Читать книгу "Сибирские перекрестки - Валерий Туринов"

На дне этого лога срублен большой дом, что-то вроде заезжих изб XVII века, которые ставили на постоялых дворах ямских застав.

Наша машина подошла к избе – постоялого двора, остановилась.

Леонид Григорьевич вылез из кабинки. Выскочили из кузова, распахнув настежь дверцу кузова, и Сергей с Потапкой.

Из избы вышел мужик высокого роста, под метр восемьдесят, с детским выражением лица, спокойного, сытого существования. Одноглазый, в другом глазу застыла зеленоватая стекляшка, под цвет его живого глаза. Острый нос смотрит вниз, узкий низкий лоб, неразвитые плечи и грудь, отвисший живот…

– Здравствуйте! – подошел Леонид Григорьевич к нему.

Тот протянул большую пухлую руку, молча, неулыбчиво кивнул головой, оглядывая приезжих одним зрячим глазом.

– Что это у вас за стан? – спросил Леонид Григорьевич его.

– Партия…

– А почему так пусто, тихо?

– Разъехались… Сегодня утром старший геолог с женой тоже уехал… Вернется дня через три… Один я остался.

– А-а, так вы охраняете стан?

– И кухарю заодно, – улыбнулся одним глазом мужик.

– Если мы у вас остановимся на сутки? Не возражаете?..

– Да, пожалуйста, мест свободных полно… Вон хотя бы ту половину занимайте, – показал кухарь на заезжую избу.

Митька подогнал машину к входу той избы. Сергей и Потапка по-быстрому выгрузили необходимое для ночевки: раскладушки, спальники, посуду и горелку для приготовления пищи. Занесли все в избу, с интересом огляделись.

Внутри становая изба представляла живописный вид. Рубленый, небеленный ни с наружи, ни внутри большой дом, громадные по ширине во всю стену нары старых времен, так же как в заезжих избах на ямских заставах, как их описывают в документах, когда люди спали вповалку. Тут же стол, тяжелый, из толстых досок, намертво пришитый гвоздями к полу, как и скамейки рядом с ним. Так удобнее для повседневной жизни большого скопления людей, да и в случае драки «мебель» не пострадает и посуда тоже. Внутри было полутемно. Свет проникал всего через два небольших оконца, в это огромное помещение, к тому же с черными закоптелыми стенами.

Дом был разделен надвое стеной, рубленной из горбылей. По одну сторону была большая кухня с русской печью для выпечки хлеба. Длинные столы и лавки, множество полок для продуктов. Тут же угол для кухарки, точнее, кухаря, как представился мужик. В углу кухаря стоит кровать, какие-то полочки и лавочки, на стенке висит на гвоздиках одежда, под кроватью виден угол чемоданчика.

Леонид Григорьевич шустро обошел все углы избы, восхищенно воскликнул:

– Бичевня!.. Прелесть! Ребята, располагайтесь! Раскладушки нам не нужны. Спать будем на нарах… На досках, оно даже к лучшему. Медики говорят, помогает держать осанку. А то раскладушки надоели!.. Вы что такие кислые? Это же прелесть, а не ночевка будет!.. А может, здесь и банька есть? – подхватился он и выскочил из избы, затрусил с кухарем к строениям, стоявшим отдельно от стана в полусотне метрах ниже по ручью.

Там стояла летняя столовая, сбитая из досок, к которой от ручья тянулись мостки, а еще дальше по ручью виднелась банька, запруда для купания, с мостками, сухими, еще теплыми от заходящего солнца. Было жарко, сладко от томительного чувства простоты этого таежного мирка. Подумалось, что в этой же простоте и чистоте жили когда-то и все наши предки, пришедшие в эти края и удивленные богатствами охотничьих и рыбных промыслов, обильной тайгой, в которой росли, удивительно смешавшись, и северные, и южные деревья и растения: ель и банановое дерево, белоснежная и светлая, всегда праздничная и яркая северная красавица береза, и бархатное дерево с мягкой толстой и морщинистой корой, душистый и целебный до беспредельности лимонник, опутавший своими стеблями-лианами тайгу, которые так же хороши при заварке разных настоек и чая, доморощенного, как и его красноватые плоды, похожие на рябину, гроздьями винограда доходящие до зрелости в первой декаде сентября в ту же примерно пору, когда море набирает самую высокую температуру и наступает бархатный сезон Приморья.

Купальня рядом с баней обмелела, так как запруду прорвала вода и осталась неглубокая ямка, заполненная холодной водой таежного ручья, который где-то выше по логу, родившись от ледничкового источника, еще не успел нагреться, жалит холодом своего младенческого невежества все, что ему попадается на пути.

Леонид Григорьевич, окинув все это восхищенным взглядом и мысленно пронесшись над всем этим мирком, остановился вдруг глазами на тазиках, рядком стоявших на лавочке около баньки. В тазиках неподвижным зеркалом блестела прозрачная до невидимости вода, нагреваемая солнцем, напоминающая о свежести и чистоте. Так что у него под энцефалиткой нестерпимо зачесалось тело, напомнив о том, что следовало бы уже давно помыться и на какое-то время забыть о таежной потной жизни в маршрутах, когда отмериваешь километры, взбираясь на перевалы и вершины или продираешься по знойному таежному лесу, в котором душно, сыро и полно комаров.

– Хорошо-то как у вас! – не удержался он от похвалы.

– Да так себе, – равнодушно произнес кухарь и глянул на него неопределенным взглядом.

Леонид Григорьевич повернулся и затрусил назад к заезжей избе. Там уже во всю суетились его сотрудники, готовя обед и раскидывая временный походный стан.

Потапка тоже зашел в заезжую избу, кинул свой спальник на семейные нары.

К обеду, освободившись от дел, все рассыпались по стану, с интересом осматривая его простой и ухоженный бытовой уют.

Потапка же сходил и осмотрел баньку, о которой восхищенно отозвался Леонид Григорьевич. Подошел к камеральному сарайчику, в котором на полках лежало множество образцов, несколько раз поднял и положил на место штангу, сделанную их двух чурбаков с вбитым в них ломом. Увидев большую палатку с остроконечным верхом, заглянул и туда. В палатке стояли нары, разбитая печурка, сделанная из железной бочки, кругом было грязно, сыро, пахло плесенью и давно заброшенным жильем.

Леонид Григорьевич, обегав все строения стана геологической партии, вернулся назад.

– Ребята, обедаем и идем на канавы! – выдохнул он, плюхнувшись на лавочку.

– Да жарища же, Леонид Григорьевич! – воскликнул Потапка, удивленный непоседливостью старичка-начальника, как он мысленно называл его.

– Ничего, ничего! Отдохнем и наверх!.. Вы же сами кричали, что все в движении, в тренировке! Это должны понимать! И ты тоже! – ткнул он пальцем в Потапку.

– Как, понравилось здесь? – подошел к ним кухарь, полуголый, в одних штанах и ботинках на босу ногу.

– Хорошо! Все хорошо! Такая прелесть!.. Мы сейчас попьем чайку и сходим посмотрим выработки. Чайку с нами не хотите?

– Спасибо! Я ухожу в поселок. Вернусь к вечеру… А старший геолог-то с женой приедет нескоро. Дня через два, не раньше, – зачем-то повторил кухарь про своего начальника.