно читать книгу Творца, местная шляхта уже успела утихомирить самых ярых поборниц веры.

И все же, из храма Мирося выходила сегодня неохотно. Не спешила, как иногда бывало, поперед родителей, получая за это строгий нагоняй от отца, а еле переставляла ноги. Помощь пришла, откуда не ждали. Когда Мирослава замешкалась на пороге, Марыля просто взяла ее за руку и потянула за собой, щебеча.

- Так что ты говоришь, он тебе обещал? Кораллы или самоцветы?

- Когда? – Мирося не ожидала вопроса и не смогла сразу понять, чего от нее хочет сестра. А та продолжала преувеличенно восторженным тоном.

- Ну как же?! Когда на колени перед тобой ставал!

- Да так… Всякое… - Мирося потупилась. Не пересказывать же, право слово, их с Борутой разговор при посторонних.

- Ах, а мне интересно, где он научился такому обращению. Иным бы панам у него поучиться.

А ты видела, какие у них свиты? Шелком подбиты! Спроси при встрече, у кого они такой яркий брали…

За этой болтовней Мирося сама не заметила, как дошла до брички. И только когда пан Януш дал холопу на козлах знак трогать, опомнилась.

- Ох, Марысю, ну ты ж и сорока. – Устало улыбнулась сестре, покачав головой. – Совсем меня заморочила.

- Зато ты б видела, как этих, - сестра презрительно кивнула назад, где за домами еще виднелся шпиль святыни, - перекосило. Да из них половина, если не больше, за кораллы душу не то что  ядзвину, самому его хозяину продадут.

- Тихо! – Полушепотом цыкнула на дочерей пани Малгожата. – Нашли кого поминать в праздник!

Но в последние годы что-то они совсем распоясались. Раньше их наш король худо-бедно в узде держал. А как старого короля не стало, начали наши князья судить да рядить, кто из них родом старше, кто богаче, у кого родня в чужих краях повыше сидит. Вот тут-то орденцы и дали о себе знать.

Мирослава слушала внимательно. О таких вещах отец обычно разговаривал только с Гжесем. Ну, еще Лукашику позволял рядом посидеть, рот не открывая. Мирося с сестрами только мельком что услышать могла, пока мать обратно в девичью светелку за работу не загоняла. А теперь отец ей, как взрослой, страшные вещи рассказывает. Пан Януш, между тем, продолжал.

- Понимаешь, дочка, скотину угнать, холопа увести, напакостить там, по-мелочи – это одно. Но шляхтычей бить и святыни жечь – это уже не шутки. Это уже почти война. И не хочу я, чтобы семья наша пропала так, как Ясновские.

Мне старый Ясновский не только соседом был, друг это был мой. Он жизнь мне спас, через все княжество на своей телеге домой вез. А все говорили, что я уже и не встану, что лучше сразу помереть. А теперь видишь, как вышло, я живу, а Ясновский в могиле.

И такая горечь звучала в отцовских словах, что Мирося сидела, закусив губу, и невольно сжимала кулаки. Борясь с поднимающейся в ней злостью на неведомых орденцев, творящих непотребства именем доброго и справедливого Творца.

Выговорившись, отец замолчал. Мирослава некоторое время терпеливо ждала, а потом не выдержала.

- Так а причем тут ядзвины? Неужто тата задумали орденцам за пана Ясновского мстить?  - Это звучало, словно в старинных легендах, но отчего-то Миросе было жутко от одной мысли о таком.